Скромный домик Розы находился неподалеку от Цветочной площади, Мари немного заплутала, потому что знала только адрес и примерное расположение. Маленький неприметный домишка терялся за фасадами особняков подороже. Одноэтажный, с выдающимся вперед чердаком, домик имел не самый опрятный вид В палисаднике тут и там кустился верхолистник, росло много неизвестных Мари трав, больше похожих на сорняки, чем на цветы.
Марийон подошла к невысокой калитке, колокольчика нигде не было видно. На левом заборном столбике со схематичным резным изображением кошачьей мордашки сидела белая кошечка и намывала лапку – верная примета, что будут гости. Мари бросила кошке маленькую рыбку из корзинки. Та шустро соскочила со столбика и принялась угрожающе мурчать, поедая добычу. Со всех концов двора как по сигналу стали стекаться кошки самых разных расцветок, возрастов и степени упитанности. Марийон стала бросать им рыбу, но котов становилось все больше, а корзинка почти опустела. Кошки подняли такой «мяв», что из домика наконец-то вышла хозяйка:
– Что за переполох вы тут устроили? А, моя девочка, это ты! Ну зачем так утруждаться. Мы с Маркизом как раз собирались прогуляться. – Старушка светилась приветливостью и радушием.
Маркиз как всегда важно сидел на руках у Розы.
– А ну пропустите гостью. Мисс Кисс, Красавчик, Китти, Толстопуз, отойдите! Дайте дорогу! Заходи, дорогая. – Она открыла калитку для Марийон и разогнала котов.
– Да я сегодня рано закрываюсь, поэтому решила сама занести. Вот еще Маркизу осталась рыбка.
– О, спасибо. Это так мило. Заходи поскорее, я угощу тебя своим фирменным чаем. Очень расслабляет, собственный рецепт.
– Так и быть, зайду ненадолго. – согласилась Мари и пошла за хозяйкой. В домике, как и следовало ожидать, пахло кошками, но в остальном было достаточно уютно. Казалось, что каждый свободный сантиметр пола и мебели тут покрывали вязаные крючком салфеточки: маленькие, большие, в форме котов, цветов, звездочек и даже рыб.
– Ого! Так вы рукодельничаете!
– Есть у меня такое скромное увлечение. Нравится? – кокетливо спросила старушка.
– Просто потрясающе! – польстила Марийон, размышляя достаточно ли благоразумно пить чай в доме женщины, подозреваемой во вредоносном колдовстве.
Роза поставила перед ней чашку с чаем, Мари сделала глоток – чай приятно пах травами.
– Ну что, моя девочка. Выкладывай, с чем пришла.
– Так я вот же рыбку..
– Не надо про рыбку. – лицо старушки вдруг из приторно любезного резко изменилось и приняло холодное выражение. – Про рыбку мы уже знаем. – Она села за круглый столик напротив Марийон. Стул с левой стороны с хозяйским видом занял Маркиз и задрал заднюю лапу для проведения гигиенических процедур. Мари опешила: изначально она решила вести разговор про Уго напористо, и своей осведомленностью обезоружить старушку и вынудить дать противоядие от приворота. Но Роза явно предугала, что Марийон пришла к ней не с самыми чистыми намерениями.
– Я давненько тебя жду на серьезный разговор. Когда-нибудь бы ноги да и привели тебя ко мне. Очень удачно, что именно сейчас. Ты чаек-то пей, пей.
Мари хотела поднести чашку к губам, чтобы сделать глоток, но руки не сдвинулись и с места. Она удивленно посмотрела на руки: они лежали на столе как мертвые, – впрочем, голова двигалась тоже с трудом. Ног она и вовсе не ощущала.
– О, я ж говорю, очень расслабляет. – Довольно хмыкнула Роза. – Попалась пташка кошке в лапку. А теперь поговорим начистоту. Что, красавица, профукала камень? Эх, не особо-то ты у меня и умная оказалась. Не поняла, что тебе в руки попало. Но признавайся, колдовала маленько уже?
Мари отрицательно замычала, в отчаянии думая, что очень переоценила свои силы. Никто никогда и не узнает, куда она зашла после работы. Док зря прождет ее возле дома сегодня. А тела ее никогда не найдут. Будет оно гнить закопанное где-нибудь в старухином палисаднике под слоем кошачьих экскрементов.
– Да колдовала, колдовала. Я видела. У меня же кровь юноши осталась на тряпице. Я иногда смотрю, что там с моими мышатами происходит: вот так вот тряпичку поджигаю, и дым мне показывает все. Видела я, как ты воду у него из легких извлекла. Или ты думаешь, это ему искусственное дыхание так помогло. Смешная! – Она похлопала Марийон по бесчувственной руке. Давай знакомиться.
Роза сбросила шляпку с цветами с седых волос, сняла очки и провела рукой вдоль своего лица, будто снимая маску. В этот же миг черты ее лица стали стремительно меняться: морщины разгладились, оставив небольшие лучи вокруг глаз, овал лица подтянулся, глаза из мутно-голубых превратились в серо-зеленые, седые кудряшки легли пепельно-русой волной с редкой тонкой проседью на расправившиеся плечи.
– Ну что, на кого похожа?
Мари смотрела на женщину, не веря своим глазам. Она как будто смотрела на себя лет эдак двадцать спустя. Неужели, это её..
– Тётка. Тетка я твоя родная. Арийон меня зовут. А ты уж подумала мать? Итак, дорогая моя пле-мян-ни-ца – она произнесла последнее слово подчеркнуто по слогам. – Настало время рассказать тебе одну занимательную сказку. Но сначала .. – она прервалась, достала из кармана небольшой свисток и дунула в него. – Ага начнем.
Давным-давно, далеко-далеко отсюда. Ой, и вправду, как будто сказочку рассказываю. В Пирейских горах, а место это нелюдимое, и добраться до него отсюда не так уж и просто даже сейчас, а тогда так вообще нужно было идти морем, потом еще вглубь Аштайского полуострова на лошадях, а потом пешком в горы по сложным и опасным тропам.
В общем когда-то давно, в самом сердце Пирейских гор жил таинственный народ. Не простой народ, а владевший магией. Однажды, в горах случилось землетрясение, которое разбудило дремавшего глубоко в Пиреях горного духа – Тирру. Тирру был страшно зол, думая, что его разбудили люди, добывавшие руду в шахте, и будучи огромным каменным чудовищем, он гигантскими скачками помчался поселению на плато, чтобы разрушить его и убить каждого, кто встретится на его пути. Но горные маги не могли этого допустить. Собрав всю свою магическую мощь в один удар, они направили этот удар в самое сердце великана, и повергли его. Но волшебная сила, которая текла в ладонях магов раньше мощным потоком, превратилась в тоненький ручеек. В каменных руинах, оставшихся от тела великана, маги обнаружили небольшой обломок сердца горного духа, в нем они ощутили биение своей утраченной силы.
И многие годы, из поколения в поколение, маги оберегали и хранили кусочек сердца гор – пиреит. Обычному человеку он показался бы простой галькой, но тот, в ком была хоть капля магии видел его каким-то совершенно особенным образом. Тому, кто лишь только имел способности, пиреит помогал пробудить магическую силу, а тому, кто этой силой уже владел, помогал усилить ее во много раз или даже наделить новым свойством.
Но в вопросах жизнеустроения и быта горный народ продвинулся не так уж и далеко. В то время, когда люди на плато совершенствовали свои орудия труда, жилища, развивали медицину, внедряли в свою жизнь технологии, привезенные с материка, наши горцы так и остались на архаичной ступени. Возможно, этому способствовали их закостенелые законы, запрещавшие любое взаимодействие с людьми из внешнего мира. С простыми людьми горные маги не общались, тем более не женились. Испокон веков был на это строжайший запрет, грозивший смертной казнью. А когда нет притока свежей крови, тогда и начинается вырождение, это всем известно. И вот, из поколения в поколение магов становилось все меньше и меньше. Со временем они почти вовсе растеряли остатки былой магии, но иногда, раз в один или два поколения рождались среди них те, кто был наделен даром больше, чем другие. Это были избранники пиреита. Им пиреит был готов служить, помогать и делиться своей силой.
Жил маги-горцы немудрено: держали коз, овец и кур, выращивали злаки, собирали ягоды. Когда их осталось совсем мало, то обрушилась на последний десяток магов страшная болезнь: сначала пал весь скот и куры, а после слегли и люди, которые успели съесть зараженное мясо.
И вышло так, что на следующий день живыми проснулись только две маленькие девочки-сестрички Арийон и Ирийон, да их бабушка Рийон. Вот и стали они жить втроем в пустой деревне. Да только пришлось им все же нарушить древние законы во имя своего выживания, и стали они иногда спускаться вниз к местным поселениям и продавать там разные снадобья, эликсиры, магические амулеты. А на вырученные деньги покупали муку, соль, да еще что-то по необходимости. Рийон, скрепя сердце отправляла девочек на плато, с корзинами полными снадобий на продажу, но каждый день приговаривала, что будет им за это ужасное наказание. Девочки росли похожими друг на друга как две капли воды, бабушка старела. Лучше всего на плато неизменно продавались две вещи: мазь от мозолей и любовные декокты. Конечно, они не продавали истинные магические напитки, а лишь добавляли кое-какие растительные ингредиенты, на недолгое время распалявшие воображение и будоражившие рассудок выпившего. Настоящие магические рецепты знали, но строго держали при себе. Рийон любила поучать девочек присказкой о том, что игры с магией до добра не доводят. А когда те вошли в возраст юных девушек, то ими стали интересоваться мужчины с плато. Стройные, русоволосые и зеленоглазые, они привлекали к себе больше внимания, чем нужно было. Но бабушка строго запрещала иметь с мужчинами дело, а защитить себя от неуклюжих приставаний девочки могли запросто. Но однажды в поселении появилось двое..
Тут Роза (Арийон?) отвлеклась на звук легкого царапанья оконного стекла. Мари не могла видеть, что там происходит. Колдунья, судя по скрипу, открыла окно, и через мгновение на стол вскочил небольшой металлический паучок, Маркиз взъерошил шерсть. Арийон написала что-то коротко на бумаге, прикрепила записку к лапе паучка и коротко скомандовала: «к хозяину». Тот мгновенно исчез из поля зрения Мари.
– Извини. – сказала Арийон, обратившись, к Мари. – ничего личного. Но за тебя я получу неплохую плату, а деньги мне нужны. Ну хотя бы ты умрешь не в неведении.
На чем я остановилась? Ну так вот. Однажды на плато появились двое чужестранцев. Они разительно выделялись на фоне тех мужчин, которых встречали в своей жизни Арийон и Ирийон. Особенно один из них, Александр, он просил называть его смешным именем Са-ша. Фамилию его и вовсе выговорить было невозможно, что вроде Ррриб-ни-коф. Он был из россов. Высокий, широкоплечий, с глазами, голубыми как небо над Пиреями. Он настолько был не похож на коренастых, смуглых и кареглазых местных парней, что произвел на девушек неизгладимое впечатление. Юноша составлял карты разных неизвестных местностей и решил изучить и занести в атлас местные дороги и горные рельефы. Друг его был не из россов, звали его Иосиф, менее привлекательный и общительный, он искал месторождения редких пород и интересовался разными любопытными штуками. Они подошли к Арийон и Ирийон за мазью от мозолей, которые очень досаждали им в долгой дороге. Но хоть девушки и были невероятно похожи между собой, лишь только Саша бросил взгляд на Ирийон, а та посмотрела на него, весь остальной мир перестал существовать для обоих. Уж не знаю, что это, судьба ли, или игра химических элементов в человеческой крови, но эти двое с трудом могли разлучаться в конце дня, когда девушкам нужно было возвращаться к бабушке. От Рийон они тщательно скрывали свое новое знакомство, боясь гнева последней. И не зря, как потом выяснится.
Три недели Ирийон и Саша с утра до вечера были неразлучны. Арийон предостерегала сестру, призывала быть осторожнее и не навлечь гнева гор и бабушки на себя, но та словно сошла с ума и ослепла одновременно. Они с Сашей плохо понимали язык друг друга, но это как будто было им и ни к чему, слова оказались излишними. Однажды, когда старая Рийон, ушла на сутки в горное ущелье совершать обряд поклонения стихиям, девушки тайно провели чужеземцев в свою деревню. Там они показали мужчинам главное сокровище горных магов – пиреит и рассказали его историю. Но Саша лишь легкомысленно посмеялся над тем, что неприметный камень мог стать причиной создания целого культа, а вот Иосиф, наоборот, посмотрел на камень с интересом, как будто разглядел в нем нечто особенное.
А спустя три недели в Аштай зашло торговое судно, которое должно было увезти Сашу и Иосифа на большую землю. Ирийон плакала, вцепившись в Сашу, и заклинала его всеми духами и богами, остаться с ней навсегда. Он положил руку на сердце и трижды поклялся, что не пройдет и трех месяцев, как он вернется в Пиреи за ней, чтобы забрать с собой на родину и жениться. Три недели провели они вместе, трижды он поклялся, и три месяца ждала его Ирийон. Но пошел четвертый месяц, за ним пятый, а за ним и шестой. Каждый день Ирийон забиралась на самую высокую скалу Пирей и смотрела на море, вдаль. Встречала редкие корабли, а после убегала плакать в одиночестве. Рийон заметила изменения в поведении внучки, однажды подозвала ее к себе и заглянула пристально той в глаза. Старухе этого было достаточно, чтобы увидеть все, что приключилось с Ирийон. И тогда она взяла железную палку и избила девушку до полусмерти, а затем принялась и за Арийон. На следующее утро Арийон проснулась от душераздирающего крика своей бабушки. Когда она прибежала на крик, то увидела старуху, стоящую на коленях перед раскрытым пустым ларцом. Пиреит пропал. Но вместе с ним исчезла и Ирийон.
Роза-Арийон откашлялась и сделала глоток воды из стакана.
– Для старой Рийон это оказалось слишком сильным ударом. Она в одну минуту одряхлела и сдала. Три дня она молчала, а затем подозвала к себе Арийон и сказала:
– Найди сестру, где бы она ни была. Забери пиреит. А ее накажи.
– Как наказать? – спросила Арийон бабушку.
На что та, ответила ей одними глазами, не разжимая губ: ашитаранакх.
Арийон осела в ужасе, потому что слово это означало «смерть через казнь».
На следующее утро Арийон покинула свою бабушку и пустую деревню.
– А дальше уже начинается и вовсе грустная история, невольным участником которой будешь и ты, дорогуша.
Ирийон нашла Сашу. В небольшом морском городе на Западном побережье, куда его привез торговый корабль. Сердце, магия или пиреит, но компас внутри нее безошибочно указал на место, где живет её любовь. Но Саша встретил ее не так, как она ждала. Он плохо скрывал досаду, прятал глаза и всячески избегал проводить с ней время, хоть и заверял, что все осталось по-прежнему. Он поселил ее в гостинице и просил не искать его, говоря, что у него много дел, и он сам придет и навестит девушку. Это был не ее Саша в прямом смысле этих слов. Он изменил документы в угоду местному обществу и взял имя, более привычное для городка: Александр Пуасон. Девушки он явно стеснялся и всячески избегал показываться с ней на людях. Ирийон не знала местного языка, вела себя как дикарка, допуская ужасно непристойные и непростительные оплошности вроде ходьбы босиком по улице, или спускания надоевших чулок посреди гостиной.
Вскоре выяснилась и другая причина резкого изменения отношения Саши к ней. Ирийон даже не нужно было поджигать салфетку с его кровью, чтобы все понять. Она просто увидела своими глазами, как ее Саша идет под руку с миловидной девушкой, одетой как подобало в высшем обществе этого проклятого города.
Спустя несколько дней он пришел в номер к Ирийон, пряча глаза, и сказал, что купил ей билет на судно, проходящее мимо Аштая, и что не может ей более врать, поскольку имеет планы жениться на достойной девушке и, мол, та уже дала ему свое согласие. В ярости Ирийон ударила его в плечо заколкой и глубоко оцарапала. А когда Саша ушел, то собрала упавшие капли крови на салфетку и стала готовить приворот.
В один из следующих дней, Ирийон изменила внешность с помощью небольшого магического фокуса – Роза-Арийон провела рукой по лицу, как она делала это при изменении своей внешности, и подмигнула Марийон – и перевоплотилась в уличную торговку напитками. В такой знойный день Саша со своей невестой не могли пройти мимо холодного лимонада, так вовремя возникшего на их пути. Отдавая напитки, Ирийон на секунду, задержала взгляд на лице улыбчивой, веснушчатой девицы, и испытала удар от новой душевной боли. Она отчетливо увидела в светлом взгляде тайну, о которой еще никто не знал, возможно, даже сама девушка: под ее большим сердцем быстро стучало еще одно крошечное сердечко. Как быстро Саша, трижды поклявшийся ей вернуться, забыл об этом? Как быстро он нашел себе новую любовь? Эти вопросы прожгли ее душу и затуманили разум. Сконцентрировав всю свою ненависть и боль, Ирийон прошептала в спину девушке самое страшное проклятье, на которое была способна.
На следующий день Саша пришел к ней в гостиницу и больше никогда не покидал ее. Ирийон не знала, что стало с его той невестой, ей было неважно. Но Саша сильно изменился. Приворот не прошел бесследно. Саша не расставался не только с Ирийон, но и с бутылкой крепкого алкоголя. В считанные дни он обрюзг и опустился. Небольшой домик, который Саша снимал для них, быстро стал им не по карману, ведь оказалось, что ему изначально оказывала материальную поддержку семья невесты, что после разрыва стало немыслимым. А Ирийон не была приспособлена к заработку, не знала языка, и испытывала только одно желание – бесконечно быть рядом с Сашей, неважно в каком тот пребывал состоянии. Сначала они переехали в небольшую квартиру в квартале Ремесленников, а после того, как их погнали за неуплату – то и вовсе перебрались в Чемерицы.
Арийон, надо сказать тоже пришлось непросто: трудно найти человека в огромном мире, если твой собственный был до этого ограничен горной деревушкой и кусочком плато. Но и ее вело сестринское сердце и кое-какие магические ритуалы.
Однажды Ирийон проснулась в темной комнатушке барака от ощущения чьего-то присутствия.
– Я ждала тебя, сестра. – сказала она, поднимаясь с постели. – Но не думала, что ты будешь идти так долго. –Из затененного угла выступила Арийон и сбросила капюшон темного плаща.
– Это оказалось сложнее, чем я думала. Где камень?
– Вот. – Ирийон достала из колченого шкафа тяжелую шкатулку и вынула пиреит. – Забирай, от него все равно никакого толку. – Сестра ловко поймала камень и убрала в карман плаща. А затем Ирийон рассказала обо всем, что случилось с ней после бегства из Пирей.
–И стоила она того, твоя любовь? – с укором спросила ее сестра. Та пожала плечами и сказала:
– Наверное, нет. Но по-другому я не могла. Как Рийон?
– Когда я оставляла ее, было плохо. Не думаю, что сейчас лучше.
Ирийон заплакала:
– Когда я делала приворот, мне нужно было только одно – быть с ним, ты понимаешь? А он теперь такой. – она показала на спящее в углу тело, распространявшее вокруг себя алкогольный дух. – Я сломала его. Почему? Ведь все должно было быть по-другому. Он любил меня.
– Ирийон. – сестра обняла ее. – Не обманывай себя. Если вышло так, то у этого одна причина, он любил не тебя, в его сердце, в тот момент, когда ты делала приворот, по-настоящему жила другая.
– Нет! Он не любил ее, он просто хотел ее деньги, связи ее семьи, он оказался всего лишь жадным и слабым человеком. Но это не имеет никакого отношения к любви. Я что-то не так сделала, я испортила рецепт, я все перепутала. – Ирийон заглянула сестре в глаза, в надежде найти поддержку, но та отрицательно покачала головой. – Не прошло и недели, чтобы мне не снился один и тот же сон: я сижу на коленях у очага и толку зерно в ступке, а рядом на своей любимой низенькой скамеечке сидит Рийон, она строго смотрит мне в глаза и говорит, не разжимая губ, только одно слово.
«Ашитаранакх»
Они произнесли это вместе.
Ирийон подняла глаза на сестру:
– Я готова. Я давно готова. Но дай мне одно обещание и больше я не попрошу ничего. Не трогай ее. – и тут Арийон обратила внимание на маленькое спящее на кровати Ирийон тельце. Ребёнок! Впрочем, никаких особенных эмоций этот ребёнок у ее не вызвал, поэтому она коротко кивнула и сказала: – Я согласна. Пойдем.
Ирийон задержала взгляд на ребенке, и утирая глаза, вышла следом за сестрой.
И они пошли к берегу моря. Гор здесь рядом не было, но морская пучина была родной сестрой горного духа и Арийон выбрала именно её.
Сестра стояла в одной сорочке, и Арийон дала ей свой плащ с глубокими карманами, который они молча стали набивать камнями. Когда прочная ткань затрещала под весом камней, Арийон повела Ирийон в воду. Когда вода стала обеим выше груди, Ирийон медленно пошла вперед, не оглядываясь. А Арийон осталась стоять на прежнем месте, сдерживая рыдания.
Как только последние круги на поверхности идеально спокойного моря разгладились, Арийон почувствовала, как в груди ее что-то резко оборвалось, и она поняла: старая Рийон умерла в то же самое мгновение, что и сестра.
Выбравшись на берег, Арийон упала на песок, сотрясаясь всем телом от спазмов, подступивших к горлу, и диких рыданий. Неизвестно сколько времени она провела на берегу, но когда ясность рассудка вернулась к ней, то голову пронзила внезапная мысль: пиреит ушел под воду вместе с Ирийон в потайном кармашке плаща. Арийон бросилась в воду искать тело сестры, пыталась плыть и нырять, но тщетно. Тело как будто испарилось, будто его утащил на дно гигантский спрут или другой подводный великан.
Раздавленная, Арийон зашла в барак, в котором жила семья сестры, нашла полуслепую пожилую женщину и дала ей все небольшие деньги, что были у нее с собой, взяв обещание иногда кормить ребенка, что находится в соседней комнате. После этого она вышла из барака и больше никогда в него не возвращалась.
Арийон незачем было возвращаться домой, и она решила осесть в этом непримечательном городе, но это уже совсем другая история. Этой сказке здесь наступает конец.
Я вижу, мой дружочек, сказочка тебе понравилась.
Марийон замычала.
– Не смотри на меня так осуждающе. Свой уговор я выполнила. Тебя я не трогала. Чаёк не в счет, он в целом, неядовитый. И я не хотела тебя отдавать, на самом деле. Но этот камень, ведь ты сама его нашла, а точнее он тебя. А некоторым людям очень нужно его получить. И эти некоторые люди очень верят, что если убить владельца артефакта своей рукой, то артефакт станет служить тому, кому рука принадлежит. Я говорила, что с пиреитом это так не работает, но.. Мне не поверили, увы. И мне предложили слишком хорошие деньги. Мы с тобой были последними из нашего рода. А теперь буду только я. Это очень грустно, но я справлюсь. О, калитка открывается. Мне пора.
Она взяла Маркиза на руки и пробормотала какие-то непонятные Мари слова, а затем обвела рукой вокруг себя и все кошки и коты, лежавшие в поле зрения девушки, вдруг стали уменьшаться, скукоживаться и превращаться в маленькие фарфоровые статуэтки, хаотично разбросанные по домику. Затем Арийон зашла за ширму, висевшую напротив Марийон, и в домике стало оглушительно тихо.
У Марийон чуть разморозился палец на ноге, она стала пытаться им шевелить. Вдруг за спиной послышался скрип двери и тихие шаги. От страха побежали мурашки по спине. Звук шагов прекратился рядом с ней. Легкий шорох.
Достает нож?
Громкий топот, выстрел, крик. Темная фигура мелькнула к ширме, через которую ушла Арийон. Перед глазами появилась встревоженная физиономия Серафима. Он помахал ладонью у нее перед глазами, проверяя реакцию. Марийон протяжно и истерично промычала в ответ. Из глаз покатились огромные слезы.