Мелани смеялась слишком громко и искренне для нашего аристократического общества, но тем приятнее был этот заливистый смех. Он напоминал мне щекотку: от этого звука хотелось довольно зажмуриться и рассмеяться вместе с ней.
Мы сидели за столом, накрытым на сто персон, Оливия по одну руку от Мелани, я по другую. Они обсуждали продолжение сериала «Секс в большом городе» и смеялись, а я просто получал удовольствие от того, какими счастливыми они выглядели. Мелани была не такая зажатая и осторожная, как в этом протухшем книжном клубе, а Оливия – по-настоящему расслабленная. Когда Пенелопа стала частью нашей семьи, мы с сестрой надеялись, что она сможет разбавить унылую остановку. Не смогла. Пенелопа сделала только хуже, изо всех сил стараясь походить на Эвелин Маккензи.
– Мне никогда не нравился Мистер Биг, – сказала Мелани. – Он такой скучный и надменный.
За её спиной появился слуга и попытался налить вино в бокал, но как и в три предыдущие попытки Мелани, не отвлекаясь от разговора, закрыла ладонью бокал. Интересно, она не пила вовсе или только вино за пятьсот фунтов за бутылку? Я тоже решил не притрагиваться к спиртному вплоть до возвращения в Лондон. А ещё я надеялся, что Мелани разрешит мне подвезти её обратно до дома. Лишняя пара сотен километров меня не пугала, зато появиться возможность снова остаться с ней наедине и чувствовать, как крепко она прижимается к моей спине. Жаль, что между нами снова будет три слоя одежды. Я не соврал, когда сказал, что она будет хороша в мешке из-под картошки, но совсем без одежде будет ещё лучше.
– А мне наоборот нравятся такие сухарики, – хихикала Оливия. – Их здорово грызть, пока не доберешься до мякоти.
Не знаю, как я буду жить, зная, что Оливия на другом континенте. Почему у меня никогда не было девушки, которая могла бы подружиться с сестрой, чтобы мы могли проводить время вместе?
– Главное, не обломать все зубы, – рассмеялась Мелани.
Я положил руку на спинку ее стула и коснулся кончиками пальцев обнаженного плеча, поправив тонкую бретельку платья, но в этот раз Мэл не отодвинулась на край сиденья, как в книжном клубе, а едва заметно подалась навстречу моим пальцам, продолжая непринужденно болтать с Оливией. Что же с ней происходило? Как будто одновременно в ней жили два человека: чувственная Мэл, нуждающаяся в прикосновениях, и скромная Мелани, руководствующаяся разумом. И что самое странное – мне нравились обе эти ипостаси.
– Джейми, Эвелин говорила, что вы оператор на Би-би-си? – голос девушки, сидящей за столом напротив, вырвал меня из приятных мыслей.
– Все верно, – кивнул я.
Огромным разочарованием вечера было то, что мама не собиралась сдаваться и посадила дочь хозяина медиаконцерна напротив меня. Как выяснилось, у нее все-таки было имя, Сандра, и по большому счету она выглядела вполне мило. Не хорошо, не плохо, просто мило: прямые каштановые волосы, темно-карие глаза, второй размер груди, увеличенный лифчиком с эффектом пуш-ап, и коричневое платье.
– Оператором? – с восторгом переспросила Мелани, поворачиваясь ко мне. – Как здорово!
– А вы не знали? – спросила Сандра. – Я думала, что вы пришли вместе.
– Джейми просто подвез меня.
– Мы друзья, – добавил я, почувствовав, как напряглись плечи Мелани.
Я описал кончиком указательного пальца маленький круг, снимая напряжение.
– А в какой передаче? – уточнила она.
– Реалити-шоу «Любовь-морковь». Слышала?
– О боже, конечно! «Каждому фермеру по паре», – процитировала Мелани идиотский слоган. – Я обожаю Уильяма! Такой он лапочка и как здорово, что ему нашли жену.
– Классный он мужик, да, – согласился я. – Трудяга и характер отличный.
– По нему правда видно.
– Я думала, что это постановочное шоу. – Сандра промокнула уголки губ салфеткой и чинно разгладила её на своих коленях.
– Лично у нас – нет, – пожал я плечами, не сводя взгляда с Мелани.
– Я так и думала! – Она довольно хлопнула в ладони, от чего несколько гостей за столом злобно зыркнули на нее, но она не обратила внимания. – Честно говоря, «Любовь-морковь» – единственная передача, ради которой я включаю телевизор.
– Хочешь принять участие? Скоро начнется новый сезон, можешь прислать свою анкету, – подмигнул я, хотя что-то острое царапнуло по сердцу. Даже думать не хотелось о том, чтобы снимать на камеру, как Мелани флиртует с другим мужчиной.
– О господи, ни за что! – рассмеялась она. – Но я когда смотрю передачу, забываю, где нахожусь. То ли это перспектива, то ли освещение, но есть ощущение личного присутствия. Это так круто! А ещё мне нравится, что интервью не со штатива сняты.
– Откуда ты знаешь? – поразился я.
– Картинка не статичная. А ещё ты приближаешь различные предметы в кадре, как будто взгляд скользит по комнате во время разговора.
Я использовал этот прием не так часто, но очень его любил, и было приятно, что она заметила. В груди защемило.
– Значит, не зря меня на телестудии держат.
– Конечно, не зря! Но с Роуз в качестве ведущей было как-то…
– Душевнее? – закончил я за Мелани.
– Да.
Мы замолчали, смотря друг другу в глаза. Как же хорошо, когда кто-то понимает с полуслова.
– Джейми – всего лишь внештатный оператор, – раздался голос отца с другого конца стола. Он напоминал терку, которая проехалась по моей голой коже, сдирая её до костей. Ну зачем он это делал? Зачем? – Но если Джейми захочет, то сможет многого добиться. С его потенциалом и нашими связями он вполне мог бы открыть собственную продюсерскую компанию.
– Звучит более прибыльно, – сказала Сандра.
«И ужасно скучно, – хотел добавить я. – Сидеть в офисе и решать, у каких инвесторов взять денег на производство фильма вместо того, чтобы лично участвовать в съемочном процессе и влиять на конечный результат».
– А что плохого в том, чтобы быть телеоператором? – вмешалась Мелани.
Она подалась вперед, чтобы посмотреть прямо в глаза моему отцу. Оливия взволнованно охнула.
– В том, что это приносит гроши? – Отец скрючил надменную физиономию.
Мелани сделала жест рукой, как бы обхватывая весь дом.
– Кажется, у Джейми нет повода волноваться о заработке.
– Он в принципе ни о чем никогда не волнуется, – хмыкнул отец.
– Может, он просто этого не показывает? – спросила Мелани.
В совершенном замешательстве я перевел взгляд на нее. Она что… защищала меня? Это было так непривычно, так неожиданно, что я не мог собраться с мыслями.
– Мисс Уайт, мне кажется, вы злоупотребляете нашим гостеприимством, – отчеканил отец.
– Мне кажется, вы правы, мистер Маккензи.
Мелани с шумом отодвинула стул и встала из-за стола.
– Оливия, извини меня, – сказала она, кидая атласную салфетку на стол, а потом повернулась ко мне: – Вызови мне, пожалуйста, такси. Я подожду снаружи.
Мне потребовалась ещё одна секунда, чтобы вскочить и отправиться вслед за ней.
– Мэл, подожди! – окрикнул я её в коридоре, но она не обернулась, топая к выходу, сжав кулаки. – Мелани!
Я нагнал её около лестницы и взял за запястье, заставляя развернуться ко мне.
– Что на тебя нашло? – спросил я.
Она шокировано приоткрыла рот.
– На меня? – возмутилась она, высвобождая руку. – Это что на твоего отца нашло?
Дворецкий, все ещё стоявший у дверей, повернул к нам голову и тут же снова вытянулся по струнке смирно.
– Вот такой он – Грэхем Маккензи. Свою любовь он выражает, втыкая иголки под ногти.
Мелани снова сжала кулаки.
– Хватит ёрничать, Джейми. Я же видела по твоему лицу, что он задел тебя на глазах у всех ваших знакомых и родственников.
– Думаешь, это впервые?
– Тогда тем более. Почему ты не защищался? Почему позволил говорить о себе такие обидные слова?
Я сглотнул неожиданно образовавшийся в горле комок.
– Потому что отец всегда был сильнее меня.
Мелани переменилась в лице, видимо, почувствовав, что задела меня за живое, но от отразившейся на её лице жалости мне стало только хуже. Я постарался отвернуться, но теперь она перехватила мое запястье и удержала на месте.
– Джейми, так нельзя. Ты должен поговорить с ним. Он непременно изменит свое отношение, если будет знать, что задевает тебя.
Какая она наивная!
Отец причинил мне не только моральную боль, но и физическую. Всего однажды, но это навсегда изменило меня. Стало стыдно за собственную слабость, за детские страхи и неуверенность в себе. В груди стал разгораться гнев протеста.
– Разве я просил твоего совета? – разозлился я. – Если ты такая смелая, то почему боишься подать голос в книжном клубе? Почему пляшешь под дудку Оуэна?
Мелани резко побледнела.
– Я не боюсь…
– Ещё как боишься! – повысил я голос, распаляясь. – А что на счет твоей рукописи? Ты собираешься показать её читателям?
Мелани огляделась по сторонам.
– Пожалуйста, не кричи, – понизила она голос, косясь на дворецкого.
– Почему же? – Мой голос стал ещё громче. – Я должен ругаться с отцом, потому что тебе кажется это правильным, а ты сама прячешь голову в песок? Где твоя смелость, а, Мелани?
За моей спиной раздались шаги: кто-то вышел вслед за нами из столовой.
– Джейми, Мелани! – позвала Оливия, но мы продолжали смотреть друг другу в глаза.
Мы оба были виноваты, но я никак не мог отступить, потому что злился так сильно, что в ушах шумела кровь. В итоге сдалась Мелани.
– Отдай мне мою сумочку, – холодно сказала она. – Я сама закажу такси, а тебя и все твое светское общество я больше видеть не хочу.
Она развернулась и с гордо поднятой головой прошла мимо дворецкого на улицу. Я смотрел ей вслед, не двигаясь. Сердцебиение медленно унималось, но легче не становилось. В какой-то момент на спину легла ладонь Оливии.
– Мне очень жаль, что я сама не вступилась за тебя.
– Да все нормально, – передернул я плечами. – Мне не привыкать.
Я научился отшучиваться и делать вид, что мне все безразлично. Наверное, я настолько хорошо преуспел в этом деле, что все, кого я долго знал, даже не знали, что меня нужно защищать, пока Мелани не увидела мою уязвимость.
Быстро вытащив из кармана джинсов связку ключей, я открепил один из них и отдал сестре.
– Это ключ от кофра. Внутри сумочка Мелани. Отдай ей, пожалуйста.
– Хорошо, – понурив голову, сказала Оливия.
Я подошел к дворецкому, который все ещё смотрел прямо перед собой, будто был неодушевленным предметом. Господи, какая же дичь все это светское общество с его традициями.
– Аткинсон, сходите в гараж и попросите водителя отвезти мисс Уайт домой.
– Какого именно водителя, милорд?
– Самого осторожного. И пусть он мне отчитается, когда вернется обратно.
– Как прикажете, милорд.
Резко развернувшись, я пошел мимо сестры в библиотеку. К черту мое решение не прикасаться к алкоголю до возвращения в Лондон. Пора было найти бутылку фамильного виски с привкусом меда и выпить до дна. Мне вспомнился отрывок из поэмы Роберта Льюиса Стивенсона:
«Из вереска напиток
Забыт давным-давно.
А был он слаще мёда,
Пьянее, чем вино.»