– Сильно батюшка гневается? – спросил я у Емельяна, усаживаясь в сани.
– Гневается? – удивился тот. – Да он лютует. Сказал, не сносить мне головы, если тут же не разыщу вас и не представлю перед его светлы очи.
– Ты же сказал, что он грозился тебя выпороть, – заметил я, когда Емельян хлестнул коней, и те сорвали сани с места.
– Да чего он мне только не пообещал, – крикнул слуга через плечо.
– А что стряслось? Зачем я ему так срочно понадобился, не знаешь?
– Да как же, не знаю, – засмеялся Емельян. – Все подворье знает.
– И что же?
– Так как же, барин? Невеста ваша с батюшкой прибыли вчера. А вы их не встретили. Вместо этого блины выбирать отправились.
– Кто? – я взревел раненым зверем. – Невеста? Какая еще невеста?
– Как, какая невеста, барин? Так ведь ваша.
– Ты часом не белены объелся, Емельян? – повысил я голос на старого друга, что делал крайне редко.
– Так ведь давно оговорено было, что вы женитесь на дочери Пересветовых.
– Когда это было? Она же еще совсем девчонка.
– Выросла девчонка, – ответил Емельян. – Восемнадцать годков уже ягодке.
– Ягодке, говоришь? – навострил уши я.
– Да. Говорят, она невероятно хороша собой.
– Как хоть зовут ягодку? – улыбнулся я, предвкушая веселье.
– Варвара, – улыбнулся Емельян.
– Варвара, – повторил я, пробуя это имя на вкус.
Что ж, отец, хочешь, значит, чтобы я женился. Хорошо! Но только уговора, что я буду люб невесте, не было. А Пересветов вряд ли отдаст свое любимое, нежное чадушко за такого нерадивого жениха, как я. И мне ничего не остается, как только помочь бедной Варварушке слезно умолять батюшку расторгнуть договоренность о свадьбе. А ради такого я уж постараюсь.