Крис замер, не зная, то ли бежать, то ли продолжать работать. Но стоило Анне закатить глаза, он бросился к ней, захлопал по щекам… И понял, что это не обморок.
Анна сновидела.
– Слабенькая, – послышалось сочувственное. – Говорил же – не музей!
Арони отточенным движением взялся за ручки каталки и увез её к холодильникам. Послышался щелчок замка, скрип убираемой на место тележки и… сильный удар по металлу.
Крис вздрогнул. Показалось, это мертвец бьется в запертую дверь.
– От буйный, – равнодушно прокомментировал Арони и откупорил стоящий на столе бутылек. В воздухе запахло нашатырем.
От сунутой под нос ватки Анна поморщилась и открыла глаза. В них еще плескались остатки сна, и, судя по всему, хорошим он не был.
– Проводи подругу в кабинет, и возвращайся, – велел Арони, но Анна уже выпрямилась.
– Не надо. Больше я не упаду. Не обращайте на меня внимания.
Крис кивнул и вернулся к столу. Арони побурчал, но настаивать не стал. Тускло блеснул в свете софитов скальпель, и прозектор велел:
– Убери это!
На шее убитой висел кулон – смятый кусочек металла. Крис разрезал кожаный шнурок и поднес украшение к свету:
– Я уже видел такое. Только рисунок был другим.
– Значит, не такое! Убери в коробку. Да, вот в эту.
Картонная коробка на полке выглядела потрепанной. Крис снял крышку и замер, рассматривая точную копию того кулона, что держал в руке.
– Что ты там копаешься? – Арони злился, но, увидев, что нежданный ассистент что-то внимательно рассматривает, отложил скальпель. – Что там у тебя? Надо же! А я и не заметил. Вернее, внимания не обратил. Надо указать в протоколе…
И он задумчиво посмотрел в сторону холодильников.
– Чей это кулон? – Крис начал подозревать неладное.
– Нашего буйного друга, – честно сообщил Арони и предложил чуть позже ознакомиться с результатами вскрытия: – Думаю, вам обоим будет интересно.
Крис оглянулся на Анну. Та кивнула. И долгое время тишину в помещении нарушали лишь звяканье инструментов да короткие приказы прозектора.
А потом в кармане Анны запищал телефон.
Она вышла в коридор. Занятый исследованием тела Крис не обратил на это внимания, и только когда прозектор заметил, что её долго нет, извинился и выглянул наружу.
Анна лежала на полу. Судороги пробегали по телу, глаза закатились, так что видна была только белая склера.
Сорвав окровавленные перчатки, Крис кинулся к сновидице. Она вскрикнула, и по виску потекла тонкая струйка крови.
За спиной послышался присвист:
– Неси в ординаторскую. Я сейчас.
Крис положил Анну на жесткий диван и кинулся к крошечной угловой раковине. Намыливая руки, он молился, чтобы рана была не опасной.
К счастью, это оказалось небольшое рассечение.
– Может, наложить пару швов? – поинтересовался Арони. – Я быстро.
– Не надо. Есть чем обработать?
Рядом оказался металлический лоток с марлевыми тампонами и бутылочками антисептика.
– Спасибо.
Крис привычным жестом подхватил пинцет и занялся сновидицей. Это было легко – она лежала неподвижно, и это пугало куда больше, чем кровотечение или сами собой появляющиеся синяки.
Нашатырь не помог – Анна даже не почувствовала едкий запах. Грудь прерывисто вздымалась, губы начали бледнеть.
– Плохо дело? – поинтересовался Арони. – Помочь?
Крис пробурчал что-то невразумительное и, размахнувшись, отвесил Анне оплеуху. Голова дернулась, и сновидица открыла глаза.
В них плескалось безумие.
Темные провалы, из глубины которых в мир вглядывалась Бездна.
Это длилось всего секунду, а потом Анна резко села и уставилась на Арони:
– Вы ведь записал его самоубийцей?
– Кого? А, этого безумца… А что, есть сомнения? Или доказательства, что это не так?
Самуил Арони не ерничал. Смотрел с любопытством и был готов к разговору.
– Вижу, вы не удивлены, – Анна откинулась на спинку дивана и указала Крису на кулер. – Кофе!
В наступившей тишине отчетливо было слышно, как льется вода, как ложечка стучит по стенкам кружки.
Дождавшись, когда Анна сделает первый глоток, Арони широким жестом обвел пространство вокруг:
– Когда застреваешь в подобном месте на долгие годы, перестаешь удивляться. И бояться тоже.
– Напрасно. Чувство страха – это механизм самосохранения. Тот, кто забывает об этом, не жилец. Крис, нам пора!
Происходящее сильно напоминало прошлое, когда ничего не понимающего семинариста кинули в самое пекло. Анна тогда вела себя точно так же: короткие приказы и никаких объяснений.
Теперь Крис терпеть был не намерен:
– Я еще не закончил. Если тебе плохо – позвони Марко, пусть заберет.
Ответом ему стал бешеный взгляд. А через минуту Анна равнодушно кивнула:
– Хорошо. Постарайся не задерживаться.
И как ни в чем ни бывало направилась к выходу.
Вот теперь прошлое вернулось окончательно.
Анна шла по коридору, неестественно выпрямив спину. Точные, выверенные движения, даже поворот головы – не больше, чем необходимо. Предельная экономия сил.
– Она сейчас упадет, – флегматично сообщил Арони. – Отведи её домой, я тут сам закончу. Если интересно, приходи завтра, поговорим.
Крис подхватил Анну за секунду до того, как у неё подкосились ноги. Вынес на улицу, усадил в машину. По пути притормозил у кофейни. Анна сопротивлялась, но ей пришлось выпить приторно-сладкий капучино и проглотить облитый сахарной глазурью пончик.
На крыльцо дома она поднималась уже сама.
Увидев её, Марко испугался. Налетел на Криса, обвиняя, что не уследил.
– Ребята, может, в другой раз подеретесь? И дайте чего-нибудь пожрать!
Жалобная просьба сделала то, что не смогли все уверения Криса в своей невиновности: Марко остыл. И уже через пять минут на столе стояла тарелка жаркого и сырно-колбасная нарезка. Кофеварка гудела, наполняя капучино большую кружку. В этот раз уговоров не пить столько кофе не было.
Кухню заливал свет. Ламп было так много, что, казалось, для тени не осталось ни одного клочка. Крис понимал, что это ради него, и был благодарен. Но ощущение неправильности не проходило. Сто-то было не так. С Анной. С Марко. С этим домом. Да даже с кафе!
Марко хмуро смотрел, как Анна есть все подряд и тянется за добавкой. И когда она в третий раз наполнила тарелку тушеным мясом, не выдержал:
– Может, мне кто-то объяснит, что здесь происходит? Ты сновидела?
Анна кивнула, с усилием проглотила кусок и сыто откинулась на спинку стула:
– Я не специально. Я просто ответила на телефонный звонок, и… И все.
– А кто звонил?
– Не помню! – Анна выглядела растерянной, – В трубке что-то щелкнуло, и я тут же уснула. А разбудил меня уже Крис.
Такую тишину называют «мертвой». И пусть капает вода из неплотно закрытого крана, и кофеварка мирно гудит, готовя очередную порцию кофе. Тишина была неживой. Каждый думал о своем, и мысли были нехорошие.
Первым опомнился Марко:
– Что ты видела… там?
Анна прикрыла глаза, то ли вспоминая, то ли пытаясь забыть:
– Мертвые. Очень много мертвых.
– А… тот? – робко спросил Крис, зная, что Анна поймет, о ком речь.
– Это кого прозектор назвал самоубийцей? Он там, да. И о сих пор не может принять собственную смерть. Если они не найдут его убийцу, то на улицах Вересковой Пустоши скоро воцарится ад…
– Там и так неспокойно, – Марко спокойно, словно ничего не случилось, убирал со стола. Ровные, привычные движения успокаивали. Казалось, в сумасшедшем мире исковерканной реальности этот мужчина – единственная константа. – Послушай, а это не может быть местью мертвых? Слишком уж убийства странные.
– Вряд ли. Хотя… – Анна задумалась.
– Мертвые имеют силу за пределами Пустоши? – удивился Крис.
– Ты прав. Не имеют. Так что это не месть разозленных духов. Это дело рук живых.
Влетевший в окно ветерок словно развеял напряжение. Крис заулыбался. Марко тоже расслабился – оба боялись, что происходящее – отголоски прошлого. И только Анна не могла отделаться от мысли, что она что-то упустила. Что-то очень-очень важное.
Она проверила один карман, потом другой, затем осмотрелась. Мужчина молча наблюдали, но постепенно тревога сновидицы передалась и им.
– Что-то потеряла?
– Никто мой телефон не видел? Крис?
– Нет.
– В последний раз я держала его в руках…– она задумалась, – в морге. Мне позвонили. А потом…
– Да я честно не видел! – Крису показалось, что произошло что-то очень плохое, что он совершил проступок, и это заставило оправдываться. – Я вышел, смотрю – ты лежишь. Может, телефон и валялся где-то рядом, не до него было.
– Ничего страшного, – Анна как-то сразу успокоилась. – Завтра заберем.
– Если он еще там.
Две пары глаз – карие и синие – уставились на помрачневшего Криса. Требовали объяснений.
– Не нравится мне этот… Самуил Арони, – припомнил тот имя прозектора. – В морге черт знает что твориться, покойники буянят, а он как ни в чем не бывало…
– Мы в Вересковой Пустоши, – тихо напомнила Анна. – А Арони работает с мертвыми. Он многое видел. И жив только потому, что не забивает себе голову опасными вещами. В отличие от тебя, Крис. И тебя, Марко.
– Хочешь сказать…
– Не лезьте в это дело. Наша задача – выжить. Просто выжить.
– Значит, будем скрываться до смерти?
От взгляда Анны у Криса по спине словно ледяными пальцами прошлись, но отступать он не собирался:
– Сколько можно? Живете тут, как…
– Как испуганные мыши под плинтусом? – теперь Анна усмехалась. Но радости в её улыбке не было, только горечь и тщательно скрываемая боль. – Если это цена, которую мне надо заплатить за свою свободу от Ордена – я согласна. А вы, ребята, подождите еще немного. Скоро вы сможете уехать из этого места и забыть Пустошь, как страшный сон…
Марко, безмолвно сидевший верхом на стуле, взорвался:
– Хватит! Хватит молоть эту чушь! Вот что, Крис… Совесть где? Когда тебя сестренка преследовала, ты был куда более покладистым. И тебя устраивала тихая жизнь где-нибудь в глуши.
– Она и сейчас меня устраивает! – взвился Крис. – Больше всего на свете я хочу жить спокойно, работать, может быть, жениться и завести кучу ребятишек. И чтобы из крупных потрясений у меня были лишь подгоревшая пицца или проигрыш любимой футбольной команды.
Выдавая эту тираду, Крис поднялся со стула. Марко непроизвольно повторил его движение, и теперь мужчины стояли лицом к лицу. Воздух вокруг них чуть ли не искрился, словно наэлектризованный.
– Ты не любишь футбол.
Анна говорил очень тихо, почти на грани, но и Крис, и Марко отчетливо слышали каждое слово.
– Ты любишь спортивные машины, и если будет возможность, с удовольствием примешь участие в гонках. А ты, Марко… Ты так тщательно скрываешь свое прошлое, и так цепляешься за сестру и племянников, что мне становится страшно.
Упоминание родственников заставило Марко сдаться. Он снова оседлал стул. Не торопясь, нарочито спокойно.
– Ты права, Ангел. Они все, что у меня есть. И если ради их спокойствия надо будет забиться под плинтус, я это сделаю.
– Видишь, Крис? Нас уже двое, мышей заплинтусных. Если захочешь, можешь присоединиться. Нет – мы не обидимся и не осудим. В конце концов, у тебя впереди целая жизнь. Сменишь имя, забудешь обо всем… Только прошу тебя – не лезь ты в это дело!
– Да что же… что вы меня каким-то предателем выставляете? – взвился Крис.
Слышать от людей, которых он считал единственной родней, было обидно. И невыносимо.
Сдернув с вешалки куртку, Крис выскочил на улицу. Там пахло теплой пылью и надвигающейся грозой.
Фонари подсвечивали листву деревьев, создавая лирическое настроение. На фасадах домов уютно светились окна, и люди в квартирах жили своей жизнью. Ко-то, не таясь, выставлял семейное счастье на всеобщее обозрение, а кто-то прятался за плотными шторами, так что разглядеть можно было лишь неясный силуэт.
Вдали послышались раскаты грома. Воздух посвежел, и Крис застегнул куртку. Мимо проехал последний трамвай. Его звон послужил сигналом, и сверху упали тяжелые дождевые капли.
Крис стоял под навесом остановки. Мимо проезжали автомобили. Их фары отражались в мокром асфальте, так же. Как и слегка подсвеченные витрины уже закрытых магазинчиков. Работал только продуктовый и, глядя на припоздавших покупателей, Крис почувствовал, что голоден.
Наказ Анны засел в голове намертво. Но на память пришли слова Марко о поставщиках – в кафе закупали продукты из других городов. Крис подозревал, что дело не только в этом, но возвращаться домой не хотелось. И, решившись, он смело шагнул под дождь.
В магазин ворвался, мокрый до нитки. А потом долго изучал надписи на продуктах. Все они были привезены из других городов: в Вересковой Пустоши не было своего производства, разве что пекарня и небольшой мясной цех на окраине.
Решив, что если он съест шоколадный батончик, ничего не случиться, Крис подошел к прилавку. Продавец поздоровалась, и не глядя пробила товар. Пиканье кассы всколыхнуло неприятные воспоминания, но ничего не случилось. Решив, что видения связаны с конкретным магазином, тем самым, в котором персонал носит красные кепки с вензелем, Крис направился к выходу, разворачивая шуршащую упаковку.
Вместо шоколада батончик оказался полит глазурью, да и обещанных орехов в нем почти не нашлось. Разочаровавшись в позднем ужине, Крис толкнул дверь и вышел.
Дождь успел закончиться. А вот улица преобразилась: между чопорных магазинчиков светились рекламы баров и ночных клубов.
Вересковой Пустоши оказалось не чуждо ничего человеческое: благопристойный днем городок с наступлением ночи превращался в гнездо порока.
Из открытых дверей лилась музыка. Крики расслабляющихся после трудового дня гостей оглашали окрестности. У входа в ночной клуб крутились на пилонах две девицы, а еще две совали прохожим визитки. Чуть дальше тем же самым занимались несколько смазливых парней, но они искали женщин.
Крис повертел в пальцах картонный прямоугольник. Черный бархат и золотое тиснение манили отдыхом и роскошью. Парень махнул рукой и нырнул в струи льющегося со всех сторон света. Яркого, ослепляющего. Он был словно граница между серым прошлым и радужным настоящим.
Одетая в костюм зайчика девушка мило улыбнулась и позвала за собой. Шла, виляя бедрами, так что белый пушистый хвостик мотался туда-сюда, навевая порочные мысли. Их стало больше, стоило Крису шагнуть в общий зал.
Тусклый свет, поднимающийся от пола, едва освещал дергающиеся на возвышении силуэты – они танцевали под оглушительную музыку. Разноцветные лазерные лучи пронзали клубы дыма, и, казалось, люди находятся в самом сердце грозы. Рокот барабанов только подчеркивал схожесть.
«Зайчик» подвела Криса к полукруглому дивану. Мягкому и очень удобному: подушки обняли тело, напомнив об усталости. По стеклянной столешнице скользнула черно-золотая папка меню. Цены оказались приемлемые, даже ниже, чем ожидал Крис. Но в этот раз он сдержался, хотя недошоколадки оказалось мало, голод начинал подгрызать желудок пока еще редкими спазмами.
И все-таки возвращаться домой Крису не хотелось. Он ткнул пальцем в меню, указав на кальян с не очень крепкой смесью. Его принесла «белочка» – стройная, с ногами от ушей и с россыпью конопушек по плечам. Лицо при этом осталось идеально-белым, почти фарфоровым.
Девушка поставила кальян на стол, а сама аккуратно присела рядом с Крисом. Он хотел было взять мундштук, но «белочка» перехватила его раньше. Поднесла к пухлым, чувственным губам и сделала вдох. А потом изящно повернулась и выдохнула дым Крису прямо в лицо.
– Интересный способ… – пробормотал тот.
– Можно и так, – девушка опять затянулась и подалась вперед, ловя губами рот парня. А когда Крис отстранился, снова выдохнула, окутав его белым маревом, так что непонятно было, где дым из кальяна, а где – безобидный пар лазерного шоу.
Он поднимался туманом, ласкал лицо и шею, а потом оказалось, что это рыжеволосая красотка в маске белочки.
Крис попытался отстраниться, но мягкие подушки дивана превратились в нежные путы – не получилось даже пошевелиться. Хотел позвать на помощь, но лишь беспомощно открыл рот.
А на танцполе по-прежнему извивались в танце фигуры. Только принадлежали они уже не людям.