– Госпожа, Иантина! – я кинулась в ноги женщине. Она была моей последней надеждой, соломинкой, за которую хватаются, уповая на чудо.
– Встань, Мелисса, – мягко подняла меня хозяйка, кинув недовольный взгляд на посиневшие руки, – о чём ты хотела рассказать?
В проницательности женщине не откажешь. Не стала скрывать от неё причину побега, утаив лишь, что пойти на эту авантрюру меня уговорил Атрей. Рассказала о домогательствах Солона и о том, что произошло в спальне.
– Зачем взяла с собой гладиатора?
– Его принудили к подпольным боям, всё равно он долго не прожил бы. А мне одной было очень страшно. Я не знаю страны и дорог, куда мне податься?
– Разумно, – кивнула Иантина без злобы, – я давно закрываю глаза на выходки Солона, но его последние «увеселения» слишком дорого обходятся нашей семье. Я не могу приказать ему оставить вас в покое. Он забьёт Атрея до полусмерти, если уже не сделал этого. К сожалению, муж мой с годами стал жесток и злопамятен. Лишь одно можно сделать для вас. Продать на рынке другому хозяину. И молиться богам, что на этот раз вам повезёт.
– Госпожа, я согласна!
– Не радуйся раньше времени, – взгляд Иантины стал печальным, – может статься, что вы попадёте к хозяину гораздо худшему, чем Солон.
– Но у Атрея будет возможность выжить.
– Он так дорог тебе?
– Атрей единственный, кто относился ко мне с участием.
– Понимаю, Зен никогда не отличался хорошими манерами в отношении смазливых служанок. Так и быть, я всё сделаю. Но хочу предупредить. Эти дни не мойся и не ешь. Пусть твой вид не будет привлекательным для любителей молоденьких рабынь. И учти, вас, скорей всего, продадут разным людям. Вряд ли когда-то ты ещё увидишь своего гладиатора.
– Пусть так, – кивнула госпоже.
Она ещё долгое время изучала меня, пристально смотря в глаза:
– Хотела бы я, чтобы мой муж был способен на такие же поступки, как маленькая рабыня, – вздохнула и вышла из комнаты.
Спустя несколько минут мне принесли воды, я жадно напилась, – пока нас гнали по улицам, в горле совсем пересохло. Появился Эразм.
– Слышал, о чём ты говорила с хозяйкой. Уверена в своём решении? А если тебя купит мерзкий старикашка, хуже, чем Солон? Я не смогу всегда оберегать тебя, – лар был обеспокоен и раздосадован.
– Остаётся надежда, мой дорогой помощник.
– Ох, лучше бы я отговорил тебя от побега. Да не могу, – он сел на кровать и опустил лохматую голову.
– Не расстраивайся. Пусть так, надо верить в лучшее, – я улыбнулась и погладила его по шёрстке.
Эразм прикрыл глаза от удовольствия, хотя раньше фыркал, когда пыталась приласкать его:
– Буду рядом с тобой, если что, постараюсь отвести глаза плохому покупателю.
– Спасибо.
– И она ещё благодарит, – печально отозвался Эразм и пропал.
Нас вывели на невольничий рынок на третий день. Атрей был сильно избит и едва передвигал ноги, а я измождена от голода. По совету госпожи не притрагивалась к еде, пила только воду. Волосы были сальными, кожа посерела, под ногтями скопилась грязь. Вряд ли кто позарится на такую красоту.
– Тебя били? – Тревожно спросил гладиатор, едва увидев меня, разлепив губы со следами спёкшейся крови.
– Нет. Я сидела в своей комнате.
Атрей молча кивнул. Шёл он кособоко, кренясь направо. Одна рука висела плетью. Куда его такого купят? Только для самых грязных работ.
Мы стояли на небольшом деревянном помосте под палящими лучами солнца. Торговец расхваливал молодых, сильных рабов, начисто игнорируя нас. Солон сдал ему меня и бойца за гроши, но Иантина приплатила, упросив, чтобы нас продали вместе. Впрочем, кажется, мне, что торговец забыл об этой просьбе, как только хозяйка скрылась с глаз.
К нам подходили мужчины и женщины, ощупывали, проверяли зубы. Словно какой-то товар на полке. Впрочем, так оно и было. От бесконечной череды лиц кружилась голова, чужие, грубые руки нередко делали больно, вертя меня, как куклу. На глаза наворачивались слёзы. В жизни не приходилось проходить через подобное унижение.
Сейчас бы в свою квартирку, на тихой зелёной улочке. Сесть, как обычно, возле кухонного окна, которое выходило в маленький, засаженный цветами двор, где на лавочках сидели вездесущие и всезнающие старушки, гуляли мамы с детьми и владельцы собак.
От мыслей меня отвлёк голос:
– Как тебя зовут, дитя? – сморгнув, уставилась на пожилого мужчину, в упор смотрящего на меня. Он был весь седой, а ласковые светло-голубые глаза смотрели с тревогой.
– Мелисса, господин,– ответила ему.
– Ты чем-то больна?
Между нами вклинился торговец:
– Девка здорова, как лошадь. Откормить немного надо. Работать, господин мой, будет за троих.
– Я спрашиваю не у тебя, – нахмурился мужчина, – отойди.
Он подал мне руку и помог спуститься с помоста:
– Ты чем-то больна?
– Нет, господин, – его добрые глаза вызывали доверие, – я не ела несколько дней, чтобы меня не купил кто-нибудь для своих утех.
Не знаю, зачем рассказала всё этому человеку, но слишком добрый у него был взгляд, чтобы оказаться негодяем.
Мужчина нахмурился:
– Вот она участь хорошеньких рабынь. Я покупаю её, – подозвал он торговца.
– Две тетрадрахмы господин. Девчонка юна и невинна.
– Пожалуйста, – притронулась к руке мужчины, – купите и его. Он хороший воин, сильный. Может много работать. Просто сейчас чуточку слаб, – глазами указала на Атрея.
– Он твой любовник? Вас поэтому продают? – Взгляд мужчины посуровел.
– Нет, господин. Он мой друг.
– Вот как, – глаза его снова потеплели, – хорошо. В оливковую рощу нужны сильные мужчины. Сколько за этих двоих?
– Это знаменитый гладиатор Атрей, – надулся от важности торговец, – две мины (прим. автора – 1 мина = 60драхм) достойная цена за него.
– Ты в своём уме? Хотели подороже продать, так не избивали бы славного воина до полусмерти. У него обездвижена рука, и кто знает, восстановится ли она. Он заваливается на правый бок, а значит, повреждена печень. О товаре надо заботиться лучше. Одна мина за обоих. И это отличная цена.
Торговец заскрипел зубами от жадности, глядя на Атрея:
– По рукам, господин, – он дёрнул гладиатора, чтобы тот спустился.
– Идите за мной, – сказал мужчина и зашагал прочь от невольничьих рядов. Мы пошли за ним.
– Спасибо, – прошептал Атрей, чуть сжав мою ладонь.
– Вот и славно, – услышала голос Эразма, – не зря я его по всему рынку водил.
– Так это твои проделки? – Завела я мысленный диалог.
– А ты думала, он сам загорелся купить вас тощих да ободранных? – В голосе духа сквозили себялюбивые нотки. Прежнее настроение возвращалось к лару, – всё я, всё я. Водил, голову дурил.
– Спасибо тебе, Эразм, – ответила ему.
– Да чего уж тут, – промолвил дух.
Мы вышли к краю рынка, где стояла гружённая большими амфорами телега.
– Никак опять кого-то купили? – Послышался голос, и показался седой старичок, подвижный точно ртуть.
– Опять, – улыбнулся наш новый хозяин.
– Ох и задаст вам госпожа Гекуба, что транжирите деньги на больных рабов. С которыми потом сами и возитесь.
– Не ворчи, Пеон. Они юны и сильны, хорошее приобретение. Будут работать в роще. Гекуба и не узнает, – мужчина хитро улыбнулся, – меня зовут Димитрис, – обернулся мужчина к нам, – полезайте на телегу, поедете с Пеоном, он мой управляющий. Слушайте его во всём.
С этими словами хозяин удалился.
Пеон посмотрел на нас, качая головой:
– И как такие работать будут? Одна кожа да кости. В чём только душа держится. Залазьте, что ли.
Мы забрались спереди на телегу, туда, где было свободное место. Недолго проехав, управляющий остановил повозку возле таверны. Зашёл внутрь и через пару минут вернулся с тремя огромными кусками хлеба с мясом, в руках был узелок с овощами.
– Ешьте, давайте, а то помрёте, чего доброго, по дороге.
Ворчливый старичок отдал нам снедь, в глазах промелькнула жалость. Не так уж он и плох, подумалось мне. После еды меня потянуло в сон, облокотившись о плечо Атрея, не заметила, как заснула.