О своих деньгах, которые у меня пропали, я окончательно перестала убиваться. Это была ровно та сумма, которую я когда-то попыталась украсть у своей подруги в общежитии. Но потом вернула ей все деньги. Был у меня такой грех, в чем я потом жутко раскаивалась. И корила себя за соблазн.
Вета мне доверяла, а я ее подвела. Она меня любила. Но что-то между нами тогда треснуло в отношениях. После того, как она меня подставила, когда потащила в незнакомую компанию. Именно тогда я попала в сексуальное рабство.
Лихие девяностые. Главное, что мне удалось сбежать от бандитов и восстановиться в ВУЗе. Наверное, в момент, когда твое тело становится чужим, что-то происходит и с душой. Я долго не могла собрать себя по частям.
Но, наверное, мою склонность в то время к воровству, нельзя оправдать. До сих пор я периодически борюсь со своей клептоманией. И даже работала с психотерапевтами.
В общем, пропажу этих денег я четко проанализировала, поскольку привыкла быть честной с собой. И мысленно попросила у Веты прощения – она смотрела на меня тогда глазами преданной собаки. Наверное, она не хотела, чтобы меня изнасиловали те самые отморозки, с которыми моя подруга связалась.
Дома я сидела на диване в своем углу и проводила в своей голове корреляции, испытывая жуткие чувства. Мама же много говорила о Боге. Наверное, он, Бог, таким образом наказал меня.
Мама хотела докопаться до истины с маниакальным упорством Скорпиона – куда пропали деньги из дома, в который приходили только близкие люди? Она продолжала проводить допросы всем, кто попадался ей на глаза. И даже заставила брата отдать мне в качестве компенсации все его наличные деньги.
Он нашел временную подработку в качестве грузчика или мальчика на побегушках. Ему заплатили немного. Мама, требуя брата поделиться со мной, решила быть справедливой.
Я гордо не взяла деньги, понимая, что во всем, что произошло, есть моя кармическая вина. И, наверное, теперь мой долг погашен. Но те самые воспоминания о страшной истории и о прервавшейся дружбе с моей Ветой стали меня тревожить.
Вета, моя подруга и сестра. Девочка, которую я любила всем своим сердцем. Когда она потащила меня за руку в машину, я нисколько не сомневалась в том, что ничего страшного не произойдет. Зачем я осталась жива? Как мне жить теперь с клеймом шлюхи и воровки, стала добивать себя я?
Наверное, я могла бы сделать что-то в той ситуации? Отбиваться? Выпрыгнуть из машины? Убежать? Не быть такой доверчивой и красивой. Молодой и слишком инертной, чтобы не стать жертвой. Но ведь насилуют всех. И некрасивых тоже. Мужчин. Женщин. Младенцев. Старух и стариков.
Брату в это время принесли повестку. И мама стала хлопотать о том, чтобы Илью не забрали в Чечню. Именно поэтому она собирала деньги, чтобы определить своего сына служить где-то рядом с домом. Его забрали в стройбат. И там он столкнулся с дедовщиной. Но я снова отвлекаюсь от темы. И забегаю вперед.
В это время как раз вернулся папа. Ему не удалось ничего заработать на Севере. Я уже писала о том, что его ударили по голове тяжелым предметом и отобрали товар. Отец скитался, как бомж, по вокзалам. Но бывший его подчиненный, добрейшей души алкоголик дядя Коля, его спас.
К тому же, папа сошелся с женщиной, на которой собирался жениться. А мама упорно спасала рушившийся брак. Она периодически пила, а потом выходила из запоя и молилась. С содроганием вспоминаю тот страшный период в нашей жизни.
Альтаир пришел на проводы попрощаться с другом. И зачем-то закатил истерику – он сильно напился. Цеплялся за Илью и боялся, что больше его не увидит. Злата, которая уже работала учительницей в местной школе, отхлестала раскисшего Альта по щекам, отобрала у того бутылку с водкой и велела ему заткнуться.
Она набрала в рот холодной воды и обрызгала не только Альтаира, но и всех друзей Ильи, которые тоже были в разобранном состоянии. Помню, она обозвала их подростками с педагогическойзапущенностью.
Я – уроженка С. Кавказа. И тогда по нашему курортному маленькому городу шли танки. И солдаты, эти молодые и полные жизни мальчики, стояли под дождем, конвоируя бронетехнику.
Сердобольные старухи выходили на улицу и старались впихнуть испуганным пацанам в камуфляжной одежде пирожок или тарелку супа.
Больше всего я запомнила стоящего под проливным дождем и укутанного в громадную шинель чьего-то сына, который торопливо ел снедь, которую впихнул ему кто-то в руку из местных. В его глазах было много страха и непонимания.
На трассу, возле которой расположен дом родителей, выходили женщины, которые были одеты во все черное. Они рыдали и пытались обнять каждого солдата, которого встречали.
Мой брат не попал в горячую точку, но вернулся домой сломленным и с инвалидностью, которую позже с него сняли. Он весил при своем огромном росте под два метра всего сорок два килограмма. Мама привезла из госпиталя груду костей. Она несла Илью на руках, потому что ему отбили в части все, что можно было.
Помню еще, как она искала памперсы, чтобы не выносить постоянно из-под брата утки. Тогда с этим была напряженка, с товарами. Был дефицит. Или можно было купить, но у нас была вечная проблема с деньгами.
Хотя в свое время мы жили очень даже неплохо и ни в чем не нуждались.
Я не хочу возвращаться к прошлому. И его некоторые психологи советуют забыть. Но вот те события – это как какая-то кинолента в архиве, которую тебе упорно показывает память.
Руку моему зятю Ивану не ампутировали – мама стала читать над ним какие-то заговоры. И отек прошел. К тому же, с врачами тогда было сложно. Или в стране был бардак? И по какой-то причине об операции забыли.
Но Ваня, да и Злата с тех пор избегали меня и не смотрели мне в глаза. Мама давила на них и требовала признаться в воровстве. Она говорила, что это им облегчит душу. Исповедь грешникам необходима.
Альтаир и правда больше не встретился с моим братом, что и предчувствовал. Он, рыдая, рассказывал о том, что домой вернулся его дядя Видан из горячей точки, который превратил их жизнь с мамой в настоящий ад.
Вся их небольшая хата была напичкана порохом и оружием. Сам Видан устраивал домашним ежедневные квесты. Он стал чужим и плотно сидел на запрещенке. А однажды, когда кошка украла у него сосиску из тарелки, отрубил ей при всех лапы. А перед этим долго издевался над животным.
Альт дрожал, когда рассказывал эту историю и хватал за руки моего брата. Целовал его и называл "братишкой". Мама тогда сломала ногу и скакала на костылях. И выглядела смешной и одновременно жалкой. Папе приходилось самому накрывать на стол. И его почему-то это нервировало и то, что все вокруг пили много, до скотского состояния.
Мама металась и тоже закатила истерику, вцепившись в Илью на сборном пункте, где абсолютно все были пьяными и почему-то пели песни.
Мама, педагог по вокалу, заметила, что поют все задушевно и, как ни странно, хорошо поставленными голосами. И снова я обратила внимание на то, что все женщины, которые провожали своих сыновей и родных, были одеты в черное.
Почему столько вдов, подумала я? Мне снова стало страшно.
Потом я уехала на Север. И мама мне сообщила еще одну новость – Альт взорвался в той самой хате, которая была набита порохом. Его разбросало на мелкие кусочки. Это из-за Видана, который хранил боеприпасы в шифоньере.
Альт любил покурить прямо на кухне. В это время он был в доме один. Моя мама вместе с Гаей ходила собирать останки ее сына по всему двору. От хаты тоже ничего не осталось.
Потом были похороны. Альтаира, этого смуглого красивого парня, с потрясающей белоснежной улыбкой, закапывали в закрытом гробу.
Гая сошла с ума. И долго потом ходила по городу, как блаженная, и искала своего единственного сына.
Как только мне мама сообщила о том, что Альтаира похоронили, со мной случилась истерика. Я как раз уже нашла новую работу и получила статус госслужащей. Уже на Севере. В кабинете я была одна и выла, как белуга.
Сразу мне пришла в голову мысль о том, что наши заговоры сработали. Проклятые деньги. Разве стоят эти две тысячи чьей-то жизни? А, возможно, это была Судьба? Еще я почему-то вспоминал рассказ Альта о мучавшейся кошке, которой Видан отрубил лапы.
Когда разбирали завалы из строительного мусора, то именно на кухне нашли руки Альта. На том месте, где Видан казнил бедное животное. Он, кстати, тоже не пережил смерть племянника и повесился через пару дней после того случая.
Мама опять говорила о Боге. И я поняла, что он есть. Но почему, спрашивала я сама себя, к нам, грешникам, он так жесток?
И еще хочу добавить в эту историю один момент – мне хотелось бы отмотать все назад и изменить. Но, к сожалению, прошлое нельзя прожить заново.
Ну да Бог со всеми нами.