Алан же весь день чувствовал себя неважно. Точнее, так он себя чувствовал еще накануне и подумал, что простыл или переутомился. Он выпил аспирин и лег спать, но утром он проснулся и понял, что его настигла течка. Застонав, он кое-как поднялся и выпил таблетки, и вернулся в постель, трясясь в ознобе. Это было так не вовремя!
Алистер с утра ушел смотреть хоккей к его лучшему другу, так что он и не знал, что его внук готов умереть, лишь бы его отпустило. Он выл в подушку и вдруг ощутил, что дырочка набухла и сочится смазкой. Обычно таблетки устраняли этот эффект, но сегодня не сработали. Алан был похож на зомби – бледный, губы ярко алые, глаза горят огнем, сам весь дрожит и подтекает смазкой. Дом пропах течным омегой, счастье, что стоял далеко от остальных, и лес был рядом. Холодный душ не помогал, дрочить было больно, и Алан, вымотанный до истерики, сел и расплакался. День близился к вечеру, и никаких признаков ослабления течки. Более того, ноздри начал щекотать приятный запах, который сводил с ума. Кое-как одевшись, в джинсы, ботинки и дубленку на голое тело, Алан вывалился из дома и пошел на запах, пробираясь через рощу и сугробы, пока не оказался на заднем крыльце гостевого дома, и выбив стеклышко, он открыл ее и ввалился внутрь, уже на четвереньках и хрипло дыша. Но дом был холоден и пуст, и Алан взвыл от отчаяния.
Стоило Оливеру выйти из машины, и он сразу ощутил чуть сладковатый, чуть терпкий, и безумно приятный запах. Из-за него он даже попрощался как-то скомкано и пошёл к дому, чувствуя, что источник запаха именно там.
Дом, кажется, был заполнен им до предела, и у альфы чуть ли не плыло все перед глазами, пока он шёл к его источнику.
– Алан? – хрипло выдохнул он, обнаружив омегу на своей кровати, сжавшимся в комочек.
Услышав его голос, омега поднял голову и глаза у него загорелись в темноте, как у кошки.
– Оливер… – хрипло выдохнул он, подбираясь к нему поближе, ощущая его горячий и густой запах, накатывающий волнами. – Я ждал… так долго ждал, – простонал он, бесконтрольно поглаживая себя, как наркоман в ломке. Он давно не переживал течку именно в таком проявлении.
Быть с течным омегой Оливеру до этого доводилось лишь однажды, но видит бог, тот не пах и наполовину так приятно, как Алан.
Его запах окутывал со всех сторон, а зазвучавший голос, словно нежнейший язык ласкал тело.
– Ал, что же ты не сказал, – в голосе альфы послышались рычащие нотки и, начав срывать с себя одежду, он не щадил ее.
Казалось, в мире сейчас нет ничего важнее обладания этим омегой.
Алана трясло, он выпутался из дубленки и штанов, задрожал от холода, в доме было прохладно.
– Согрей меня, прошу… Оливер, – застонал он, кусая губы и не в силах дождаться, когда тот уже разденется.
– Сейчас, сейчас, мой хороший, – из штанов Оливер буквально выпрыгнул и, оказавшись рядом с омегой, стал стягивать с него свитер. – Боги, как ты пахнешь, – зарычал он и, не в силах больше сдерживаться, впился в его рот поцелуем.
Алан застонал ему в рот, вцепился в него, как утопающий, дрожа и прижимаясь к его горячему телу.
– Оливер… – стонал он в губы альфы, прикусывая их и ощущая солоноватый вкус крови.
Это заводило только сильнее. Не столько целуясь, сколько кусаясь, Оливер наконец полностью раздел Алана и, уронив его на кровать, накрыл своим горячим сильным телом.
Пепельные волосы облаком разметались вокруг головы, и сейчас альфе казалось, что никого красивее этого омеги он и не знал, о чем честно ему сообщил, втираясь каменным членом между его ягодиц.
Омега плохо воспринимал информацию, реагируя больше на действия, и покорно раздвинул ноги, а потом крепко обхватил ими альфу за талию, не собираясь отпускать его от себя никуда. От ощущения горячего члена его вело, как пьяного, по простыне расплылась лужица смазки. Он был более чем готов.
У Оливера и на миг не возникло мысли, правильно ли он поступает. Если уж по-честному, у него вообще ни единой мысли не было. Его целиком заполнило желание.
И, ощутив столь явное приглашение, он даже не подумал отказываться – снова страстно поцеловал омегу и, направив в себя его член, толкнулся бедрами.
– Ал? – он дернулся всем телом, явно ощутив, что преодолел некую преграду.
Алан тоже охнул, ощутив, как порвалась тонкая пленка внутри, в смазке появились капельки крови.
– Что? – выдохнул он, чуть отрезвев на миг от этой боли, которая быстро проходила. Он часто дышал, привыкая к горячему и большому члену внутри, пульсирующему в такт сердцебиению.
– Боже… что же ты не сказал? – Оливер замер и, дрогнувшими пальцами стер слезинку, выступившую в уголке его глаза.
Ему и в голову не пришло, что Алан может быть девственником.
– Прости… – прошептал он, немного растерявшись. Ему не приходилось иметь дело с девственниками.
Алан мотнул головой и взял его лицо в ладони, притягивая к себе для поцелуя.
– Это что-то изменило бы? – спросил омега, шепча ему в губы. Он качнул бедрами, давая понять, что готов, чтобы тот начал двигаться.
– Нет… черт, нет, – Оливер мотнул головой, признавая, что его и ледяная прорубь не остановила бы, если бы ее пришлось преодолеть на пути к Алану.
Ощутив движение, он тихо рыкнул и двинул бедрами навстречу, охнув от тугого жара вокруг члена.
Удовлетворенно выдохнув, Алан подстроился под него, застонал и заахал, поскуливая, балдея от неизведанных раньше ощущений, накрывавших его с головой.
– Черт, Оливер! – простонал он, войдя во вкус. – Да…да!
У Оливера проблем с сексом не было никогда – в его городе всегда можно было найти омегу, готового приятно развлечься. Но то, что он испытывал сейчас, не шло вообще ни в какое сравнение.
– Ал, черт побери… – он двигался все быстрее, стонал и рычал, сжимая пальцами бедро омеги – там наверняка останутся синяки.
Но боли от его хватки Алан не чувствовал, он тяжело дышал, наконец-то согрелся и даже ощущал жар, охвативший их обоих. Он в кровь разодрал плечи Оливера, кусал его губы и шею, словно обезумев, дав себе волю впервые в жизни.
Эта страсть была настолько обжигающе-приятной, что, кажется, только она способна была подгонять Оливера. Но он и без того, не сдерживаясь, все сильнее работал бедрами.
Его зеленые глаза вспыхивали то золотом, то серебром, а оргазм ощущался все ближе. У него и мысли не возникло спросить, с узлом, или без. Альтернатив тут не было.
К такому невозможно было подготовиться, Алан взвизгнул на весь дом, когда в нем оказался здоровый, с кулак размером узел. От неожиданности и боли омега прикусил ухо альфы и часто-часто задышал, ощущая, как мокро между их животами и как горячо у него внутри от спермы.
– Тише-тише, Ал, – хотя бы матчасть Оливер знал, и понимал, что омежке сейчас больно, особенно с непривычки.
Что уж говорить, ему и самому было больновато, но одновременно так неописуемо хорошо, что он с трудом дышал, прижимая Алана к себе.
Потихоньку Алан затих под ним, успокоился, заерзал потом, ощутив, что мышцы перестали быть каменными.
– Черт… Оливер…б- хрипло прошептал он. – Ты просто огромный… – выдохнул он, и все же минут через десять узел стал спадать, и они смогли расцепиться и поменять позу.
– Это тебе из-за неопытности кажется, – он улыбнулся, перебирая пепельные волосы омеги.
Во всяком случае, огромным он себя не считал.
Когда они расцепились, альфа лег рядом, тесно прижав Алана к себе, и снова стал целовать его шею, слизывая его манящий запах.
Течка все еще продолжалась, так что реальность омега воспринимал иначе. Он не думал о завтрашнем дне и последствиях. Ему просто было хорошо в объятиях альфы, так хорошо, как нигде раньше и никогда. Он прижался к нему, греясь об него и млея. Между ног хлюпало и остывало быстро.
– Мне нужно еще, – прошептал он. – Хочу тебя… пожалуйста, Оливер.
– Я тоже тебя хочу… Боги, никого так не хотел, – выдохнул он, честно и легко признаваясь в этом.
Оливер мягко перевернул омегу на живот и прижался грудью к его спине. Снова налитой член идеально лег между небольших упругих ягодиц.
Омежка задрал зад повыше, подпихнул под бедра подушку и был уже готов. Его собственный член стоял крепко, терся об ткань, возбуждая еще сильнее.
– Я готов! – простонал он пополам с рычанием. Даже соски, трущиеся об простыни, распаляли его нещадно.
Поначалу Оливер и правда просто хотел войти в омежку, но его сводящий с ума запах подтолкнул его к другому. Он сполз вниз и широко лизнул промежность Алана.
Вкусом и запахом его буквально сшибло с ног, словно он принял забористой наркоты.
У Алана зажглись звезды перед глазами, он забыл, как дышать и только ошеломлено хрипел, пытаясь осознать масштабы удовольствия, которое сейчас испытал на миг. Но не успел он выдохнуть, как горячий язык снова лизнул его, заставив взвыть.
Определенно, реакция Алана стоила того, чтобы потерпеть ломящую боль в члене. Сжав ладонями половинки ягодиц, Оливер раздвинул их, снова лизнул между ними, а потом нырнул языком в дырочку, подрагивая от осязаемых волн возбуждения.
Реальность погасла и померкла перед этими волнами чистого восторга, которые окутывали Алана. Запах альфы сплетался с его собственным так гармонично, так правильно. Они дополняли друг друга, и альфа словно знал все чувствительные местечки омеги, умело доводя его до исступленных криков и стонов. Но вскоре языка стало просто мало, и Алан прохрипел об этом Оливеру.
Да и Оливеру скоро стало совсем невмоготу. Он чуть прикусил розовую от жара ягодицу и, снова прижавшись грудью к спине Алана, уже без промедления вошел в него.
От этого комната заполнилась их общим синхронным стоном, который наверняка был слышен и на улице.
Алану было плевать на то, что они не дают спать никому на улице, ему было так хорошо, что он был готов трахаться вечность. Каким же он был дураком, что раньше ограничивал себя. Но с другой стороны, было ли оно тогда настолько хорошо, как было сейчас? Член размеренно двигался в нем, наращивая темп, заставляя сладко скулить и просить еще, сжимаясь вокруг ствола, не желая выпускать его из своего тела.
Теперь уже Оливеру не нужно было ни разрешений, ни поощрений. Двигаясь внутри омеги, он словно слышал его мысли, потому что, подкручивая бедра, он каждый раз слышал одобрение и в ответ тихо рычал и стонал, говоря, как ему тоже хорошо.
Теперь вопросов про узел не возникало в принципе, тот снова сцепил их, и теперь минут на двадцать.
Алан наконец-то ощутил, что он насытился. Жажда утихла, тело охватила истома и сладкая усталость. Он осоловело моргал, зевая, измотанный долгим днем и крепким трахом. Он был в синяках, потрепанный и искусанный, в поту, смазке и сперме, но счастливее, чем когда-либо в жизни. Он сам не заметил, как уснул, прижатый к постели горячим и тяжелым телом альфы.
Заснули они не особо надолго – под утро Оливера разбудило сообщение о том, что у него днем самолет. Но, стоило Алану зашевелиться рядом, это сразу забылось – они пошли на очередной заход, трахаясь, как в последний раз.
При свете раннего утра секс был еще слаще, хоть Алан и был то сложен пополам, и его щиколотки были возле ушей Оливера, то он был перегнут через спинку кровати, которая отчаянно скрипела. Кончил он, сидя верхом на Оливере, потеряв голос и едва ли, не рыдая от подкатившего оргазма, ощущая член так глубоко в себе, по самые яйца, и понимая, что едва ли сможет сидеть в ближайшие дни.
И все же момент расставания неумолимо приближался.
– Меня вызывают домой, какое-то дело срочное, – вздохнул Оливер, совершенно не желая улетать от своего омеги.
Правда, он не был вполне уверен, что тот его понял, судя по сонному "угу" и расфокусированному взгляду.
Алан не мог даже пошевелиться, он хотел спать, и закутался в одеяло, обняв подушку, пахнущую альфой, раз тот куда-то вдруг собрался.
А Оливеру ничего не оставалось, кроме как собираться. Впрочем, мысли его были полны тем, как буквально через неделю он вернется, и они с Аланом заживут долго и счастливо.
Когда все вещи были собраны, и он присел на край кровати, чтобы попрощаться, все вылилось в очередной безумный заход, так что никаких слов прощания толком и сказано не было.
Вымотанный до смерти Алан проснулся один в пустом темном доме, не в силах понять, вечер или утро. В комнате крепко пахло сексом, хотя воздух был стылый. Тишина давила на уши, течка кончилась. Алан начал осознавать, что произошло и его щеки залила краска жгучего стыда.
– Оливер? – сипло позвал он и закашлялся. Но в доме было тихо. Омега встал и зажег свет. Вещей альфы не было. Значит, он уехал. Натрахался и уехал, даже не попрощавшись. Почему-то от этого стало так обидно и горько. На стуле была сложена одежда Алана. Сходив в душ и отмывшись, истратив всю горячую воду, Алан оделся и задворками, лесом пошел домой, пытаясь сделать вид, что ничего особенного не случилось.
К тому моменту, когда самолет взлетел, Оливер подумал, что, пожалуй, стоило оставить хоть какую-то записку. Но у него самого все мозги вытекли со спермой. Счастье, что документы не забыл.
Он был уверен, что увидит какое-то сообщение, приземлившись, и оно было, но только не от Алана.
– Ал, ты куда пропал? – увидев его, Алистер всплеснул руками. Он тщетно пытался дозвониться до внука второй день и просто уже не знал, куда кидаться. – Господи, тебя что, изнасиловали? – ужаснулся он, увидев, в каком виде внук, когда тот снял дубленку.
Алан покачал головой и сипло ответил.
– Нет… я сам пошел. К Оливеру. Вчера… или позавчера вечером еще. Пожалуйста, об этом никто не должен узнать. У меня внезапно началась течка, я принял таблетки, никаких последствий быть не должно. Скажу на работе что взял больничный. Оливер уехал, – рассказал он, и сам был от себя в шоке. Где были его мозги? Приполз на брюхе к альфе, который не мог бы устоять, черт возьми. А строил из себя профессионала.
– Ох, мальчик мой… – дед был в растерянности, но взял себя в руки, обнял внука и отвел на кухню. – Ну и леший с ним, раз уехал. Дурак, раз уехал, – он стал немного горячиться, заваривая Алану чай, он ведь не знал, что Оливера вызвонили еще до того, как тот встретился с Аланом. – Жили без него, и еще сто лет проживем.
Ему было жалко внука, он был зол на этого щенка, которого назвать альфой язык не поворачивался, но старался сдерживаться.
– Я сам виноват, дурень… – вздыхал Алан, беря кружку с чаем. – Дедушка, я есть хочу, просто умираю, – внезапно понял он, отпив глоток. Руки у него тряслись еще и от голода. Сидеть было больно, и он примостился полубоком, кое-как.
– Сейчас, мой хороший, сейчас, – Алистер закивал и стал наполнять ему миску наваристым рыбным рагу – рыбу-то им передали, наговорив немало одобрительных слов про новичка-рыбака.
Буран пришел к младшему хозяину и положил голову на бедро, грустно заглядывая в глаза.
Алан рассеянно погладил его, а увидев миску, накинулся на еду, большой ложкой уминая все, что было, оглянуться не успел и она опустела.
– Можно еще? – попросил омега, вытирая рот салфеткой и запивая рагу чаем. – И хлеба пожалуйста, – у него не было сил встать и взять самому.
– Конечно можно, – Алистер тут же наполнил ему миску и дал приличный ломоть свежайшего хлеба, а сам присел напротив. – Ты как себя чувствуешь? Болит что-то? – заботливо спросил он.
– Угадай что, – ответил со вздохом Алан. Скрывать от деда смысла все равно не было. Он ел уже медленнее, насыщаясь с каждым куском. – Я залягу в ванну, а потом просплю сутки. Или двое. Если кто будет спрашивать, у меня течка с начала недели. Про Оливера никому не слова, хорошо? – попросил он. – Я не хочу пересудов.
– Ну, о чем речь, – он покачал головой и, пересев поближе к внуку, погладил его по волосам. – Бедный мой мальчик. Не волнуйся ни о чем, никто тебя не потревожит, – пообещал он, забирая снова пустую миску. – Иди, отдыхай и ни о чем не думай.
Алан поцеловал его в щеку и ухромал наверх, в ванную, где залег в горячую воду и даже поплакал немножко от жалости к себе. Мистер Пушистые Штаны сидел на стопке полотенец и время от времени гонял лапкой пенные шапки. Когда вода остыла, Алан вылез и критически осмотрел себя в зеркале. Укусов, синяков и засосов было столько, что на троих хватит, лицо было осунувшееся, губы обметало. Дырочка была натертая и припухшая, Алан разыскал в аптечке мазь и осторожно намазал себя, краснея от воспоминаний.
Одевшись в теплую пижаму, он пришел в спальню, где уже была застелено чистое постельное белье, положена грелка, Буран стерег местечко, а на тумбочке был чай и печеньки. Дедушка позаботился обо всем. Устроившись под одеялом, Алан удовлетворенно выдохнул и обнял пса, поглаживая его по ушам.
Подготовив все для внука, Алистер засел на кухне, раздумывая над сложившейся ситуацией. Конечно, было острое желание полететь за Оливером и высказать словесно и физически все, что о нем думает.
Если по-честному, Алистер возлагал на парня большие надежды, тот производил достойное впечатление.
Но в итоге он уговорил себя, что им с Аланом и так не плохо. Найдется еще для его мальчика его надежный тыл и крепкое плечо.
– Как же мне трудно без тебя, родной, – прошептал он, подняв глаза к потолку, вспоминая своего омегу. – Как тебя не хватает.
Мистер Пушистые Штаны тут же вскочил к нему на коленки, мурлыкнул и потерся головой об его подбородок, подбадривая изо всех сил, мол, ты тут не один, не унывай. Все хорошо.