Я вместе с Катериной Громовой упал в канаву, в которую стекала дождевая вода.
– Ты что делаешь? – спросила она, пытаясь вырваться.
– Лежи и не дёргайся! – крикнул я, прижимая девушку, чтобы она не вскочила. – Уши прикрой!
Свист стал невыносим. Сейчас здесь будет жарко.
Первый!
Взрыв произошёл неподалёку. В уши, будто до самого мозга, воткнули иглы. Раздался звон, ёкнуло где-то в груди. Земля содрогнулась, а сверху нас закидало целыми комьями песка, грязи и камней.
Громова начала биться сильнее, пытаясь вырваться.
– Не вставай! – я удержал её. – Сейчас будет ещё один.
Она вряд ли меня услышала, но перестала сопротивляться. Я пригнул голову.
Следующий взрыв был ближе. Снова нас засыпало землёй и камнями. Я потёр ухо и посмотрел на пальцы. Кровь есть, но это от мелкого острого камешка, которым я порезался, так что перепонки должны быть целыми.
– Вставай!
Я поднялся и вытащил Громову из канавы, чтобы осмотреть. Вид у неё напуганный, от былой надменности нет и следа. Но главное – не ранена.
– Надо идти в укрытие! – крикнул ей я.
– Что? – она непонимающе посмотрела на меня.
– В укрытие!
Теперь поняла.
ОМР-22, она же осадная мортира Риггера – спаренное орудие, которое выпускает две мощные бомбы одну за другой, а потом начинается долгая перезарядка. Если у врага только одна такая ригга, у нас есть время до следующего залпа.
Но что делать дальше? Просто ждать под снарядами смысла нет. А откуда стреляли? Наверное, с тех высоких холмов, их едва видно в тумане. Осадная ригга может быть там, на самой вершине.
Я осмотрелся. Снаряды упали в стороне, поэтому мы живы и даже не пострадали, если не считать звона в ушах и царапин. Горели склады с топливом, очень яркое пламя, которое не мог потушить даже дождь. Игниум так легко не гаснет.
Другой снаряд упал ближе. Только сейчас я услышал очень громкий скрежет, будто кто-то открывал огромную ржавую дверь. Это стонал корабль, на котором прибыли сегодняшние пассажиры. Посудина с пробитым бортом медленно заваливалась набок и начинала тонуть. Пристань и лодки были разнесены в щепки.
Если бы снаряд упал на эту площадь, мы бы точно погибли. Хорошо, что взрыв не застал нас внутри ресторанчика, могло бы опасно ранить битым стеклом.
Воняло протухшим яйцом. Это из-за начинки снаряда, внутри – игниум, чтобы взрывалось намного сильнее. Да и от горящего игниума на топливных складах несло так же.
Люди бежали в панике, кого-то ранило осколками стекла. Военные беспорядочно бегали вокруг, а боевая ригга класса “Паладин”, торчащая здесь на площади, наконец-то завелась. Движки взревели, из труб повалил дым с искрами.
– В подвал! – кричал официант, размахивая рукой. Из царапины на лбу бежала кровь, заливая белую рубашку. – Все вниз, там укрытие!
В это время наша боевая ригга на площади начала поворачиваться. Левая рука-платформа щёлкнула и зашипела, выпуская воздух, переходя из положения “поход” в положение “бой”.
Они собрались стрелять? У них там только пушки-сотки и всякая мелочь. Идиоты. А ведь в плече наверняка должна быть ракета. В этот момент открылся один из орудийных люков, оттуда показалась толстая головка “Преисподней”.
Уничтожить врага не уничтожит, но снесёт всю оптику, дальномеры и прочие нужные вещи. Или… в голове возникла ещё одна идея, как можно это использовать. Но надо посмотреть на тот холм в бинокль.
– Чего стоишь? – спросил я у Катерины, которая смотрела на меня выпученными глазами. – Ты меня вообще слышишь?
– Да!
– Идёшь в подвал! – я взял её за мокрый рукав пальто и повёл к ресторану, ступая по битому стеклу. – Ждёшь меня там. Я скоро вернусь.
Боевая ригга закончила поднимать левую руку. Сейчас даст залп. И зря, только покажет своё положение и получит в ответ из главного калибра. Хотя на такой дистанции лобовая броня Паладина выдержит удар, но осколки от взрыва могут задеть людей внизу.
– А ты куда? – спросила Катерина, будто её интересовала моя судьба.
– Посмотрю, что можно с этим сделать.
Официант, стоя у порога, протянул девушке руку, чтобы помочь переступить через засыпанный стеклом порог, но Катерина проигнорировала это и прошла сама. Я дождался, пока она спустилась в подвал.
Теперь мне надо решить, что делать с той риггой, которая нас обстреливает. Так просто под обстрелом не сбежать, даже на транспорте. Вражеский пилот вполне может отправить пару снарядов в подозрительную мотоповозку.
Ждать в подвале? Опасно. Если рядом есть отряд вражеской пехоты, он просто придёт сюда и перестреляет всех, кого найдёт. Ведь это наверняка часть заговора, о котором я уже так наслышан.
Надо будет отгонять врага. А для этого мне пригодится эта ригга, которая всё ещё целилась куда-то в туман. С высоты кабины они могут видеть лучше, и ещё у них есть радар. Но я бы на их месте…
Это ещё что?
Будто кто-то посветил фонариком с холма и сразу выключил. Причём был настолько яркий свет, что тонкий луч был хорошо заметен через туман. Нет, это не фонарь, что-то очень быстрое и светящееся прилетело оттуда и врезалось в лоб ригги.
Что-то громко зашипело. Ригга снова заглохла, но в этот раз никто не пытался завести её снова. В самой середине лобового бронелиста над кабиной осталась небольшая дырочка, которую едва было видно с земли, из этого отверстия сплошным ярким снопом валили искры.
Чем они смогли прожечь такую броню? Искры перестали падать, из дыры валил чёрный дым. Всего несколько секунд, чтобы вывести огромную боевую машину из строя. Мне нужно знать, что это за оружие.
– Прожгли, – выкрикнул стоящий рядом со мной парень во много раз зашитой кожаной куртке, потом чихнул и поморщился. Ухо порезано, из него сочилась кровь. – У них есть Копьё! Пилоты точно мертвы.
Вот и средство против ригг, которое я так долго ждал. Вопрос времени, когда бы оно появилось.
Через открытые люки кабины шёл чёрный дым. Вообще-то, люки в бою надо держать закрытыми, но, наверное, пилотам стало жарко, а вентилятор не работал.
– Вы не ранены? – парень внимательно присмотрелся ко мне. – Я из-за этого подошёл.
– В порядке.
Он шмыгнул носом, достал из кармана белое полотно и пошёл помогать портовому рабочему с порезанным бедром.
– Они нас всех перестреляют оттуда, – рыжий капитан из академии встал напротив меня. Фуражку он где-то потерял, рукав плаща немного надорван, зато на самом капитане не было ни царапины. – Я слышал, у вас есть какой-то опыт управления риггами, мессир Загорский?
– Есть такой. Но одному человеку сложно управлять Паладином.
– А вам и не нужно, – рыжий усмехнулся. – У нас есть герой войны и опытный первый пилот. Вам нужно всего-то побыть вторым пилотом, пока мессир Зимин уничтожает мятежников Клайдеров!
– Ну показывайте своего пилота. И побыстрее, времени мало.
– Да вот же он.
Капитан обернулся. Рядом никого не было. Но через несколько секунд из-за веранды рестораны, пострадавшей от взрыва, вырулил парень в клетчатом пальто, который вёл того человека в старой кожанке.
– Марк, ну всего раз! – упрашивал клетчатый. – В последний, больше никогда не попрошу.
– Да ты только что делал вид, что меня не знаешь! Ты же обещал, а потом…
– Мессир Зимин! – прикрикнул офицер. – Скоро они перезарядят не только Копьё, но и мортиры! Нам… вам нужно отогнать врага подальше! Вы же опытный пилот, это должны сделать именно вы.
Клетчатый побледнел и вытолкнул перед собой парня в кожанке.
– Он будет сегодня вместо меня. Его тоже Марк зовут, – клетчатый глупо хихикнул.
– Чего? – удивился рыжий капитан. – Хотя… кажется, я понял в чём дело. Когда мы вернёмся в академию, расскажу всё.
– Отставить споры! – приказал я резким голосом. – Капитан, вы в укрытие, и присмотрите за Гр… за госпожой Коновой! Я лезу внутрь! Кто-то из вас двоих должен мне помочь!
Сказав это, я быстрым шагом прямо через лужи подошёл к Паладину, который замер посреди площади. По нему больше не стреляли. Возможно, хотят захватить его целым, раз смогли убить пилотов.
Люк в основании ноги был заперт, придётся карабкаться вверх и пролезать в смотровые лючки. Дым из них почти перестал идти.
Вверху, над основанием ноги шагохода, есть толстая скоба. Если зацепиться за неё, заползать наверх будет проще. Я подпрыгнул и ухватился пальцами за холодный металл.
Теперь подтянуться и забраться выше, на бронелист, прикрывающий воздушную магистраль. Сверху, где торчали секции охлаждения, бежало чёрное масло.
– Помогите мне! – крикнули внизу.
Там стоял парень в кожанке. На груди у него болтался чёрный армейский бинокль, который до этого был у офицера. Я вытянул руку.
– Хватайся!
Он крепко уцепился за неё, и я смог его затащить к себе.
– Умеешь управлять риггой? – спросил я.
– Был первым пилотом Катафракта, – ответил он. – В Дискреме. Но Паладином не управлял ни разу.
– У большинства шагоходов одинаковый принцип работы. Подскажу, если что. Ты же Марк?
– Да.
– Роман. Полезли дальше!
Мы направились наверх. Трубы и рукава воздушной магистрали шипели, выпуская воздух, но пока ничего особо страшного не было. Ригга цела, то странное Копьё попало прямиком в кабину, но броня машинного отделения цела. Значит, двигатели должны быть в порядке, а вот электроцепи могли сгореть.
На высоте холоднее, стыли пальцы. Дул ветер, а редкий дождь никак не унимался. Приходилось забираться по броне. Отвык я это делать, пролезать внутри проще.
Зато туман рассеивался, и мы видели дальше. Марк первым забрался на руку-платформу и посмотрел в бинокль.
– Их две! – сказал Марк. – Две ригги. Одна – осадный Рейтар, там, на холме. А под холмом Катафракт. Идёт в нашу сторону.
– Зараза! Дай сюда!
Я взял бинокль и уселся на технической ступеньке. Эй, а я тебя видел. Ригга Катафракт – это та самая, что обстреливала тюрьму. У неё желтая молния Клайдеров на лобовой броне. Она только что дала залп, но не в нас, а куда-то в сторону города.
Так, это точно заговорщики. И у них два шагохода. И неужели Клайдеры до сих пор живы? Не зря их в моё время прозвали тараканами.
В бою возникли новые обстоятельства, и у меня два варианта. Первый – попытаться увести Паладина подальше от этого места, надеясь, что эти две ригги пойдут за мной. Далеко не факт, что выйдет.
Второй – кружить с ними в бою, пока из города на помощь не придут ригги гарнизона. Это опасно.
И есть третий вариант, самый рискованный.
Осадная ригга класса “Рейтар” находилась выше "Катафракта". С холма стрелять хорошо, видно далеко, дальность стрельбы тоже растёт. Хотя ей наверняка пришлось далеко обходить, чтобы забраться сюда, ведь с этой стороны холм слишком крутой.
Да, план рискованный, но может сработать. Только сначала надо забраться внутрь машины. Я уцепился за орудийную руку-платформу и упёрся ногами в решётки секций охлаждения (которые, вообще-то, требовалось прикрывать при обстреле).
Теперь можно добраться до плеча, а оттуда пролезть в кабину. Марк уже ждал наверху. Вот и открытый люк. Я взялся за края, засунул внутрь ноги и спрыгнул сам.
Наконец-то нет этого ветра. Но какая же здесь вонь! Будто кто-то разбил кучу тухлых яиц. Так всегда пахнет горелый игниум, минерал, который применяют как топливо или взрывчатку. Значит, то оружие, которое прожгло броню, как-то использует снаряды из игниума.
Марк запрыгнул следом за мной.
– Один живой, – шепнул он.
– Вижу.
Первому пилоту не повезло. В обугленном кожаном кресле сидели ноги в чёрных брюках и идеально вычищенных кожаных ботинках, и часть торса. Больше ничего не осталось, если не считать кисти правой руки, сжимавшей рычаг управления. В спинке кресла видна обгоревшая сквозная дыра.
А вот второй пилот был жив. Светловолосый парень в чёрной кожаной куртке пилота сидел возле двери в электрокамеру, обхватив колени и глядя перед собой потухшим взглядом. На одном плече была нашивка в виде жёлтого и объятого огнём копья.
– Он в ступоре, – сказал я. – Но хоть жив. Надо провести осмотр.
Мой голос привёл парня в чувство. Он посмотрел на нас и расстегнул кобуру, висящую у него на поясе.
– Вам конец! – выкрикнул он, выхватил револьвер и взвёл курок. – Это вам за Адама!