– Постой, – балаболит Санька.
– Поздно! – врываюсь языком в ее маленький, горячий ротик.
Тело сводит судорогой, пик которой приходится на возбужденный конец члена, толкающегося в узкую расщелину.
Так мягко и горячо, сука, аж скулы сводит! Так и манит ворваться сразу на полную.
Пальцы Сани беспомощно скребут мою футболку, ножки дрожат, тело натягивается. Конец только чуть-чуть задел липкие от влаги складочки, но девчонку уже потряхивает, ведет. Взгляд становится манким, плывущим, так хочется туда, с ней, в нее, а-а-ар…
Я как будто… вообще никогда не трахался! Такой жар словно после длительного воздержания. И, если посчитать, сколько суток я с мелкой вожусь, на сколько дней канитель с ней развел, так и получается: воздержание, мать его, длительное. Просто охеренно длительное, пора его прекращать. Пора…
– Расул… – стонет в жарком выдохе.
Я немного подталкиваю бедрами. Приходится себя сдерживать, и это все сложнее.
Мустанг не может телепаться на низкой скорости, он создан для другого. И лишь недавняя болезнь Сани вынуждает меня деликатничать, блять.
Другую бы давно ебал так, чтобы выла, а с ней… Кто бы сказал, что Расул не спешит членом дырку наполнить, понемногу проникает, не поверил бы. Однако вот он – я, елдаком по щелочке еложу, совсем по краю, и нравится…
Нравится, как девчонка подо мной еще больше плывет, как теряется совершенно и незаметно для себя ножки все шире и шире распахивает, приглашая в себя.
Тонкие, как соломинки, ножки, раздвинуты в стороны. Она, может быть, себе отчета не отдает, но правой ножкой уже ловко мои бедра обвела, прижалась.
Раскрывается так манко…
Ее запах висит в воздухе.
Сука, не помню, чтобы мои бабы так густо и вкусно пахли. Не влажной пиздой, готовой для секса, а чем-то вкусным… Тонким, пряным, как яркая приправа. Утыкаюсь носом в длинную шею, собираю больше запаха. Да… Да… Ее запах. Просто пониже он такой раскрытый, полный, обильный. О да, кто-то обильно на мой хер росы напустил.
И трется.
Трется об меня голодной писюшкой. Завитки от влаги и пота блестят, балдею от того, как ее пушок касается моей кожи, нежные, тонкие волоски у писюхи. Чуть-чуть трогаю их пальцами, пробираюсяь через завитки к клитору.
Немного нажал, теребя, Санька выгнулась, буквально наскакивая тугой дырочкой на кол, готовый ебаться.
Кажется, притормозить это не наш вариант.
Сама же голодная, а!
Последняя пауза – на ней слишком много одежды. Ее верхняя одежда отправляется рывком в сторону.
– А ты? – пьяно шепчет малыха, подкрадываясь пальцами под мою футболку.
И я, блять, бомблю от этой фразы.
Нереально бомблю!
Снимаю с себя футболку, чувствуя, как по торсу путешествуют ее тонкие пальчики, зачарованно так, несмело. Блять-блять-блять…
– Давай потом… – шиплю, когда от ее вкрадчивых движений сердце вот-вот откинется.
А я еще даже головкой в расщелину не вошел, все у входа мажусь.
– Потом?
– Да-да… Сюда иди, – жадно целую ротик, она сплетается язычком с моим, старательно двигая восьмерки.
Прямо чувствую, как она пытается за мной повторить, как ловит мой рисунок и выводит его. В школе, небось, отличницей была. Хорошая девочка с жутко мокрой, голодной писей…
– Расул! – вскрикивает мне в рот, вспыхивая телом, когда раздутая от похоти головка, раздвигает тонкие лепестки входа.
Я уже немного в нее погружался. Но то было сзади, сейчас ощущения иные, и я хочу… хочу видеть.
Поднимаюсь, опускаю взгляд…
– А-а-а…
Я сам стону от вида, как ее молочные губки мой темный член обтягивают.
Двигаю вперед-назад немного, под чмокающие звуки нереально мокрой писи.
Кайф.
Сумасшедший.
Даже головкой дразнить, понемногу ныряя, нравится.
Ускоряюсь.
Пот льется градом, я не прекращаю движений, чувствую, какой чувствительный у нее вход и как ей нравится, когда я врываюсь в нее. Саня царапает мои плечи беспомощно, постанывает мое имя.
Ее вход сжимается тугим кольцом вокруг моего члена.
– Расул! Расул… Х-х-хватит! Хватит, – закатывает глаза. – А-а-а…
– Сюда смотри.
Я перетягиваю ее взгляд. Крепко обхватываю крохотную попку с двух сторон, долблю головкой в ее тугую дырочку, чувствуя, как кончает, орошая диван влагой.
Меня штормит.
Вдоль всего позвоночника проносится цепочка термоядерных реакций. Взрыв за взрывом. Каждую ее эмоцию ловлю, смакуя. Никогда еще от вида оргазма не вставляло, как сейчас, и это… просто капитальный разъеб всех моих представлений о сексе.
И ведь я толком еще не трахнулся, пора устроить полное погружение.
Наверное, она будет пищать.
Но лучше сейчас, на кайфе рвануть поглубже.
Делаю толчок бедрами, позволяя себе.
Да…
Рычу, вбиваясь на всю длину, каждый сантиметр дичайше напряженной плоти обласкан ее тугой, как перчаткой, писей.
Конец лишь на секунду касается тугой, упругой, вибрирующей преграды. Нажим, тонкий звон, громкий крик, меня топит…
Двинулся вперед с хрипом, вогнал до предела и сразу же откат.
Член мокрый, в красных разводах.
В воздух подкидывает нотки металла.
Втягиваю их алчно, заводясь еще больше.
Вид и запах ее крови меня подстегивает, я толкаюсь быстрее и сильнее, входя по мокрому, по тугому, по раздерганному.
– Расул! – ревет.
С трудом отвожу взгляд от разъеба, что творится между нашими телами – там полно соков, крови, пота…
Заставляю себя наклониться к ревущей девчонке, лупит меня по плечам.
– Больно!
– Сейчас кайф будет.
– Нет…
– Спорим?
Раскраснелась от траха, и глаза блестят жизнью, слезами, пережитым кайфом и… возмущением!
Трогаю языком заплаканную щечку. Горьковато-соленые, горячие капельки – последний мазок в картину неебически вкусного траха. Да… да, то, что надо…
Начинаю зализывать ее мордаху, покусываю осторожно. Вес тела на одном локте держу, пальцами второй руки завожу ее клитор, оживающий под пальцами.
Движений членом не прекращаю.
Нет…
Не потрахивать ее хотя бы в замедленном темпе выше моих сил. Шипит, ругает меня, трясется и… наполняется приятными судорогами, от движений пальцев.
Сильнее сжимается вокруг члена. Требовательнее.
– Вот так, да… Сейчас потрахаемся.
Наконец, потрахаемся…