В воротах их встретил крепкий старик в старомодной поношенной расшитой золотом ливрее, которые носили ещё при батюшке нынешнего императора. Смерив входящих в крепость оценивающим взглядом, спросил:
– И кого вы на этот раз привели, ваше сиятельство? Судя по мундиру и погонам капитана, человек благородный.
– Знакомьтесь, князь, – с неприязнью произнесла Ирина, – боярин Михаил Иванович Бельский, новый житель нашей заставы, капитан первого полка экспедиционного корпуса.
Михаил при этом слегка поклонился, чем вызвал неудовольствие старика, которого от такого пренебрежения перекосило.
– Я – князь Александр Александрович Кемский, – сухо представился он, – теперь уже самый старый житель этого поселения. Ко мне вы можете обращаться либо ваше сиятельство, либо князь, и никак иначе. Смею надеяться, вы настоящий аристократ, и княгиня Воронецкая не успела вас заразить своими вольнодумными замашками. Мы, имперская аристократия, должны быть выше простого люда, и несмотря на обстоятельства, следовать правилам этикета.
– Конечно, ваше сиятельство, мы с вами будем следовать этикету, принятому в империи, – заверил его Михаил, которому этот бессмысленный разговор уже начал надоедать. – А насчёт остальных обитателей – по обстоятельствам, захотят именоваться их сиятельствами, буду именовать, а на нет – и суда нет. Вон, Ирина Николаевна просила обойтись без титулов. Как же я могу отказать женщине в столь малой просьбе?
– Это всё ваше дурное влияние, голубушка, – сухо проскрипел старик, вперив взгляд на княгиню. – Вы нам тут так восстание простолюдинов устроите. Ладно, поручаю его вам, выделите комнату, покажите, где, что и как, расскажите о нашем быте.
– Не беспокойтесь, князь, – со скрытой издёвкой ответила Ирина, – непременно позабочусь. А насчёт восстания простолюдинов, вы бы, ваше сиятельство, меньше цедили им приказы через губу, и тогда, возможно, своей смертью помрёте, а не поднятым на вилы.
Князь побледнел от гнева, его старческие руки задрожали, он испепелил Воронецкую ненавидящим взглядом, но продолжать разговор не стал, молча развернулся и гордо удалился.
– Простите, Михаил, не сдержалась, – повинилась Ирина. – Со смертью боярина Рымина, который, можно сказать, был тут главным, князь Кемский лезет на его место. Вот только делать ничего при этом не желает, только править, как привык при государе-императоре. Но ничего не выйдет, здесь ценят людей, которые умеют не только приказывать, но и делать. Ладно, чего в воротах торчать? Пойдёмте, устрою вас. Сами видите, поселение наше небольшое, так что, на отдельный дом не рассчитывайте. Но комната будет лично ваша. Подселю я вас к боярину Мальцеву с семейством, у них как раз комната на втором этаже имеется, и вход в неё отдельный, со двора.
Михаил кивнул, принимая назначение. Он был неприхотлив. Конечно, привык к хорошему просторному дому, а в последнее время ещё и денщик имелся, который о его быте заботился, а теперь, похоже, придётся всё самому.
– Итак, о жизни нашей. Есть совет поселения – три аристократа, три представителя простого люда. Этот совет ведует нашей жизнью. Собирается он два раза в неделю или, когда спешно нужно решить какой-то важный вопрос. Экономика тоже простая, внешняя и внутренняя. У нас есть одна шахта, где добывается духово железо. Второй источник внешнего дохода – это духи, которых ловлю я и ещё несколько аристократов. В основном люди они отчаянные и молодые. Ещё есть несколько ремесленников, которые изготавливают добротную обувь и артефакты. Всё добытое стаскивается в лавку и отправляется на продажу в местные поселения. Это, как ты понял, дела внешние. Дела внутренние тоже не слишком сложны. Есть охранная повинность. Тут всё понятно – ежедневно люди заступают в наряды по поддержанию спокойствия заставы, дальше идут люди, которые помогают аристократам. Чтобы я не говорила о том, что мы отказались от титулов, всё равно мы стоим выше, чем простолюдины. Люди заботятся о нашем быте, застава им платит золотом, откуда берутся монеты, я вам уже сказала. Застава раз в неделю выдает жителям определённые средства, всем равную сумму. Но мы, ловчие, и ремесленники с артефакторами имеем доход с изделий и продаж духов, у нас и расходы другие. Еда больше частью добывается тоже самостоятельно, рыба – в реке, зверьё – в лесах, его тут много, особенно, чем дальше от мёртвого города, тем больше. За заставой ещё и огороды с полями разбиты, так что, в основном обеспечиваем себя. Одежду, оружие частично сами производим, частично закупаем. Вот мы и на месте, – останавливаясь возле бревенчатого двухэтажного дома, произнесла Ирина. – Присядем, – указала она на лавочку у ворот, ведущих во двор.
Михаил дождался, пока она опустится на лавку, и только потом сел сам. Идущий мимо мужик бросил на новичка заинтересованный взгляд.
– Княгиня, – довольно по-простецки, но всё же с долей почтения, окликнул он Воронецкую, – это тот самый новичок, за которым ты в руины ходила?
– Да, Тихон, он самый. Знакомься, боярин Бельский, Михаил Иванович, капитан первого полка. А это Тихон Зарев, глава артели рыболовов, чуть ли не главный кормилец.
Тихон отвесил лёгкий поклон.
– Значит, всё неизменно, – с легкой усмешкой заявил он, – старый боярин умер, новый прибыл.
Михаил пропустил наглые слова рыболова мимо ушей, прекрасно понимая, что попал в совершенно иное общество, нежели, к которому привык. И если в империи и на континенте за такие слова простолюдина просто пороли на конюшне, то тут, похоже, это обыденность. Понятно, чего так князь бесился. Бельский поднялся и протянул руку рыболову, тот вполне спокойно и крепко её пожал.
– Ладно, побегу я, вечером увидимся на собрании. Если вы ещё не в курсе, в центре крепости, когда прибывает новичок, зажигают костер, на котором жарят мясо, наливают самогона, ну и знакомят новоприбывшего со всеми жителями славной Императорской заставы. Так что, вы герой дня сегодня. Давненько таких собраний не было, и погодка, что надо. – И, кивнув Михаилу и Ирине, рыболов побежал дальше.
– Вообще, пустовато здесь, – усаживаясь на лавку, произнёс Бельский.
– Все на работах. Кто-то на огородах и полях копается, кто-то в шахте породу рубит, ремесленники по мастерским. Слышишь молот за околицей? Это наша кузня, решили перенести за стену, а то его светлость, барон Штален, никому спать не давал.
– Западные королевства?
– Нет, – покачала головой Ирина, – наш он, предки его оттуда, им даровали боярский титул взамен баронского, но он всем представляется именно как барон. Ладно, вечером посмотришь на людей.
– Деньги-то у вас какие?
– Золотые и серебряные монеты вольцев, ассигнации тут никому не нужны. Хотя, есть тут парочка ушлых, которые скупают империки за бесценок, надеются, что когда им удастся вернуться на континент, они станут богатыми людьми. Но надежды на это мало, да и суммы, которые они скупают у провалившихся, не велики.
– А откуда тут монеты вольцев? – озадачился Михаил.
– Вероятно, у местных есть канал связи с ними, портал, они сбывают им духово железо и хранилища, полные сущностей.
– И что, выбраться совсем никак?
– Вечером познакомлю тебе с княгиней Долгоруковой, она возглавляет партию аристократов и немногочисленных простолюдинов, которые хотят вернуться на материк, а затем в империю.
– Долгорукова? – переспросил Михаил. – Она-то как тут оказалась?
– Мы в одной экспедиции были, исследовали мёртвый город, что рядом со Столенградом. Сюда попали я, мой муж, Екатерина Долгорукова и четверо подсобных рабочих, с которыми мы исследовали подземелье. Нам как-то удалось активировать руны. Сначала мы радовались, а потом бежать было поздно. А ты что, знаком с их родом? – тут же поинтересовалась Ирина.
– Пересекался во дворце, – уклонился от ответа Михаил, не хватало ему ещё тут поиметь проблемы с княгиней Долгоруковой. – Так, о чём ты мне ещё не рассказала?
Ирина задумалась.
– Ну, о быте и работах рассказала. Что не рассказала, сам дойдёшь. Лавка у нас в самом центре поселения, она одна единственная, цена фиксированная, торговаться не получится. За артефактами тебе к Екатерине Долгоруковой, она наш лучший мастер, но берёт дорого.
– Ты так чёрного увидела?
– Да, у меня есть артефакт, позволяющий видеть духов. И ловушки, которые она делает, гораздо сильнее, чем те, что были при мне в имперских землях. Смотрю я на цилиндры, что у тебя на поясе, вроде и не поменялось ничего, как ты вообще таким алого захватил?
– Двух, одного пришлось скинуть ещё там, он мне время выиграл время, занял зверодуха на пару секунд, хватило отступить под защиту. Он вообще странный был, явно отсюда пришёл, только вот ведущего с ним не было, и есть типа страшилки, что завёлся в мёртвом городе зверодух без хозяина, убивает ловчих и пожирает сущности, которые он не может, по идее, видеть. А этот видел и сожрал моего алого, которого я ему в морду кинул. И похож он был на зверушку, которую я накануне повстречал, рогатое такое существо, здоровенный то ли кот, то ли ещё кто, с костяным наконечником на хвосте.
– А ты, Михаил Иванович, везунчик, повстречать ксанса (символ этого острова и родов, что его населяют) и выжить… – с уважением произнесла Ирина. – Как только уцелел?
– Он на меня вышел, когда я в разрушенном шпиле сидел на высоте метров пятнадцати, – охотно пояснил Бельский.
– Везунчик. На земле бы он тебе ни единого шанса не оставил, разве что долго бы возился с твоей дымчатой броней. Убить их кране сложно, невероятно живучи. Кстати, только у нас есть шанс, поскольку мы тёмные, светлые родовые духи вообще никакого вреда не причиняют. Только тёмное оружие или тёмные атаки, вроде твоего болта, которым ты пытался утром черного охотника отогнать. Но скажу так, действуют они на ксансов плохо, в одиночку не выстоять. Наше счастье, что твари эти ночные, днём встретить нереально. Нападают из засады. Много тех, кто не успел засветло из руин вернуться, попали к ним на рога. На моей памяти убили всего одного такого. Причём охотников было двое, и один помер от ран. Шкура у них бесценная, местные за много золота забрали. Значит, говоришь, тебя в портал загнал зверодух в образе ксанса?
Михаил кинул.
– Именно так. Поэтому я и решил, что есть ещё портал, ведь как-то он отсюда туда попал.
– Ну, не аргумент, – возразила княжна. – Возможно, его хозяин попал в мёртвый город неподалеку от Создаля через земли вольников и уже там погиб, а зверодух как-то обрёл волю и способность к выживанию. Чего только не случается в этом мире.
– Возможно, – задумчиво согласился Михаил. – Кстати, когда я видел ксанса, произошло ещё кое-что. Он сидел внизу и думал, как до меня добраться, но тут зверь расслышал вой в руинах, и сдёрнул, словно что-то испугался.
– Вой, говоришь? Скажи спасибо, Михаил Иванович что тот, кто выл, к тебе не пожаловал. Ксанс силён, он самый сильный хищник в здешних местах, но тот, кого ты слышал, куда опасней, и ты никогда сталкивался с подобным. Наше счастье, что проклятый волк не покидает руин, поскольку привязан к ним. Местные лет двести назад что-то не то сотворили, и получили неживую неубиваемую тварь, в которой обитает чёрный дух. Так что, ты дважды везунчик. Ладно, Михаил, опасности обсудили. Про то, что Екатерина Федоровна артефактор, я тебе рассказала. Чем заниматься думаешь?
– А что, много вариантов? – с лёгкой иронией поинтересовался Бельский. – Сомневаюсь, что вам нужен командир роты или командир сотни охраны.
– Не нужны, – с улыбкой согласилась Ирина. – Зато ловчие духов нужны всегда. Мы да шахтёры, добывающие духово железо, основа благосостояния посёлка. А ты довольно удачлив. У тебя вообще деньги есть? Я не про ассигнации. За десятку империков у наших воротил, ну, я тебе рассказывала, можно получить серебрушку вольников.
– Три золотых монеты.
– Не густо, но и не плохо. Если не покупать артефакты, хватит на еду.
– А если пару фиолетовых духов продать?
– Ну, красный твой, если и вправду кидался в тебя энергетическими зарядами, стоит около сотни золотых, такой – большая редкость. А обычные фиолетовые, пусть и крупные, в лавке принимают по пятёрке. А кормовую мелочь – две серебрушки штука.
– А твой алый сколько?
Ирина задумалась, что-то прикидывая в уме.
– Где-то пятнадцать-двадцать, сильный дух.
– И сколько ты с него получишь?
– Ты уловил недостаток системы, да?
– Естественно, – кивнул Михаил, – иначе все бы ловили духов. Так сколько?
– Три злотня, остальное идёт в доход заставы. Но мне бесплатно обновят заряд ловушки, так как она своё исчерпала, и восстановят стрелу. Если деньгами мерить, я потратилась на четыре жёлтеньких. Тебе за пару фиолетовых духов на руки дадут половину золотого, то есть, двадцать серебрушек. Всё остальное идёт на жизнь заставы. И если ты думаешь, что каждый день будешь на духах прилично зарабатывать, забудь.
– Так себе система, – заметил Михаил. – Шкурой рискуешь ты, а тебе одну монетку, остальное в общий котёл.
– Какая есть, – пожала плечами Воронецкая. – Она существует многие годы, только расценки меняются, но крайне редко. Может, поэтому мы ещё не поубивали друг друга. Ты привыкнешь, пути отсюда всё равно нет, если, конечно, ты не великий воин и не способен проломиться через сотню местных, у которых прекрасно развитые зверодухи. Мы пленники, и не испытывай иллюзий насчёт этой свободы, – она сделала паузу и обвела рукой заставу, – это просто колония-поселение, куда всяких политических после отсидки отправляют.
Михаил только мрачно кивнул. Провести всю жизнь на этом острове, ловя духов, перспектива была так себе. Но пока он решил не спешить с выводами, наверняка, он не первый, кто хотел отсюда свалить.
– Ах, вот ещё что, у тебя ведь тёмный родовой дух?
Бельский отстранённо кивнул.
– Так вот, лет сорок назад, – продолжила княгиня, – одна светлая голова придумала, как его можно усиливать. Способ непростой, крайне непростой, и довольно дорогой, но результат, если повезёт, закачаешься. Был у нас один боярин, погиб год назад, так вот, после усиления его дух мог сделать его невидимым и бесплотным на несколько минут.
– И как это сделать? – загорелся Михаил.
– Сложно и опасно, – улыбнулась Воронецкая. – Покупается зелье, его здесь варят. Стоит, не сказать, что дорого, всего десяток золотом. Но само по себе оно бесполезно, требуется энергия золотого духа, который ловится в рунный круг и там удерживается около шести часов. Ловчий или тот, кто с ним выпивает зелье, входит в круг и находится там с духом. Зелье открывает энергетические каналы, которые связывают человека с его внутренним духом, и тот поглощает силу золотого с помощью специального артефакта щупа. Ну, ты видел его, я красного в ловушку таким загоняла.
– Какого духа? – переспросил Михаил, думая, что ему послышалось. – Золотые в перечне не значится – фиолетовые, алые, чёрные.
– Молодец, – рассмеялась княжна, звонко так, заразительно. – Всё правильно, ваши данные, капитан, абсолютно точны. Там на материке таких нет, а может, и есть, только их никто не видел. Их всего несколько десятков, сами они не агрессивные, убить их нереально, как и поймать насовсем. Рунный круг их просто удерживает на время, причём шесть часов – максимальный срок. Если бы могли удерживать дольше, родовой дух получал бы куда больше энергии. Екатерина пыталась создать полноценную ловушку под золотого, но он её разрушил за несколько минут, и через шесть часов покинул рунный круг. Так что, помимо того, что его нужно поймать, его ещё требуется отыскать. И обитает он не только в руинах. Создали специальный определитель, разглядеть его с помощью артефакта истинного зрения можно лишь метров с десяти, а это, считай, провал, уйдёт, очень осторожный дух, ближе семидесяти лучше не приближаться. Если они ничего не засекли, меняем район. Иногда их засекали на равнине или вдалеке от руин, всё же в мёртвом городе их больше всего. Дальше строится рунный круг, активируется зов, и золотой, как миленький, спешит на него. Дальше я уже объяснила.
– Да уж, сложно это. И когда последний раз такая зарядка была?
– Неделю назад. Застава тут не при чём, вся охота исключительно ложится на ловчего, как и расходы. Иногда ловчие выполняют заказ кого-то из наших аристократов, найти золотого и улучшить родового духа заказчика, но это стоит триста золотых. Ну, половину ты отдашь заставе, так уж наша жизнь устроена, остальное твое.
– М-да, – протянул Михаил, погладив заросший щетиной подбородок. – И во сколько мне обойдётся такая охота?
– Рунный круг бесплатно, это дощечки с рунами, которые нужно правильно расположить. Что и как выписывать, как подготовить, расскажем, тут нет никакой тайны. Цену зелья я уже сказала, в лавке целый ящик стоит, хоть весь выкупай, завтра Марфа новый сварит, она у нас целительница, и зелья готовит. У неё есть дух, и он наделил её силой лечить. Она не аристократка, просто из богатой семьи. Дальше идут поисковые артефакты, тоже не дорого, тридцать золотых за штуку. Он накрывает площадь в квадратный километр. Ходишь с ним просто так, авось повезёт, он сигналит. Если дух вошёл в зону, идёшь, ищешь, поскольку поисковик не только его обнаружит, но и подсветит. Вот тут главное не проморгать, поскольку ты сможешь разглядеть только неяркое золотое сияние. Дальше зов, он вообще ничего не стоит, один золотой. Щуп тоже недорого, всего пять. Итого – сорок шесть золотых. Ловчих у нас в посёлке трое, ты будешь четвёртым. Больше всего золотых заарканил боярин Говоров, уже одиннадцать, я десять, но поглотила только пять. Ещё столько же отдала Екатерине, мы с ней, как сестры, всё у нас общее. Ладно, боярин, пора мне, – и Ирина поднялась с лавки. – Вроде всё я вам рассказала, остальное сами постигните. Ничего сложного, выход с заставы свободный, иди, куда хочешь. Ах да, ключ от комнаты над притолокой.
– Спасибо, Ирина Николаевна, – отвешивая вежливый светский поклон, поблагодарил Михаил, – это был очень интересный разговор. Эх, знать бы, где упасть, соломки бы подстелил, в моей квартире пятьсот имперских злотней в сумке лежат.
– Забудьте, Михаил, – она улыбнулась тепло и очень открыто, и эта улыбка слегка растопила её холодную красоту, – это всё прошлое, живите настоящим. Помните, вечером вас будут ждать в центре заставы, вы у нас главное событие.
– А вечером, это когда? – решил уточнить Бельский.
– В восемь, – ответила Ирина. – Часы у вас есть?
– Есть, даже двое, снял с погибшего егеря, что прапорщик ко мне приставил.
– Вот и хорошо, тогда в восемь ждём возле центральной башни. Кстати, лишние часы можно продать, их тут мало, в лавке с радостью возьмут за пяток золотых. – Она махнула рукой и, развернувшись, направилась в ту сторону, откуда они пришли.
Бельский же прошёл мимо крыльца и толкнул калитку, ведущую во двор. Да уж, здесь, в крепости, места было мало, поэтому ни о какой беседке, яблоневом саде, речи не шло, зато была крохотная банька, в которой вдвоём развернуться тяжело. Сразу же зачесалась спина, соскучившаяся по мочалке и мылу. А ещё ему требовалась бритва, поскольку, одно дело – шататься по лесу со щетиной, другое – идти знакомиться с людьми с обросшей мордой. Так что, пункт первый – кинуть кости и привести себя в порядок.
Поднявшись по не слишком широкой лесенке, Михаил пошарил рукой по притолоке, и уже через пару секунд пальцы нащупали старый здоровый ключ. Давно не смазанный замок скрипнул, и, хоть и с трудом, но всё же открылся. Бельский перешагнул порог нового дома. Ну, что сказать? Не хоромы боярские, одна комната прямо под крышей. Хорошо, что потолок имеется, а то могли бы просто скат оставить. Печка, хотя, скорее, большой камин с возможностью приготовления еды. Сковородка, чайник, пара мисок, бочонок, литров на десять, с застоявшейся водой. По правую руку грубый массивный шкаф, по левую – широкая кровать, на которой подушка и матрас, наверняка, набитые соломой или сеном, и два лоскутных одеяла – одно покрыть лежбище, вторым укрыться.
– Могло быть, куда хуже, – прокомментировал Бельский, скидывая ранец, плащ отправился на гвоздь возле двери.
Стянув сапоги, он ощутил невероятное блаженство, последние три дня он был лишён такой возможности, и теперь позволил себе несколько минут просто посидеть на краю кровати. Вот только грязные, пропахшие потом портянки всё портили, так как смердели. Медный таз нашёлся под кроватью, в шкафу над умывальником обнаружилось жидкое самодельное мыло. Да, Михаил был боярином, но уже давно привык обходится без нянек, на западной границе он платил прачке и кухарке в одном лице, но всё же иногда приходилось и самому стирать свои вещи. Так что, когда в дверь постучали, он стоял, согнувшись над тазом, и активно тёр портянки друг об друга.
– Кто? – крикнул он, гадая, кого могло принести в дом человека, о котором, кроме нескольких людей, в посёлке никто не знает.
– Ваше сиятельство, я – Мария, – раздался из-за двери бодрый девичий голосок. – Ирина Николаевна послала меня к вам в помощь. Можно войти?
– Ну, заходи, – разгибаясь, разрешил Бельский.
Девушка была из местных, лет восемнадцать, но с явной примесью имперской крови. Кожа, конечно, очень светлая, но вот разрез глаз, как и имя, уже от родителя приобрела.
– Что ж вы сами-то? – увидев, чем занят боярин, всплеснув руками, выкликнула Мария.
– А кто за меня это сделает? – усмехнулся в ответ Бельский. – Княгиня Воронецкая вроде говорила, что кого-то приставят ко мне в помощь, но не сказала, когда, а портянки воняют уже сейчас.
Девчонка улыбнулась, оценив шутку боярина. Михаил же подумал, что, похоже, Ирина – единственный человек, который не хочет, чтобы её называли по титулу, остальные спокойно обращаются, и всё нормально.
– Так, мойте руки и давайте мне ваши вещи. Целиком раздевайтесь, до исподнего. Я сейчас у отца старые штаны и рубаху возьму, пока в них посидите, а я вашу одежку в порядок приведу.
– Мне сегодня вечером вроде как на ваш сход идти, – возразил Михаил, – праздник, люди соберутся, так что, вещи мне понадобятся, почистить разве что можно.
– Не извольте беспокоиться, Михаил Иванович, через три часа всё будет чистым, сухим и выглаженным. Её сиятельство, княгиня Долгорукова, от скуки часто изобретает какие-то полезные в быту артефакты, вот и сейчас воспользуюсь ими, и к празднику вы будете при полном параде. И сапоги давайте, грязные и пыльные, начищу до блеска, у отца есть всё для этого нужное. Я отвернусь, чтобы вас не смущать.
– А кто твой отец, и где живёте? – поинтересовался Михаил, стягивая мундир.
– Так под вами и живём, – не оборачиваясь, ответила Мария. – Я – дочь боярина Мальцева Петра Петровича. У меня ещё два брата есть, но они помладше.
– Всё, – свалив на край кровати гору одежды и завернувшись в одеяло, позвал девушку Михаил.
Она подскочила, кинула на вещи сырые портянки и, подхватив ношу, направилась к двери.
– А портки и рубаху я сейчас отцовскую принесу, он немного вас покрупнее, но не важно, пройтись по двору сгодится. Не побрезгуете?
– Нет, всё хорошо, Машенька, неси, конечно. И бритву, если есть.
– Найдётся старая отцовская, ему недавно новую выковали, у той ручка треснула. Ну да ничего, вы потом себе закажите, а пока и эта сгодится.
И с этими словами она выскочила за дверь, оставив Михаила сидеть на кровати, завёрнутым в одеяло, как какого-нибудь туземного вождя.