Глава 2
После долгого и утомительного переезда, Найра Рэймонд, получив новую личность и жизненную предысторию, оказалась в северной части Исландии. Город Акюрейри встретил никогда ранее не выезжавшую за пределы своей страны россиянку с распростёртыми объятиями. Однако от скромного рыбацкого городка не осталось ни следа. Как только в допустимом расстоянии от людей была построена база детей-люмо, Акюрейри стал сердцем Исландии: город наполнился крепкими домами, многоэтажками и даже высоткой. Туризм процветал как мог в нынешних реалиях. Даже пришлось построить дополнительный аэропорт. Спереди: бесконечная холодная синева фьорда, а сзади местных жителей и довольных приезжих прикрывал горный плащ.
Тут жили, забыв о тяготах. Разговоры простодушны, а встречи непринуждённые. Все довольные, на своей волне – как же! Уверовали, что в стране поселилось чудо и перестали бояться всякого неуспеха. Плохой рыбный сезон? Будет лучше! Зато осветлённые рядом. Перепады температуры убили картофель и ревень? Плевать, ведь избранные неподалёку охраняют весь мир. Даже светофоры и те необычные: вместо кругов сердечки.
Преодолев улицу с небольшими разноцветными домиками, автомобиль с Найрой и Арабеллой свернул на частную дорогу, ведущую к базе. Впереди показались первые вышки. Охрана здесь была воистину внушающей – отряды в одинаковой форме патрулировали местность, кучками облепили военную технику: бронетранспортёры, боевые машины, самоходные артиллерийские установки и противовоздушные средства. На аэродроме вовсю копошились разнорабочие.
Шумно.
Найра поморщилась и «утонула» в своих волосах. Они проезжали мимо ангаров и складских помещений, ловя заинтересованные взгляды военных.
– Что, не нравится? – Яшина достала карманное зеркальце и изящно мазнула малиновым бальзамом по губам. – Тут намного теплее, чем десять лет назад, но воздух подсушивает.
– Странно, думала, что эти петухи живут в каком-то роскошном замке.
Арабелла дёрнула глазом и подавила очередную волну раздражения.
– Прекрати себя так вести. Уважай их. Мы почти на месте, готовься.
На небольшой возвышенности показалась жилая зона избранных. Вдали от суматохи и запаха бензина, полукольцом раскинулась шикарная вилла из нескольких построек: крепкие стены из итальянского камня слепили глаза, а ровные дорожки из кирпичей соединялись в центре у вычурного фонтана, что несколькими струями бил по сторонам. Элегантно и богато. Всё, как и требуется, чтобы ЛЮМО могли жить с комфортом.
Яшина первая вышла наружу и жадно втянула носом горный воздух.
– Тут шесть жилых домов. Один гостевой. Остальные принадлежат мальчикам. Ао редко здесь появляется, но лучше на его землю не заходи. Не хочу лишней ругани. Уважай личное пространство каждого. Ресторан вон там, где есть терраса на втором этаже. Медицинский блок на базе.
– Ао? Это… – Найра засмотрелась на ровненький газон.
– Японец! Боже… Так, ты будешь жить в гостевом доме. Выучишь мне всё. И да, в тренировочный зал не спускайся. Тебе запрещено.
– А где немец?
От упоминания герр Циглера, Арабелла с тоской оглядела центральное здание: его калитка заперта, а жалюзи на окнах опущены.
– Не твоё дело. Иди, бери вещи.
После заселения, Найра решила осмотреть местность и ещё раз убедилась: её никто не ждал. Дом с цифрой «5» явно не пустовал, там жил тот самый обделённый вождь. Везде чувствовалось отчуждение, исходящее от каждого здания.
«Тут так… безжизненно. Как на обложках или по телевизору», – сев на лавочку возле фонтана, Найра заметила уличные фонари. Сумерки уже рухнули на виллу с трудновыговариваемым названием, и тонконогие красавицы несли в своих головёшках приятный желтоватый свет.
Вспомнив Светоч, Найра невольно поёжилась. Никогда в жизни она не испытывала таких болезненных ощущений. Её перерождение можно было сравнить с окунанием в ядовитое болото: только язвы не появляются снаружи, а остаются внутри.
– Привет.
Некая фигура села рядом и даже звучала дружественно.
– Я Иса, помнишь?
– Склерозом не страдаю.
Шестнадцатилетний мальчишка из ОАЭ произвёл настоящий фурор своим избранием. Самый молодой дитя-люмо! Кожа молочного шоколада, пышные волосы как у беззаботного львёнка и наполненные всей зеленью мира вечно любопытные глаза.
– Откуда знаешь русский? – мягче спросила Найра.
– Тебя тоже обучат многим языкам. Наверное… Мы часто общаемся с другими странами. Я хотел и раньше сказать «привет». Вышло как-то…
– Жестоко?
– Неудобно. Лучше неудобно. Все сильно удивились и относятся с недоверием.
Настрой этого мальчишки немного унял враждебность клеймённой Рэймонд, неизвестной фамилии, выданной, чтобы стереть её гражданство. Арабелла нечаянно призналась, что за этот поступок у них с русскими будут определённые проблемы. А потом добавила: «До первой прорехи на их земле».
– Я Найра. Ну, теперь. Ты первый, кто вообще решил со мной поздороваться.
Возникшую тишину нарушили нетерпеливые шаги. Герр Циглер упал тенью на двух своих подчинённых. Складка между бровей и скрытая агрессия – всё при нём.
– Иса, иди на ужин. Рэймонд, ты ешь в гостевом доме.
– С хрена ли?
Замявшись, Иса не посмел возразить приказу и ушёл, хотя очень уж хотел дослушать, чем закончится эта сцена. Зейн выглядел лучше: стрелял гневом, но держался уверенно. Ровная осанка, надменное выражение лица и рождённая раньше его самого дисциплина в постоянном контроле. Найра осмотрела грозный лик и поняла, что его разрез глаз больше напоминал восточное происхождение, нежели европейское.
– Вопросов ты не задаёшь.
Рэймонд даже не моргнула, смачно зевнув.
– Да отвали уже. Ещё не выплакался?
Сурово пнув ногой лавочку, герр Циглер усмехнулся, завидев смятение на притуплённой физиономии Найры.
– С завтрашнего дня ты будешь учиться. Языкам и этикету. За тобой будет постоянное наблюдение. А мадам Яшина вскоре презентует свой проект: как мы можем использовать нераскрытую лгунью на благо общества.
– Пустите по кругу?
– Ха. Думаешь, стоит?
Встав, Рэймонд прикусила щёку. Сдержала горький комментарий. За неё отчётливо ответил фонарь: лампочка треснула и в конце концов взорвалась. Короткая искра пробежала между двумя и не сулила ничего хорошего.
Подглядывающий парень в маске заинтересованно склонил голову. Иса подошёл к нему и пожал плечами. Им обоим не нужно было говорить, чтобы осознать: месть командира беспощадна и кому-то из них двоих когда-то придётся отступить.
Так и настала суровая реальность избранной, что длилась долгие полгода.
Никто из «братьев» не разговаривал с Найрой, лишь Иса изредка пытался высвободиться и поддержать её, пообщаться. Строгий приказ создал между не и детьми-люмо бездонную пропасть. Каждый завтрак, обед и ужин Найра проводила в гордом одиночестве, вяло ковыряя вилкой пюре с комочками или пожухший сельдерей. Ей оставалось только наблюдать. И кое-что она приметила…
Например, бедняга Иса постоянно жался по углам и даже боялся лишний раз возразить кому-то из старших. У него в доме был собственный сад, куда он никого не пускал. Яшина призналась, что Иса обладает даром исцеления, но его сила работает только на тех, в ком заложен свет. По воскресеньям «львёнок», как его все называли, всегда звонил своей семье. Из всех он был единственным, кто ещё поддерживал связь с близкими.
Старший же «мудозвон» – так его обозвала Найра, оказался на редкость эгоцентричной душной крысой. Калеб всегда докладывал, если Рэймонд находится не там, где должна была быть по расписанию. Да, Найра пару раз пыталась сбежать в город, чтобы отдохнуть от словарей и занятий, но её всегда ловили. Не давали спать днём в рябиновом саду, отчитывали за кормёжку прибившихся с окраин бродячих собак. Найра гадала, как же за ней следили там, где не было камер? Оказалось, что урождённый канадец за своими круглыми очками прячет гнильцу – сдаёт всех и вся.
Но он был чертовски умён во владении «светом» – дисциплина, которая запрещена для Найры. В один из жарких дней она вышла позагорать на лужайку и своими глазами увидела, как мудозвон-Калеб выходит из круглого отверстия в воздухе! Оно искрило и постоянно двигалось по своей оси, словно водоворот, искажая пространство. По телевизору такое не показывали!
– Чего вылупилась? – спросил старший, закрывая проход.
Окружность портала тонкой петлёй свернулась по центру и растворилась после золотых брызг.
– Это кем надо быть, чтобы такие дыры создавать? – поднялась с лежака Найра и попыталась осмотреть Калеба.
Рядом появился Кагай. Избранный из штатов.
– Ну, либо самой известной проституткой, либо… Первым люмо.
Найра и Кагай рассмеялись, а оскорблённый Калеб пригрозил второму, что запомнит эту шутку. Недотрога.
– У тебя вроде скоро съёмки, – напомнила Рэймонд.
– А, ну, да. Хотел прогуляться. Говнюк не создаёт проходы при лишней необходимости, никогда не подбросит на тот или иной материк по дружбе.
– Дружбе… Ага. – съязвила Рэймонд.
Найре этот парень нравился. Говорил по делу и был проще остальных. Да, много ел и часто провоцировал японца, но зато трепетно относился к Исе. Помогал ему, если Первого не было.
– У тебя урок? Ты уже намного лучше говоришь на английском.
– Мне разрешают смотреть сериалы в оригинале. Мой любимый это «Сверхъестественное».
– Да? А я встречал Эклса! Короче, однажды…
На рации, что крепилась к жилету Кагая, загорелась зелёная лампочка. Недовольный голос Яшиной заставил двоих поморщиться. Бывают же писклявые люди…
«Третий, дуй на базу! Все ждём тебя. Герр Циглер уже прислал самолёт. И не разговаривай с хабалкой, от неё отупеть можно».
Найра показала неприличный жест в камеру на фасаде гостевого дома, а Кагай выключил рацию и покрутил указательным пальцем у виска.
В этот момент избранная поняла, как ей не хватало простого человеческого общения. Её погрузили в коммуникативный вакуум и смотрели, как она медленно гаснет. Но обида Зейна постепенно уменьшалась: после четырёх раз безутешных попыток вывести Найру на чистую воду, доказав её лживое избрание, он словно смирился. Ответы придут позже, если понадобится.
Герр Циглер не прошёл перерождение, но своей должности не утратил: правительство, наоборот, нашло выгоду в том, что руководитель люмо не предвзят, оставаясь простым человеком. Он единственный из команды мог присутствовать на международных собраниях и выступать от имени «осветлённых» перед членами Союза.
И сейчас дюжина представителей от союзных стран рассредоточилась за овальным столом, усердно изучая файлы на своих личных планшетах и бумажных приложений: квартальный ущерб от бластов, итоговый отчёт о последствиях более двадцати неконтролируемых катаклизмов за полгода и досье нового ребёнка-люмо.
Только посол из России уставился на герр Циглера со всем показным недовольством, смиренно ожидая, когда достопочтенный соизволит объясниться.
– Мы так и будем избегать вопрос вопиющего неуважения? – не выдержал Анатолий Ткачёв, швырнув свой планшет в сторону.
Звуки привлекли остальных представителей, и отражения на лакированном столе замерли. Костюмы и галстуки выстроились дугой, жаждали ответов. Подобная подмена личности, что произошла с Пятой, внушала определённые беспокойства.
– Мы изучили её биографию, – герр вывел на общий экран, где ранее «зависла» динамика нападения монстров по регионам, фотографию Найры. – Она совершенно отличается от остальных. Никакой внушительной родословной, каких-либо ярких достижений и талантов. Из бедного класса, отец неизвестен, мать не работает. Обычная девчонка, что чудом выжила в день Петербургской трагедии.
Зейн не любил озвучивать вслух всё то, что нарушало его личный покой и уверенность в самом себе.
– Нам учить вас видеть чудеса, Циглер? – не унимался Анатолий, снимая неудобный пиджак со стоячими плечиками. Чёрт бы побрал этот лишний официоз. – Моё начальство недовольно. Как вы объясните ваше решение?
– Избранная сама выбрала себе новое имя. Наша команда посчитала уместным не пропагандировать приобщенность сомнительных личностей к магии Свето…
– Прошу прощения?! – российский посол аж поперхнулся. – Сомнительных личностей?
Циглер и Ткачёв одновременно встали и скрестили фантомные шпаги, молча храня это противостояние между друг другом. Немецкая сталь сверкнула первой:
– Вы, как никто другой понимаете, как сейчас опасен рост преступности. Если каждый, чья история похожа на судьбу Найры, уверует, что также достоин прикоснуться к святому, начнётся хаос. Мы до сих пор не выяснили природу избрания и столкнулись со множеством проблем. Лишние волнения ни к чему. Я лично принял решение о подмене личности, и сейчас мои люди активно продвигают эту позицию.
Ткачёв ничего не смог ответить, сопоставив риски, о которых никто не задумывался. Отличный выпад: тогда герр Циглер продолжил:
– Магия не для всех. И намёк на обратное породит страшные последствия. Люди начнут ставить себя выше её.
Тогда он взглянул на экран: Найра смотрела прямиком в камеру, источала озлобленную ауру. Непослушные пряди облепили бледные щёки, губы примкнули друг к другу, а зрачки… Словно иссохли в свету и превратились в блеклые пятна. Как у слепца. Но было в ней нечто необъяснимое… уверенность. Это настораживало его каждый раз, когда он проходил мимо или даже слышал странное имя.
– Отныне она полностью на вас, мистер Циглер, – посол из штатов махнула рукой и сменила изображение, – экономика в упадке, ситуация в мире обостряется. Союз не намерен терпеть чьи-то капризы, вы согласны, господа? Вернёмся к теме договорного вооружения…
Следующие три часа виски у Зейна пульсировали в такт сердцебиению, а горло словно прочистили металлическим ёршиком. Ему совершенно безразлично слушать об очередных нападениях, как странны поочерёдно жалуются, у кого больше проблем, дабы вне очереди получить поддержку. Нет, всё это наскучило несостоявшемуся герою.
Арабелла опустила свои красные коготки на окаменевшие плечи и попыталась своим дыханием пощекотать напряженную шею. Зейн поморщился и отогнал девушку, сказав, что устал и хочет вернуться на базу.
Перед тем, как двери переговорной закрылись и оставили после себя душную пустоту, он спросил:
– В Ватикане всё спокойно?
Яшина, вобрав в себя всю тоску Вселенной, кивнула.
– Она ведёт себя хорошо. Прям не узнать. Кажется, у вас получилось… Отметим? – очередная попытка не увенчалась успехом. Заманчивое только для неё предложение отвергли.
На скрюченную крышу здания, где проводились заседания, падал косой дождь. Однако у центрального входа на первую ступень лестницы упала искра: спираль появилась и тонкими нитями открыла новый портал. Калеб переместился из окрестностей Парижа прямиком в Минск, раскрывая чёрный зонт над головой герр Циглера. Командир отделался лишь коротким приветствием, и все трое уже через минуту оказались на улицах Рима.
Рим… Совсем недавно граждане Италии с замиранием сердца следили за новостями. Причина тому – нападение бластов.
Трое суток назад полчища монстров разграбили мирную жизнь людей и умертвили одно из «сердец» римской гармонии: город Орвието небольшой, но был наделён итальянским колоритом и уютом с запахом трюфельной пасты. Та ночь не предвещала никакой беды, однако узкие улочки всё же заполнились недобрым дуновением. Температура опустилась слишком низко, чтобы жители сочли это обыкновенным перепадом. Не все успели среагировать и экстренно эвакуироваться.
Коварная тьма бластов ударяла по коммуникациям и глушила все устройства при образовании новой ямы. Как разорванная опухоль, рой, вперемешку со смрадом и желанием убивать, хлынул из витражных окон Кафедрального собора – жемчужины местной архитектуры. Главный фасад рухнул, а башенки-табернакли сначала склонили свои пики, а затем разбились о вражеский рокот. Боль святого места эхом достигла каждого жителя: все в панике разбегались с насиженных мест, любимых поколениями.
Бласты облепили каждый кирпичик или старенькую черепицу, издав «победный рёв» – звук, похожий на каменный стрёкот. Мелодия смерти дошла до самого Рима и заставила кровь стынуть в жилах. В ту ночь погибло много хороших людей, но ещё больше зачислили к без вести пропавшим.
Первыми закрывать яму примчались Калеб и Кагай. Японец Ао прибыл третьим и без труда зачистил местность в районе горы, где и располагался Орвието. Всех спасённых направили в столицу, а Ватикан воззвал к помощи, предложив организовать специальный пункт для пострадавших. Герр Циглер направил туда младших-люмо.
Палатки и стенды поставили прямиком на Площади Святого Петра, символично открывая бедным душам дорогу к свету. И главный луч, что облачился в пышное платье с рукавами-фонариками, сейчас тянул очередной паёк в женские забинтованные руки.
Две белые косы на оголённых плечах, ровная осанка и покорно опущенная голова – Найра помогала на раздаче, пока её тенью стали «райские врата». Золотое колье словно вросло в бедную шею, а массивные браслеты делали каждое обыкновенное движение необычайно тяжёлым.
К ней подходили раненые, скромно топчась у столиков с гуманитарной помощью. Им было неловко выглядеть в неглиже перед осветлённой девушкой, единственной во всём мире.
Стоит признать – Арабелла Яшина знала своё дело. Всего за несколько месяцев она и её люди смогли превратить гадкого утёнка со взрывным характером в послушную госпожу Света. Лишний мускул не смел содрогаться на ранее обозлённом лице: с Рэймонд можно было писать иконы и продавать их в кабинеты психической реабилитации. Яшина создала ей такой сильный образ, что в периоды затишья сама в него верила.
– Тётенька… – к столику подошла малышка: разбитая губа, волосы-сосульки обвисли, пытаясь закрыть перебинтованный обрубок, что раньше был рукой ребёнка, которая, держала цветные карандаши… А теперь… – Вот. Послание.
Найра подавила в себе желание стиснуть зубы. Позади девочки стояла её овдовевшая матушка, что постоянно гладила мужскую кепку на голове своей дочки. Глаза женщины превратились в стекло, а молитва слышалась даже через немой крик. Найра кивнула.
– Конечно. Что ты хочешь передать?
Малышка протянула бумажку.
– Для папули. Он теперь в самом ярком домике живёт, да? Это правда? Мы читали Хроники!
– Так и есть, – сразу отреагировала Найра, – Светоч согреет его.
Миру легче уверовать в правдивое добро при наличии явного зла. А бласты как раз ассоциировались у людей с чем-то враждебным, холодным и мертвецким. И вся толпа, что подойдёт к избранной, ещё ни раз обратится к источнику своей надежды. Если жизнь после смерти существует, то Найра стала окошком в эти счастливые иллюзии.
Однако сама Рэймонд считала иначе.
Иса пришёл её сменить, облачённый в белый сарафан с символикой своего государства. Основную массу пострадавших уже распределили по больницам. Сейчас власти активно восстанавливали электричество и сеть. Немного выдохнув, Найра решила под шумок исчезнуть за Египетским обелиском, что разрезал своим пиком закатное небо.
Пышное платье волочилось следом по чистейшей дорожке. От неестественной стерильности ей хотелось куда-то плюнуть, дабы небеса разразились гневом и ударили её беловолосую макушку самой обжигающей молнией.
Зайдя за колонну временно закрытого собора, она увидела хиленького старика в белом двубортном пальто и чёрной капелло романо, римской широкополой шляпе. Из его сморщенного рта шёл дымок.
– Старче, – обратилась Найра к одному из, очевидно, хранителей уникального искусства Ватикана, – угостите даму сигареткой.
Удивлённо вскинув седовласые брови, старик осмотрел необычную гостью и неуверенно протянул ей металлический портсигар.
– Храни тебя господь. Или кто тут местный голова? Экзорцисты?
Затянувшись, Рэймонд прикрыла глаза и попыталась сосчитать, сколько сил и времени вложили чьи-то талантливые руки в роскошный архитектурный балдахин над ними.
– Это же барокко, да? У меня туго с этим… дизайном. Хотя нет, модельер, что сшил эту уродливую тряпку, явно переплюнул мои достижения! Надо же, да?
Когда эмоции переполняли Найру, она смешивала русский и английский язык. От каждой фразы старик дёргался, но молчал. Девушке нравилась эта «беседа»: всё лучше, чем разговаривать со стеной или очередными глазами, наполненными трагедией.
Как же она устала пропускать через себя чужое горе. Сотни разрушенных судеб, семей и все хотят облегчить эту ношу, поделиться. Найре такие «подарки» не нравились. Ей приходилось лгать, что каждая жертва монстров в лучшем мире, в светлом мире. Знать бы ещё, где это сказочное место…
– А чего у вас так много попугаев? Орут постоянно. Тупые какие-то. Или они тут святые? Вы ухаживаете за ними, да? – рядом со стариком стояла плетёная корзинка. – Охренеть не встать, у нас в России птичники так пафосно не одеваются. Хм, а у нас вообще есть птичники?.. Не, я всё понимаю. Мне бы такого попугая, хоть не так скучно будет дома. О, а это что?
Выкурив половину сигареты, Рэймонд схватила цепочку с крестом на груди старика и внимательно повертела золотое украшение. Ей показалось, что оно какое-то массивное и грубое по краям.
– Подделка. Зуб даю.
Старик схватился за сердце, разинув рот.
– Чего? У меня золотых брюликов никогда не было, но это всё, – золотой крестик трясся под носом деда, – неправда. Зачем носить ненастоящее?
Найра снова отвернулась, прислонившись к стене. И лишь спустя минуту заметила, что дёрганный старикашка достал телефон и, кажется, стал снимать её на камеру! Как же она разозлилась. Как засучила подол платья и грозно наклонилась к побледневшему носу, похожего на картошку.
– Алё, приём! Кто дал разрешение? Меня нельзя снимать. Каков наглец!
– Scusa, scusa…7
– Как ты меня назвал?! Ну всё… Я тебе устрою Пасху. Все яйца отобью!
Сначала лёгкими шлепками она стала бить испуганного мужичка по плечам. Затем, выхватив телефон, разбила его о стену.
– Non arrabbiarti, per favore! Non volevo…8
– Ещё раз увижу тебя тут, гнев Светочи обрушится на твою семью! А потом придут чудища и погрызут твои коротенькие ножки. Никакой крест не спасёт! – потушив сигарету о шляпу наглеца, Рэймонд ухмыльнулась.
Боязливо закивав, да так, что все старческие складки затряслись, старик побежал куда подальше, заваливаясь на ходу. Для избранной настала пора блаженного покоя.
И длилась она ровно шесть минут.
Сначала сбоку послышался стук сапог, а потом показалась Пехотная когорта швейцарской гвардии: полосатые красно-сине-жёлтые камзолы и подхваченные под коленями брюки, панцирь, алебарды и шпаги. И во главе словно средневековой армии стоял герр Циглер, чуть ли не пылая от гнева: налитые кровью глаза, недовольный оскал и сжатые кулаки.
– Рэймонд!
Найра так и замерла, не в силах даже попятиться. Запахло жареным.
– Бонжур… – пропищала она, пытаясь улыбнуться как можно невиннее.
Тишину нарушил дикий смех бешеного койота – пришедший Кагай вытирал слёзы по уголкам глаз, держась за живот. Его почти что выворачивало от нового приступа.
– Кончай ржать, третий. – прошипел Зейн. – А ты! Я тебя убью!
– За что? – отмерла Найра, вытягивая руки в мирном жесте.
Вновь захохотавший Кагай махнул рукой и попытался примирить своего руководителя:
– Да ладно, ну, с кем не бывает…
– Ни с кем, Третий! – герр Циглер зашагал к самой несносной девчонке во всём мире, чуть ли не выплёвывая каждое слово. – Как ты могла нагрубить Бенедикту XVI, что восстановил Орден Иезуитов, нашему уважаемому другу?!
– Я не знала, что он рыцарь!
Кагай с силой закрыл рот ладонями, чтобы сдержать новый приступ смеха.
Наклонившись к необразованной, Зейн впился в неё остервенелым желанием придушить. Снова.
– Он не рыцарь, а Святейший Отец. Папа Римский.
Теперь тяжело отрицать очевидную правду: кое-кто вновь облажался и подорвал драгоценную репутацию осветлённых.
– Аминь! – всё что смогла ответить Рэймонд и ринулась назад, к толпе. Но беглянку умело поймали за широкий атласный пояс и притащили обратно.
После череды неискренних, но жизненно необходимых извинений, всё ещё не отпуская с унизительного «поводка», её привели к порталу. Калеб и Арабелла переглянулись, но тактично промолчали.
Пока Италия горюет по погибшим, поддержка избранных как никогда важна. На сегодня все дела были закончены. Перед телепортацией, Найра выслушала десяток непрошенных советов по воспитанию. Она не понимала многих вещей: почему избранные должны умело варьировать между религиями, одновременно принимая, но не подтверждая их; зачем нужно постоянно строить из себя неживых кукол, и по какой причине ей не разрешают завести кота в доме.
Дом… Эту базу холода и отчуждения сложно было назвать родным местом, где душа и тело могли бы отдохнуть после тонны макияжа и тряпок. Но смотреть на него через призму магии оказалось весьма интересным опытом: впервые Найре разрешили пройти через портал Калеба.
Неуверенно шагнув в кольцо, её кожа ощутила назойливое покалывание. Воздух всего на миг испарился и с новой силой наполнил лёгкие, только уже миновав более четыре тысячи километров.
– Слушаем меня внимательно, – настроившись на работу, герр Циглер поправил стоячий ворот чёрной рубашки, – Калеб, у тебя сейчас тренировка. В последний раз твари нехило тебя потрепали. Господин Байо уже внизу.
Недовольный укором, что указывал на его слабость, избранный канадец медленно моргнул и постарался выпрямиться ещё сильнее, чтобы компенсировать хромоту в ноге. Магия Исы помогла затянуться уродливому порезу, но на полное восстановление требовалось время.
Яшина взяла под ручку Кагая и потянула в противоположную сторону:
– Кагай, милый, ты со мной после обеда. Поедем на съёмку нового социального ролика для Китая. Ребятки мнимые, так что аккуратно. Герр Циглер, можем взять Ису для подстраховки? Они его любят.
– Согласовано. Остальные…
В спину деловитому отряду врезался хриплый кашель. Все резко обернулись и замерли: белоснежная ткань платья Найры пустило на себе кровавые наросты, похожие на небрежно упавшие капли краски. Избранная держалась за горло и продолжала хрипеть, отрыгивая кровь, пока склеры розовели, а из уголков глаз бежали новые алые струи. Содрогаясь, она упала на колени.
Никто не спешил ей на помощь. Дети-люмо, Зейн и Арабелла опешили от непривычного облика. Все присутствующие на миг вспомнили, что не бессмертны. Выработанная за два с половиной года их хвалебная неприкосновенность осколками разбилась о реальность. И вина лежит на той, кто снова навела суету в рутинном распорядке дня.
– Эй! Чего стоите?! Помогите мне!
Возникший господин Байо, глубокоуважаемый тренер отряда, подбежал к Рэймонд и поднял её за плечи, укладывая на свою широкую грудь.
– А я предупреждал тебя, Зейн! Девочка должна учиться магии! Иса, бегом сюда!
А Найра, изворачиваясь от новой судороги по всему телу, закрыла уши и попыталась остановить хаос, что пришёл к ней вместе с голосами, напоминающими безутешный рёв.