– Я вообще-то хотел извиниться.
– За что?
– За всё.
В горле – пустыня Руб-эль-Хали. Достаю из кармана на двери бутылку минералки, открываю.
– Пить хочешь?
– Нет.
– Возьми, хочешь же. Не отравлено.
– Надеюсь, – вижу движение уголка губ, попытка в улыбку? Рили?
Протягиваю бутылку.
– А ты?
– Оставишь глоток?
Кивает, взгляд отводит и тушуется почему-то. А я замечаю грязь на руках: на своих, на её. Да чёрт, и на брюках тоже, а у неё на колготках дыра – всё-таки асфальт зацепила.
– Прости, дай я… – тянусь к бардачку, выуживаю пачку влажных салфеток. Спасибо бате, приучил иметь в машине необходимый набор.
Твою ж… из бардачка выпадает блестящая пачка.
Чувствую, как сбивается дыхание Мышки. Запихиваю обратно хренову фольгу. Главное, если бы еще пользовался! Ну, в смысле…
– Салфетки, руки протри. И… коленку. Ссадины нет?
– Нет. Нормально. Спасибо. На, – протягивает бутылку.
– Слушай, это не мои вообще-то.
– Кто?
– Ну… – чёрт, я покраснел…
Покраснел? Покраснел… Охренеть…
– Мне всё равно.
– Неужели? А есть что-то, что тебе не всё равно? – неожиданно почти рычу на неё. Потому что вспоминаю…
Тот злополучный день вспоминаю. Её, стоящую на коленях. Смех парней, девиц… Чёрт…
– Прости…
– Есть. Но я не хочу об этом говорить, – вижу, как становится жестким подбородок, зубы сжимает.
Ну естественно, а чего ты ждал Тор? Что она вот так вот сразу и растает? Почему? Потому что ты её из-под тачки вытащил? Да если бы не ты, она бы туда и не попала! Вот же…
– Мы так и будем сидеть?
– Можем лечь. – А-а-а, да что за хрень? Кто меня за язык тянет? Вот куда я лезу? Кретин…
– Тогда я лучше пойду. Пока.
Она поворачивается к двери, а я резко подаюсь вбок, стараясь удержать, и прижимаю её телом.
– Пусти.
И снова драм-машина, и дыхание на пределе, и в груди давит.
И глаза её совсем близко.
И я просто смотрю. Тону. Не выгребаю. Иду ко дну. Вязко. Резко. Витиевато. Сочиняя рэп на ходу. Смотрю в глаза и понять не могу, чем зацепила меня, чем поймала в капкан моё сердце…
– Ты что, поёшь?
– Рэп читаю, только что придумал. Хочешь?
– Рэп? Ты?
– Прикинь? Есть такой грех…
– Ну жги, – и улыбается. Улыбается!
А я… жгу…
– Твоя улыбка как солнце, и смех, и слёзы для меня весь мир. Это серьёзно. Я просто смотрю, тону, улетаю, не выгребаю, иду ко дну. Вязко. Резко. Витиевато… сочиняя на ходу фразы без мата. Смотрю в глаза и понять не могу, чем зацепила меня и поймала в капкан, и сердце как драм-машина… А ты твердишь постоянно – мне всё равно, от этих слов я иду на дно.
Всё. Остановилось сердце. Жду вердикт. Не дышу, кажется.
А она… бледнеет.
– Круто. – Я чувствую её. Всю. До кончиков пальцев чувствую. И её сердце с моим в унисон, и всё как сон… Так, стоп, хватит, хватит… не могу. Проваливаюсь в её глаза как в нору за белым кроликом…
– Поцелуй меня, Мышь?