Губы Расула обхватывают мой палец, посасывая. Его язык скользит вверх-вниз, порхает, собирая кровь. Он не просто слизывает ее, но будто смакует, и при этом мой палец то погружается в горячий рот пошляка, то выскальзывает из него и снова…
О-о-о…
Мое тело натягивается струной.
Страх, напряжение, нервы натянуты, а эти движения, чмокающие звуки и странные ощущения рождают во мне вихрь эмоций, которых не было раньше. Меня бомбит импульсами.
Жар скользит от его полных, влажных губ, проникает мне под кожу, в кровь, впрыскивается пьянящим ядом.
Мне горячо…
Слишком горячо оттого, как он лижет и сосет мой палец, берет его даже глубже, чем необходимо.
Дыхание прерывается. Я не знаю, куда себя девать и как отрицать реакцию собственного тела.
Щеки полыхают румянцем, я часто дышу, дрожу от мужского напора, а когда Расул двигает бедрами, толкаясь эрекцией в низ моего живота, с трудом сдерживаю стон. Прикусываю нижнюю губу.
Голова плывет…
Мысли пляшут.
Эмоции рвутся.
Мне в своем теле становится так тесно и невыносимо, что слезинки из глаз стекают по щекам.
– Отпусти… – прошу. – Уже все хорошо. Просто дай… бинт. Марлю… Пластырь.
Он кивает и прижимается еще теснее.
Еще ближе. Теперь я почти распластана на столе.
Расул продолжает смотреть мне в глаза, дыша часто-часто. Толчок…
Писк вырывается у меня изо рта.
Резкий взмах рукой.
Я прикрываю ресницы, не в силах выдержать взгляд Расула.
Что-то гремит.
Мой палец уже не во рту этого негодяя, но до сих пор пульсирует.
Через миг раненую кожу немного обжигает, на рану опускается пластырь, который Расул быстро фиксирует.
– Спаси… – начинаю и заканчиваю в его рот последний слог. – Бо.
О черт…
Так и знала, что это плохо кончится.
Плюс он держал глаза открытыми дольше меня. Я видела это прежде, чем опустила ресницы, не в силах смотреть в его дикие, голодные глаза.
Губы Расула смыкаются на моих, посасывая, язык стремительно проникает в рот, разнося отдаленный металлический привкус.
Привкус моей крови…
Дрожь проносится вдоль позвоночника следом за его пальцами, опустившимися до самой попы. Он прижимает меня к столешнице еще настойчивее, целует грубее, напористее!
А-а-ах…
Горячий, властный, требовательный.
Хотела бы я быть ледышкой, которая не таяла от такого напора. Но напротив, его дикость и необузданное упрямство рождают во мне бурю, и эта буря стремится вырваться наружу.
Меня колотит от желания ответить на его неистовый поцелуй.
Глаза закатываются под закрытыми веками от удовольствия, когда он начинает сосать мой язык, втягивая его в свой рот и выталкивая, снова втягивая, посасывая самый кончик.
Не выдержав, я громко стону в голос, слыша эхо своего стона в горячем рту.
– Да…
Расул отрывается от поцелуя и смотрит на меня с чарующими и пугающими искорками в темных глазах.
– Все еще хочешь молоть чушь про то, что между мужчиной и женщиной есть дружба?
– Я бы… могла доказать, что это так. Могла бы…
– Если ты не кончишь, так уж и быть, поверю. Но… – он самоуверенно обводит меня взглядом. – Ты обильно и сладко кончиишь, Сашенька.
Я ерзаю. Его член, пульсирующий у самого низа живота, усиливает ощущения.
– Ты же голоден.
– Да. И я поем… Сначала я поем это… – снова набрасывается на мой рот и продавливает корпусом мою грудь.
Мне приходится отклониться назад, сдавшись под его напором.
Пульс бьется в горле.
Поцелуй становится ненасытным, безжалостным.
Пальцы мужчины сминают меня между ног через тонкие трусики и спортивные брюки. А-а-ах, какие сильные и цепкие у него пальцы. Жесткий хват, властный, ммм…
– Сладко. Горячо… Я херею с того, как здесь горячо, – жмакает пальцами.
Смотрит на меня победно, быстро справляясь со шнурком на штанах.
– Нет-нет… Я не шутила. Не шутила насчет девственности, а-а-а… – стону, когда он бесцеремонно ныряет в трусики. – Кля-яну-у-усь…
– Ты все равно кончишь! Можно и без проникновения, в курсе? – кусает за подбородок и целует, поедая меня по краю челюсти. – Су-у-ука, какая отзывчивая… Влажные завитушки, пиздец, ты течешь… Пушистая пися… Вся мокрая. Вся-вся… До самой…
Он вздергивает мой подбородок, замирая на миг. Я тоже застываю, наблюдая, как раздуваются его ноздри, а рот выпускает громкие выдохи.
Потом Расул фиксирует мое лицо именно так и начинает быстро и жестко двигать пальцами у меня между ног.
Его пальцы сминают клитор, толкаются дальше, обводят влажную дырочку, сминая, и снова скользят выше, к пульсирующей точке.
Сильно надавливает и массируем.
– Рас… Расу-у-ул… – меня потряхивает от огня, который во мне разжигают его касания.
Такой неукротимый наплыв, приливает жаркими языками огня.
Его пальцы словно лижут меня, настойчиво и быстро.
Больше не в силах даже позвать его по имени, часто и коротко дышу, стоны срываются на короткие всхлипы. Тело сжимается в судорогах.
– Давай!
Расул звонко шлепает меня по обнаженной плоти, я понимаю, что шлепок звучит влажно, и капельки смазки оседают на внутренней стороне бедер.
Еще один шлепок, он смыкает пальцы и пощипывает, доводя быстрыми движениями до грани.
Я пытаюсь отстраниться, не получается.
Слепну…
Ничего не вижу, перед глазами проносятся вспышками темные звезды.
Внезапное удовольствие покусывает всюду, лишает благоразумия.
Варюсь в ощущениях, как в сладком кипящем сиропе.
– Теперь дай мне…
Он прижимается ко мне, тесно толкаясь бедрами, и резко разворачивает лицом к столешнице.
– Сожми бедра крепче… Перекрести ноги и сдави их… – командует.