– Ты не отвечаешь на мои сообщения, – Дженика плюхнулась на мою кровать. Мой телефон лежал экраном вниз на тумбочке.
– Я пытаюсь сосредоточиться. – Кучи вещей были разложены по комнате, я стояла перед шкафом и пыталась сообразить, что смогу впихнуть в единственный большой чемодан, чтобы мне хватило на большую часть лета.
– Я пришла не затем, чтобы смотреть, как ты собираешь вещи, – сказала Дженика. – Сегодня должны прийти электронные письма от Limitless Showcase.
Черт. Как же я забыла? Я резко выпрямилась.
– Ты свое уже получила?
Она отрицательно покачала головой.
– Каждые шестьдесят секунд проверяю почту.
Я схватила телефон, тоже проверила. Ничего. Limitless Showcase – самое важное агентство для футболистов. Все лучшие футбольные тренеры Первого Дивизиона приходят сюда на разведку, и женская сборная США, как известно, выбирает новых игроков на Showcase. Приглашение туда уже было честью.
– День будет длинным, – сказала Дженика. – Я написала тренеру Джефферсону, он тоже еще ничего не знает.
Я не успела ответить, как в дверь постучали.
– Я укладываю вещи! – крикнула я. – Дженика мне помогает.
– Меня это вообще не волнует, – через дверь отозвался Коннор. С тех пор, как поцапались после вчерашнего интервью, мы держались подальше друг от друга.
– Чего ты хочешь? – спросила я.
– Поговорить.
– Я занята!
Послышался щелчок, и дверь открылась. Коннор вошел и закрыл ее за собой.
– У меня есть пицца, – он показал тарелку. – Предлагаю мир.
Он поставил пиццу на кровать, ослепительно улыбнулся Дженике.
– Привет, Джен.
– Ты же знаешь, я ненавижу, когда меня так называют, – сказала она.
– Но это мило, – поддразнил он.
– Это я милая, – поправила Дженика. – Давай не будем смешивать.
– Что тебе нужно? – я прервала их кокетливый треп. Быть третьей лишней в собственной комнате у меня не было никакого желания.
– Поговорить, – повторил он. – Выйдем на секунду?
– Я начну разбирать кучи тряпок Кейт. А вы топайте.
Я со стоном поднялась с кровати и пошла за Коннором в его комнату.
– У меня здесь есть еще пицца, не беспокойся, – сказал он, запирая за собой дверь.
Я взяла кусок и присела на край кровати.
– Что случилось, поп-звезда?
Он помрачнел.
– Не называй меня так.
– Ты же теперь знаменитость.
– Заткнись, – сказал Коннор. – Пойдешь сегодня со мной на репетицию?
– Почему я?
Я ничего не знала о его шоу. Я даже не знала списка песен. Всем этим управлял папа.
– Есть финальный номер, и мне нужен свежий взгляд, – сказал он. – Это песня на бис, написанная для шоу, Маккензи, «Скайлайн» и я поем ее вместе. И ты единственная, я знаю, дашь честный отзыв.
– Почему?
С самого первого своего выступления Коннор не спрашивал меня, с какой песней выходить. С тех пор повелось, что всегда он, мама и отец. В шоу Коннора Джексона я всегда была посторонним наблюдателем.
– Ты – моя целевая аудитория, – сказал он.
О. Это все было продуманной операцией.
– Мне нужно закончить кучу дел перед турне, – сказала я. – Дженика помогает мне уложить вещи, еще у меня есть научный проект, и…
– Только один день, – прервал меня Коннор. – Пожалуйста, Кейтлин! Мне в самом деле нужна твоя помощь.
Коннор, должно быть, отчаянно нуждался в помощи, раз готов был упрашивать меня.
– Ой, ладно, – сказала я. – Если ты считаешь, что я могу помочь.
– Спасибо, Кейт. Это очень важно.
Доев свой кусок пиццы, я встала.
– Мне надо идти к себе.
– Ладно, заметано. Я дам тебе знать, когда мы выходим. Минут за тридцать?
– Годится.
Повисла тишина, и я откашлялась, чтобы нарушить ее.
– Ну ладно, увидимся.
Когда я вернулась в комнату, Дженика сидела на полу с моей одеждой в руках.
– Чего он хотел? – спросила она, взглянув на меня поверх своего занятия.
– По-моему, помощи.
Она подняла глаза, вопросительно подняв бровь:
– В чем?
– Я не очень уверена. Что-то насчет финального номера в шоу.
– Это потрясающе, Кейт, – сказала она. – Может быть, тебе удастся, наконец, познакомиться с Заком Мэттьюзом.
– Заткнись.
– Не закатывай глаза, никогда не знаешь наверняка! – пропела она. – Расскажешь мне о братьях Мэттьюз снова? Какой из них был бы идеальным для меня?
Дженика знала, как меня разговорить. Я была самой большой их фанаткой.
Я плюхнулась на кровать.
– Джесси – двадцать два, он старший. У него каштановые волосы и такие темно-темно-шоколадного цвета глаза. Он более серьезный и угрюмый, немного капризный. Он бас-гитарист. Потом – Аарон, клавишник, ему двадцать. У него волосы песочного цвета и светло-карие глаза. Он самый тихий, но, кажется, именно он объединяет группу. Он не такой серьезный, как Джесси, но и не такой балбес, как Росс. Такой идеальный середнячок.
– А Росс – кто? – спросила Дженика.
– Росс – третий по возрасту, ему восемнадцать, барабанщик. У него темно-русые волосы и ярко-карие глаза. Он из породы клоунов, вечно шутит и разряжает обстановку.
Она придвинулась ко мне с дразнящей улыбкой.
– А четвертый брат?
– Ты знаешь, это Зак. Ему шестнадцать, почти семнадцать. Вокалист. Автор песен. Лидер-гитарист. Почти идеален во всех отношениях. Его карамельного цвета глаза проникают вам в душу, а грива каштановых волос всегда в полном беспорядке. Он – одинокий волк, всегда в тени своих братьев. Но когда он поет… твое сердце тает.
– Интересно, кто из них твой любимый?
Я обернулась и сердито посмотрела на нее.
– Не дразни меня!
Она хихикнула, держа в руках кружевное белье.
– О, это точно надо упаковать.
Водитель Коннора остановился перед домом и, когда я подошла, опустил стекло. Коннор уже был в репетиционном зале и послал за мной своего шофера.
– Привет, Ричард, – сказала я, скользнув на заднее сиденье.
– Как прошли соревнования в эти выходные?
Ричард был единственным, кто действительно интересовался мной и моими достижениями, и я позволяла ему это.
– Мы победили.
– Еще бы. Ты ведь Кейтлин Джексон!
– Спасибо, Ричард. Спасибо за заботу.
– Игра была трудной?
– Победа была трудной.
Сколько я помню, мы говорили это всегда. Ричард включил для меня Bluetooth-радио, мой телефон мгновенно подключился к нему.
– Сегодня слушаем «Скайлайн»? – лукаво усмехнувшись, спросил Ричард.
– Всегда.
Дорога до репетиционного зала была короткой, и телохранитель Коннора, Эдди, уже ждал нас снаружи.
– Здрасьте, – сказал Эдди, открывая передо мной дверь.
– Спасибо, Эдди.
Он повел меня наверх, «Сумерки» доносились отовсюду. Ее репетировал Коннор со своим хореографом Кристофером Клайном. Коннор улыбнулся и помахал мне рукой, а потом умудрился упасть со стула, на котором стоял.
– Прости, Крис, – сказала я.
– Ты вовремя. Нажмешь пуск, Кейт?
– Конечно.
Танец был безупречен, Коннору удалось точно повторить его. В конце Крис, радостно завопив, протянул Коннору руку:
– Дай пять!
– По крайней мере, мы знаем, что это сработает, – сказал Коннор, плюхаясь на стул.
– Нужно, чтобы так было постоянно, – сказал Крис.
Я помогла Крису навести порядок в студии, пока Коннор собирал свои вещи.
– Увидимся в двенадцать на общей репетиции, – вслед нам крикнул Крис.
Вслед за Коннором я вошла в комнату с его именем на двери. В небольшом помещении стоял одинокий стул, с потолка свисала сумка для одежды. Коннор сел на стул и, закрыв глаза, откинул голову назад.
– Я выжат как лимон.
Дверь открылась, и вошла Лори, рекламный агент Коннора. Она занималась всем – от планирования интервью до работы с аккаунтами брата в социальных сетях.
– Лана хочет поговорить с тобой, – сказала Лори. – До твоей вечерней сессии «Вопрос – Ответ».
Лана Регас, бывшая подружка Коннора. Коннор и Лана встретились на какой-то красной дорожке, и у них все сразу сложилось. Между ними все было великолепно… некоторое время. А после одной пьяной ночи и взаимных признаний было подписано соглашение о неразглашении тайны, и отношения внезапно закончились.
Лана была греческой богиней. Высокая, метр девяносто, она часто бывала ведущей моделью на показах роскошных брендов. Но самое главное, она была отменной стервой. И все это знали. Если она чего-то хотела, она это получала. Хотя не всегда по праву.
– Я не хочу разговаривать с ней сегодня, – сказал Коннор. – Скажи ей, что мы поговорим, о чем она хочет, на следующей неделе.
– Ты же знаешь, как Лана себя ведет…
– Я не готов к турне, которое начнется через две недели, – сказал Коннор. – Меня не волнует, что она грозится сделать. Сегодня у меня нет времени выслушивать ее чушь.
– Записала, – сказала Лори, делая пометки в своем ежедневнике. – Остаток дня проведем в приятном общении. Мы продолжим вбрасывать анонсы к новым музыкальным клипам в твои социальные профили, и у тебя «Вопрос – Ответ» с поклонниками в семь вечера.
Коннор кивнул.
Лори взглянула на меня:
– Привет, Кейтлин.
– Привет.
– Принести тебе что-нибудь?
Я покачала головой:
– Нет, спасибо, все нормально.
Она еще что-то чиркнула в своем ежедневнике, потом вышла, закрыв за собой дверь.
– У тебя так каждый день? – спросила я.
В этот раз Коннор открыл оба глаза:
– Как?
– Приходят люди и говорят тебе, какое у тебя расписание на сегодня, и ты его выполняешь?
– В общем, так.
– Какой ужас.
И тут, как по заказу, в двери появился отец с планшетом:
– Тебе нужно одеться и приготовиться.
– «Скайлайн» никогда не приходят вовремя, – пожаловался Коннор. – Я не буду надевать этот кожаный костюм до самой последней минуты.
Коннор специально попросил «Скайлайн» на разогрев, и я закричала от радости, когда узнала, что они согласились. Я не только буду слушать их выступления в каждом городе, но и встречусь с ними. Иногда полезно быть Джексон.
– Десять минут, – ледяным тоном произнес отец. – Встретимся в репетиционном зале.
С этими словами он исчез. Казалось, стычка нисколько не задела Коннора, он с непроницаемым лицом вновь уткнулся в свой телефон. Я не завидовала такой жизни. Мы с отцом не проговорили бы в таком тоне и двух минут. Я бы не позволила ему приказывать мне. Моя карьера закончилась бы, даже не начавшись.
– Ты ведь не будешь истерить, как фанатка, – сказал Коннор, не отрываясь от телефона.
– Фанатка? – спросила я.
– Фанатка «Скайлайн», когда они приедут. Не веди себя, как истеричная поклонница.
– Кто сказал, что я поклонница?
– А разве нет? Во-первых, огромное фото их солиста у тебя на стене. Тот факт, что ты буквально умоляешь меня помочь им раскрутиться… и еще то, что ты все время слушаешь их песни.
Сильные аргументы.
– Я могу сохранять спокойствие, – пожала я плечами. – Увидишь, я и бровью не поведу.
– Ни хрена. У тебя. Не получится.
– Я буду непробиваема, вот увидишь.
Мы захохотали.
– А тот парень у тебя на плакате? – спросил Коннор. – Это Зак?
– Вы с ним подружились?
– Я уверен, они меня считают самовлюбленным придурком, – сказал он.
– С чего бы им так думать?
Коннор немного помолчал.
– Я не очень хорошо разбираюсь в дружбе.
– Видимо, придется разузнать мне, – сказала я.
– Держу пари, у тебя получится.
Он встал и зевнул.
– Я встречался с Заком только раз.
Они репетировали неделями.
– Неужели?
– Он вообще-то не часто приходит на общие репетиции, мы обычно ставим дублера.
– Что значит он не приходит на общие репетиции?
Если Маккензи, «Скайлайн» и Коннор исполняют финальную песню вместе, откуда Заку знать его партию, если он не появляется на репетициях?
– У него эта болезнь, – пробормотал Коннор; его глаза слипались. – Боже, я так устал. Как она называется?
– Эпилепсия, – подсказала я.
Я была фанаткой «Скайлайн» и изучила вдоль и поперек всю информацию о группе в сетях. И еще больше нарыла про эпилепсию.
Когда «Скайлайн» начали набирать популярность, они давали множество интервью. Но Зака с ними никогда не было. Сначала его называли «номером один» поп-индустрии, но вскоре он признался, что страдает эпилепсией, что репетиции, интервью и гастроли слишком его утомляют и что он под контролем врача следует определенному распорядку дня. Он никогда не давал интервью поздно ночью и рано утром, так как, по его словам, сон был ключевым фактором в ходе терапии его болезни. Бывали дни, когда он приходил в себя на несколько минут, только чтобы поздороваться. Однако остальные братья были очень внимательны к тому, что пишет пресса.
– Да, перед началом гастролей нам показали, что делать, – сказал Коннор.
– С эпилепсией?
– Что делать, если начнется приступ. Этого потребовал их менеджер… ну, то есть Джесси.
В этом был резон. Чего «Скайлайн» точно не хотели, так это чтобы пострадал их ведущий исполнитель и брат.
– Надо одеваться, – сказал Коннор, взглянув на часы. – Увидимся через несколько сек.
Намек понятен, ухожу.
– Репетиция там же?
– Угу.
Я отправилась обратно в зал.
– Снова привет, – сказал Крис.
Я помахала в ответ и села возле зеркала лицом к залу.
Потом пришла Маккензи. В Голливуде все знают Маккензи Лоуренс. Она прославилась ночными вечеринками, мимолетными связями и дрянными песенками.
– Крис, – сказала она, лопнув жвачку.
– Мак, – ответил он.
Взгляд Маккензи остановился на мне.
– Это кто?
– Сестра Коннора, – ответил Крис. – Она посмотрит финальный номер.
Она окинула меня беглым взглядом.
– Если ты считаешь, что это поможет…
Она присела на стул.
– Этот костюм – отстой. Я в нем с трудом двигаюсь.
Она была одета в бордовую кожаную куртку с брюками в тон. Еще на ней была белая футболка в обтяжку и бордовые туфли-лодочки.
– Поэтому мы будем репетировать в этом всю неделю.
Ответ ей явно не понравился, но настаивать она не стала.
– Вообще, сегодня кто будет? Коннор?
Крис кивнул.
– А трио «Братья Джонас»?
Мы с Крисом не смогли удержаться от смеха.
– Все четверо, – подтвердил Крис.
Я сжала губы, чтобы не выдать своего волнения.
– Впечатляет, – сказала она, подняв бровь. – Еще раз, как зовут малыша?
– Да он гораздо выше нас.
Она снова недовольно нахмурилась:
– Имя.
– Закари, но думаю, ему больше нравится Зак.
Она пренебрежительно махнула рукой.
– Их так много, разве всех запомнишь.
– Джесси, Аарон, Росс и Зак, – сказала я громче, чем хотелось.
– Миленько, – прокомментировала она с бесстрастным лицом.
И как это понимать? Как спасибо?
Дверь распахнулась, в репетиционную вошел Коннор.
– Кто додумался одеть нас в кожу? – спросил Коннор, прикрывая руками ширинку. – Мой член слишком выпирает.
– Надень щиток, – сказал Крис. – Переживешь.
Он отступил назад, чтобы рассмотреть его:
– А где куртка?
– Ждем, – нахмурившись, сказал Коннор. – Вчера отец сказал, что заказали красную вместо черной. Нужная будет вот-вот готова.
Коннор сел рядом с Маккензи.
– Я что-то пропустил?
– Другие тоже жалуются на кожаные мундирчики? – поинтересовалась Маккензи.
– Не особенно.
Пока Крис и Коннор болтали, прошло еще десять минут.
– Вечно они опаздывают, – сказала Маккензи, уткнувшись в телефон. – Как они вообще собираются на гастроли, если даже на репетицию не могут явиться вовремя?
– Расслабься, – усмехнулся Крис. – У всех есть недостатки. Я разберусь с их опозданиями.
– Нам повезет, если ты придешь вовремя, так что никакого напряга, – усмехнулась Маккензи.
– Вообще-то, я тоже удивился, что ты сегодня пришел так рано, – повернувшись к Крису, сказал Коннор.
Крис указал на свою голову.
– Шапочка, треники и футболка – я вышел из дома, когда еще пяти не было.
Дверь снова открылась, и вошли двое из «Скайлайн». Я во все глаза смотрела на Росса и Аарона, тоже одетых в кожу.
– Наконец-то изволили явиться, – психанула Маккензи.
– Можно сказать, это рекорд для нас, – сказал Аарон, усаживаясь на свободное место.
Росс сразу посмотрел в мою сторону:
– Кто эта новенькая?
Мои щеки вспыхнули от одного его взгляда. Я просто уставилась на него, стараясь осознать тот факт, что Росс! Мэттьюз! говорит со мной.
За меня ответил Коннор:
– Это моя сестра, Кейтлин.
– Круто, – улыбнулся мне Аарон. – Ты едешь на гастроли?
Я кивнула. Можно подумать, у меня был выбор.
– Пришлось разыскивать кожаный костюм Зака, – сказал Росс. – Они с Джесси придут с минуты на минуту.
– Нам нужно научиться определять время? – спросила Маккензи с сарказмом в голосе.
– Первые две цифры – это секунды, верно? – спросил ее Росс, сверкнув белоснежной улыбкой.
Маккензи отмахнулась от него, и в этот момент дверь снова открылась. Мое сердце бухало в груди как молот, когда вошел Джесси и сразу за ним – Зак. Я смотрела на Зака во все глаза: белая футболка, черные кожаные куртка и брюки. Его каштановые волосы, как всегда, в беспорядке. А карие глаза непривычно темные. Куртка натянулась на его бицепсах, рельефная мускулатура видна под тонкой белой футболкой. Я не могла отвести глаз от совершенства по имени Зак Мэттьюз.
– Нашли свое кожаное имущество? – спросил Крис.
Зак одернул куртку.
– Она должна быть такой узкой?
– Увы, да, – ответил Коннор.
– Это Кейтлин, – Крис указал на меня. – Она просмотрит вас сегодня, Коннор не доверяет моему мнению.
Все взгляды обратились ко мне, и меня обдало жаром.
– Не совсем так, – сказал Коннор. – Я бы хотел, чтобы еще кто-нибудь посмотрел, как мы будем выживать в этой обтягивающей шкурке.
Росс ослепительно улыбнулся мне, и мое сердце забилось еще сильнее.
– Если ты предложишь заменить костюмы, вот это будет здорово, – сказал он.
– Музыка на пятый! – объявил Крис. – Займите места.
Все разбрелись по залу, передвигая стулья и занимая места к началу песни. Я немедленно прикипела взглядом к Заку, хотя и пыталась убедить себя, что это исключительно для пользы дела, а не потому, что он – Зак. Мэттьюз.
Маккензи пела первой. У нее приятный голос, но ее музыка – не для меня. В песнях мне нравились тексты с глубоким содержанием. А она пела для подростков. Хореография была сложной, включая балансировку на стульях, и, похоже, Коннору было очень трудно. Как и следовало ожидать, во время своего соло Коннор упал со стула, а Крис захихикал.
Похоже, у Росса, единственного из «Скайлайн», было хоть какое-то чувство ритма. Я видела, как Аарон поглядывает на Росса и пытается повторить за ним. Джесси вообще не заморачивался. А Зак сдался примерно на четверти песни и принялся раскачиваться на стуле, пока пел. Однако концовка была идеальной, все сделали как надо.
– Что скажешь? – спросил Крис.
– Думаю, концовка была очень хорошей, – ответила я.
Комната взорвалась смехом, даже Маккензи смеялась.
– По-моему, Маккензи танцевала очень хорошо, – добавила я.
Она посмотрела на меня с одобрением.
– У Коннора плохо с равновесием. – Я не обратила на нее внимания. – В целом, это не было плохо. Просто показывать это еще рано.
Сидя на складном пластиковом стуле, Росс поднял руку.
– Это мы не справились?
К моим щекам снова прихлынула краска.
– У Росса есть чувство ритма, он попадает в рисунок танца.
Росс погрозил кулаком:
– Запись покажет, что я – лучший танцор в «Скайлайн».
– Мало он задирал нос до этого, – проворчал Аарон.
– Мне не нужна оценка, – сказал Зак. – Я знаю, что я – отстой.
– Зак не умеет танцевать. – сказал Росс, взъерошив волосы.
Брат отвернулся от него:
– Отвали.
– Все переделываем? – спросил Крис.
– Нет, – сказала я.
– Кейтлин, я думал, ты на нашей стороне, – заныл Росс.
Я очень старалась держать мою внутреннюю фанатку в узде, но, когда Росс назвал меня по имени, у меня по спине побежали мурашки. Росс Мэттьюз знает, как меня зовут. Устоять перед звездой невозможно.
– Можно хотя бы убрать стулья? – просил Джесси.
– А мне стулья нравятся, – возразила Маккензи.
– У нас чуть больше недели, чтобы отработать танец, – сказал Крис. – Если уберем стулья, придется все переделывать. А если нет, то придется научиться держать равновесие за это время.
Джесси хмыкнул:
– И то, и то невыполнимо.
Хореография точно не была сильной стороной «Скайлайн».
Маккензи тяжело вздохнула:
– О боже, ты достал уже, можешь не ныть?
Бьюсь об заклад, что Джесси хотел огрызнуться, но Аарон быстро покачал головой. Похоже на безмолвную беседу.
– Пройдемся еще раз? – спросил Крис.
– Отлично, – вяло откликнулся Зак. – Жду не дождусь.
Не подумав, я выпалила:
– Я могу подсказывать.
Он встретился со мной взглядом, губы сжались и превратились в улыбку. И я точно знала, что стала красная как помидор.
– Хорошо, Кейтлин, план такой, – сказал Крис. – Я слежу за Коннором, Аароном и Россом, ты контролируешь Зака и Джесси.
О боже. Коннор поднял глаза к потолку, явно пытаясь скрыть смех от остальных членов группы.
– А мне нужно проходить танец снова? – спросила Маккензи.
– Практика рождает совершенство, – поддел ее Крис.
– Совершенство? – съязвила Маккензи. – Как-нибудь сделаем, и ладно.
Когда Зак занял свое место, я не отрываясь смотрела на него. Мне безразлично то, как задирается его рубашка, когда он поднимает руки. Я не обращаю внимания на румянец на его щеках, когда он ошибается. Мне неважно, как он посматривает на Джесси, когда забывает движения танца. Я просто слежу за ним, как велел Крис.
И если я все время буду себе это повторять, возможно, со временем поверю.
После второго прогона стало ясно, что хореографию необходимо менять.
– Я пройдусь по хореографии от начала и до конца только со «Скайлайн», танец – это совсем не их конек, – сказал Крис Коннору. – Можешь сейчас не оставаться. И да, Мак, теперь ты – не делай такое лицо. Тебе-то точно можно идти. Но вы оба важны в этом номере, и я жду вас через два часа.
Покидая комнату, она вскинула руку в победном жесте. Я вышла вслед за Коннором, в последний раз взглянув через плечо на парней из «Скайлайн». Все бы отдала, чтобы обернуться мухой и остаться на стене этой комнаты.
– Пообедаем? – спросил Коннор, привлекая мое внимание.
– Конечно, а где?
– Как насчет «Олив Гарден»?
Хлебные палочки «Олив Гарден» были ключом к моему сердцу.
– Заметано.
– Но сначала я сдеру с себя эту кожу!
В ожидании Коннора я быстро проверила почту, не пришло ли что-нибудь от Limited Showcase. Писем не было. От Дженики тоже ничего. И от тренера Джефферсона тоже.
Мы встретились с Эдди на выходе. Он стоял спиной к двери, скрестив руки на груди.
– Папарацци, – сказал Эдди, кивнув на дверь. – Надо подождать.
Папарацци. Великолепно. Коннор простонал:
– Я умираю с голоду.
– Выживешь.
Коннор взглянул на меня, вопросительно подняв бровь.
– Что? – спросила я.
– Тебя волнуют папарацци? – спросил Коннор.
Я никогда не сталкивалась с толпой людей, сующих камеры и микрофоны прямо в лицо.
– Я не знаю.
– Так, ладно. Пошли, Эдди. Едем в «Олив Гарден».
– Вы не хотите подождать и выйти через черный ход? – спросил Эдди.
– Нет.
– Конечно, нет, – пробурчал тот.
– Опусти голову и не смотри в глаза. Держись за Эдди, и все будет в порядке, – сказал мне Коннор.
Мы пошли за Эдди к машине, папарацци защелкали камерами и закричали со всех сторон. Я низко опустила голову. В следующий раз я обязательно проголосую за черный ход. Ненавистные вспышки камер приближались ко мне со всех сторон, хотя в действительности их было всего-то штуки четыре.
Коннор открыл дверцу машины, пропустил меня вперед и плюхнулся рядом. Эдди втиснул свое мощное тело на переднее сиденье.
– Почему вы сегодня были не на сцене? – спросила я, пока Ричард выезжал с парковки, стараясь не задеть папарацци.
– Графики не позволили. Попытка собрать «Скайлайн», Мак и меня вместе с бригадами по свету и звуку обернулась катастрофой.
Это не предвещало ничего хорошего для предстоящего тура.
– Но в следующие три дня мы будем репетировать на сцене, – продолжил Коннор. – Точно по графику.
Ричард остановился на красный свет, и Коннор чуть опустил стекло для подростков, которые таращились на нас из соседней машины. Он помахал рукой и ослепительно улыбнулся им.
– Как долго продлится шоу? – спросила я.
Загорелся зеленый свет, он поднял стекло и повернулся ко мне.
– Примерно часа три – три с половиной, если будет нужно.
Мы приехали в «Олив Гарден», от репетиционного зала до него было меньше мили.
– Папа написал, что нам заказан отдельный кабинет. – Коннор, выйдя из машины, сразу проверил свой рабочий телефон.
Столик был готов, и официантка, взяв меню, старалась не смотреть на нас слишком долго. Нас провели в комнату для празднования дней рождения, с дверью для дополнительной приватности.
– Это когда-нибудь уйдет в прошлое? – спросила я, когда она вышла.
– Что? – поинтересовался он, не отрывая взгляда от меню. Не удивительно, что Коннор не заметил неловкую официантку. Став знаменитым, он не зазнался, всегда останавливался, чтобы сделать фото с поклонницей, или сняться на видео, или просто сказать «спасибо».
– Очевидно, официантка тебя узнала.
Коннор откинулся на стуле.
– Я знаю. Я сюда часто прихожу.
Когда мы открыли меню, в воздухе уже пахло пастой и хлебными палочками.
– Я сказал, что умираю с голоду? – спросил Коннор, когда официантка приняла наш заказ.
– Один или два раза.
– Все, что я ел на обед, было из Макдоналдса, если это можно назвать едой.
– Нельзя.
Официант принес первую корзинку хлебных палочек, и я тут же принялась за них.
Коннор потянулся за стаканом, сделал глоток воды.
– Я впечатлен.
– Чем?
– Внешне незаметно, что ты фанатка «Скайлайн».
– Говорила же тебе, что буду само спокойствие.
– Я видел, как ты следила за Заком Мэттьюзом всю репетицию.
– Неправда! Крис попросил меня присмотреть за ним.
– И ты именно это и делала.
– Ты был хуже всех, – сказала я.
До того, как Коннор взлетел в чартах Биллборда, мы много времени проводили вместе. Мы не были особенно близки с родителями и в детстве всегда были вдвоем. Мы проводили по полночи, мечтая о том самом дне. О том дне, когда Коннор станет знаменитым. О том дне, когда я стану играть в футбол профессионально. О том дне, когда мы будем делать все это вместе.
Из-за наших плотных графиков у нас не осталось времени посидеть и поговорить, как раньше. А здесь, в уединенном уголке «Олив Гарден», время словно развернулось вспять.
– Я должен вернуться на репетицию, – сказал Коннор, когда мы поели. – Ричард сначала подбросит меня туда, а потом увезет тебя домой, хорошо?
На меня навалилась усталость, глаза начали закрываться.
– Конечно. – Я зевнула. – Не знаю, как ты все это выдерживаешь.
– Ты привыкнешь. Особого выбора-то нет.
Ответ звучал как-то нерадостно.
– Ты в порядке, Коннор?
– Конечно. Давай отсюда выбираться.
Как скажешь.