Себе, как спортсмену, я приговор подписал уже давно. Если бы проводили заочные чемпионаты мира среди кандидатов в мастера спорта, то, вне сомнения, у меня были бы неплохие шансы на победу. В моем активе имелись тренировочные результаты близкие к рекорду страны. Не нынешней, ампутированной с названием Россия, а того огромного куска Евразии, который назывался СССР. Я имел прекрасные секунды. Но не на соревнованиях. А быстрые ноги с тормозным характером неинтересны никому. Я это понял, принял как должное и спокойно перешел на тренерскую работу с тихим доживанием в штатных заводских спортсменах.
Тогда я повез первый свой набор в летний спортивный лагерь. Ирка была, что называется, одной из многих. Высокая, длинноногая, худющая, сколиозная как все современные дети. В моей группе она появилась «вагончиком». Сначала за ручку на стадион привели ее подружку. Папаша подружки, бывший спортсмен, ностальгируя по прошедшей спортивной молодости, с тоской глядел на черную мозаику легкоатлетической дорожки. По выражению лица ребенка было понятно, что ничего кроме молчаливого, но бескомпромиссного протеста стадион у девочки не вызывает. Тренировалась она так, как и должны тренироваться дети, которых в спорт приводит родительская воля. Я чаще бывал у нее в школе, выясняя причины очередного прогула, чем она на моих тренировках. Во время одной из экскурсии, в изрядно надоевшее весьма среднее учебное заведение, выяснив, что ребенок не посещает и школу (этот факт несколько улучшил моё настроение), я с чувством выполненного долга, уже совсем собрался, пойти где-нибудь перекусить, как на сцене появилось это жутко обаятельное, прелестно улыбающееся существо.
– Вы не волнуйтесь, Наташа болеет. Скажите, когда у вас тренировка, я ее приведу.
Действительно, через неделю будущая надежда мирового спринта прибыла под ручку с прогульщицей. Зиму эта пара старательно «курила бамбук». Но ближе к весне, когда все нормальные дети уходят в загул, вдруг неожиданно девчонки стали тренироваться. Результаты не заставили себя ждать. Уже на первых летних стартах моя зеленоглазая красотка выполнила второй взрослый. Для трех месяцев тренировок и четырнадцати лет вполне приличное достижение. Словом, место на летних тренировочных сборах было завоевано в честной борьбе.
Кто не работал тренером в спортивном лагере, тот не имеет представления, что такое Ад на земле. Два десятка индивидуумов полных сил и неисчерпаемой энергии, несмотря на двухразовые тренировки и утреннюю зарядку с завидным упорством снуют как челноки в ткацком станке с одной заветной целью – нарушить максимальное количество запретов, придуманных взрослыми. Причем это отнюдь не осознанный протест против своего подчиненного положения, это увлекательная игра, где поражение в одном из ее эпизодов только стимулирует создание следующего приключения. И они создавали.
Первый час ночи. Я только успокоился и выбрал единственно удобное положение на проваливающейся до пола сетке кровати, как в палате у девчонок кто-то на полную катушку врубил радиоприемник.
– Ну не засранки ли? – возмущаюсь я, натягивая трико. Нет, в самом деле: утром в полвосьмого подъем, днем прикорнуть наверняка не удастся. Сейчас, по опыту знаю – раньше двух ночи мне уснуть не дадут. Эта милая пытка бессонницей продолжается с начала сезона, уже полторы недели.
Выхожу на веранду. Ночь удивительная. Если бы мне давали выспаться хотя бы раз в три дня, я бы сам сегодня спать не лег. Воздух – парное молоко, настоянное на сосновой хвое. Духота июньского дня немного отступила. Небо темно-серое. Звезды едва просвечивают. Сибирское лето не дает им показать себя во всей красе. Закат проваливается в сумерки, а сумерки переходят в рассвет. Сейчас бы взять полотенце и на речку, в таинственную темную воду. Или к вожатым в отряд, на свиданье. Очень милые девицы командуют в четвертом отряде. Да только в моем нынешнем состоянии можно нырнуть в реку и уснуть, а утром ниже по течению выловят мой сонный труп. А уснуть на свидании: порядочные мужики после такого конфуза должны стреляться.
Так, что придется взять не полотенце, а ремешок. Потому, что вместо речки нужно идти успокаивать детишек, изображать из себя Цербера, укреплять спортивную дисциплину и принимать самое непосредственное участие в очередном приключении, уже приготовленном мне.
– Почему не спим? – стучу в двери к девчонкам.
– А мы спим … – в голосах сна не больше, чем у меня веры в их искренность. – Нет, правда, спим. Зайдите и посмотрите.
Ну, уж это приглашение с явным подвохом. Нашли дурака. Я резко открываю дверь и сразу отступаю назад за простенок. Грохот падающего ведра, шум разлитой воды – все, как и ожидалось. Народ давится смехом, скрипят сетки старых кроватей, все срочно прячутся под одеяла. Включаю свет. Два десятка глаз с разочарованием изучают меня сухого на мокром полу.
– Про летающие тарелки я слышал, а вот с летающими ведрами в первый раз встречаюсь. Хотелось бы познакомиться с той инопланетянкой, которая его под потолком забыла.
– Александр Михайлович, мы это против бандитов защиту устроили. – с пафосом произносит энергичная Катюша Гуляева. Я не сомневаюсь, что ведро это ее инициатива.
– И мальчишки лазят. – вставляет реплику Ольга Седова, деловито изучая УКВ своего приемника.
– А почему вы к нам пришли среди ночи и свет включили? А вдруг мы не одеты? – Ирка смотрит хитрыми глазами, явно пытаясь развить приключение хотя бы до половины третьего ночи.
Нахальство этих типчиков просто не знает границ. То есть это у меня бессонница! Понимаешь, шатаюсь по платам своих подопечных и мешаю им спать!
– Так. Во-первых, радиоприемник я конфискую до утра.
– Ни за что. – Ольга пытается спрятать приемник под подушку. —У нас еще секс-пауза не закончилась.
– Что?
– По радио секс паузу передают.
Забираю приемник и, стараясь остаться серьезным, продолжаю.
– Во-вторых, было бы сильно подозрительно, если бы в час ночи вы были одеты. В-третьих, секс пауза заменяется уборкой. Все инопланетянки, причастные к полету ведра одевают скафандры, халаты, тапочки, берут тряпки и швабры и уничтожают следы катастрофы. После чего моют веранду и крыльцо.
– А они улетели – Ира явно не желает такого простого завершения аферы.
– Кто они? – подыгрываю я – Тряпки, швабры или шлепанцы?
– Нет, инопланетянки – звучит довольный хор.
Скрипят двери палаты мальчишек и в щель просовываются всклокоченные головы.
– А чего вы делаете?
Через десять минут отряд «инопланетян» шлифует крыльцо, «нечаянно» обливая друг друга водой и выясняя: кто оставил грязный след на только что вымытой половице.
Мальчишки пищат на тему дискриминации по половому признаку. Почему, мол, девчонкам можно не спать и мыть крыльцо, а им нельзя.
– Александр Михайлович, можно я воду буду носить? – Встревает Коля Еремин.
Устав препираться, я отправляю девиц на «боковую», а ребят выпускаю во вторую смену.
«Что тебе снится, крейсер „Аврора“»? Мне ничего. Просто не дают спать. Почто я не крейсер?