Кассиан придирчиво рассматривал выложенные на бархатную подложку самоцветы. Прежний хозяин лавки никогда не предлагал ему фальшивый или некачественный товар – своеобразная благодарность постоянному клиенту. Однако теперь за прилавком стоял другой хэсс – более молодой и, как показалось Кассиану, более наглый. Хотя бы потому, что просил за тускловатый аметист двадцать монет.
– О, глядите-ка, наша дама хочет сплести себе бусики, – съехидничал кто-то за спиной.
Кассиан подавил вздох. Обернувшись, встретился взглядом с Эриком. Отмеченный Зверем стоял, засунув руки в карманы модных брюк, и насмешливо смотрел на Кассиана. Оба хэссы, они, тем не менее, были не похожи внешне. Светловолосый, щуплый Эрик казался младше своих семнадцати лет. Макушкой он доставал Кассиану до плеча, хотя тот сам не мог похвастаться долговязостью. Однако было и то, что их роднило.
В прошлом – дружба, в настоящем – серебрящийся на щеке шрам.
– Ты настолько загадочная в наших кругах личность, что иногда я сомневаюсь в твоем существовании. А тут смотрю – стоишь, камушки себе выбираешь. Могу я поинтересоваться, на кой ляд они тебе сдались?
– Тебе не понять.
– Ну конечно. Куда мне до тебя, величайшего из гениев. Ты настолько крут, что тебе даже наставник не нужен.
Что это в его голосе? Издевка или плохо скрытая зависть?
Кассиан терпеливо вздохнул.
– У меня естьнаставники. Ты прекрасно знаешь, что я обучаюсь на дому.
Он предпочел бы и вовсе ничего не объяснять, потому что чувствовал себя так, будто оправдывался. И потому что объяснять свои действия несколько лет подряд ему попросту надоело. Но, выражаясь словами матери, такова их стратегия. Таковы правила, которые ему приходилось соблюдать.
– О, все это знают. Шепчутся, что твоя сила настолько велика, что ты не можешь держать ее под контролем. Это правда?
– Да.
Кассиан отвел взгляд. Получилось само собой, но к месту. Для Эрика его опущенные глаза – признак стыда, нежелания признаваться в собственной ущербности, уязвимости. Кассиан и впрямь стыдился – лжи, брошенной в глаза того, кого он когда-то называл другом.
Ему было опасно с кем-то дружить. Кроме, пожалуй, Эсме, которую родители хоть как-то принимали. Она не была хэсской, не входила в круг общения Отмеченных Зверем и в своих Лунных Садах была по большей части изолирована от всего остального Фаграса. И то, говорить правду Эсме родители запретили. Во всем огромном городе она осталась последним его другом. От всех остальных Кассиана заставили отдалиться.
Давным-давно над их семьей нависла угроза разоблачения. Родители решили: чем меньше людей знает правду, тем лучше. Вот так и вышло, что знали только они и Раегел.
– Со мной работают лучшие учителя Акфарона. Они учат меня держать под контролем силу Зверя-без-имени. Просто во время этих уроков мне опасно находиться среди других людей.
Ложь легко сорвалась с губ – потому, что была отработана годами. Но из глаз Эрика не уходило подозрение. Неудивительно. До того, как Кассиан начал держать дистанцию со всеми бывшими приятелями и, главное, с Отмеченными Зверем, с которыми они регулярно встречались на тренировочных площадках Паттары, он не проявлял никаких выдающихся способностей. А тут в нем вдруг откуда-то взялась дикая, норовистая сила, которую сложно удержать в узде.
«Надо уходить».
Рука Кассиана скользнула в карман брюк, будто подражая позе бывшего друга.
– Странный из тебя Отмеченный, приятель, – зло хмыкнул Эрик. – Почему мы должны лебезить перед Паттарой, как дрессированные зверьки показывать, на что способны, пока ты сидишь в своей башне, как какая-то принцесска?
– Отстань, – процедил Кассиан сквозь зубы и попытался пройти мимо.
Не вышло – Эрик шустро схватил его за плечо и развернул к себе. Глаза недобро сверкнули, правый уголок рта прошила жесткая усмешка.
Началось…
– Нехорошо грубить бывшим друзьям.
– Меня просто раздражает, что ты мне не веришь! – старательно отыгрывая роль, вскрикнул Кассиан. – Почему меня не могут оставить в покое!
Он взмахнул рукой, и на мостовую на безопасном расстоянии от людей упал огненный сгусток. Ближайшие к нему лавочники и покупатели вскрикнули от неожиданности и разбежались в разные стороны. Эрик наблюдал за затухающим огнем широко раскрытыми глазами.
– Видишь, что ты натворил, – прошипел Кассиан.
Демонстративно толкнул плечом бывшего друга и ушел.
Самоцветы, которые он так придирчиво выбирал, остались лежать на бархатной подложке. Судя по взгляду оторопевшего лавочника, в следующий раз он будет куда сговорчивее.
Кассиана переполняла злость. Не на родителей, что заставляли его изображать из себя великого заклинателя. На судьбу. Почему он не мог быть нормальным Отмеченным Зверем? Тем, кто медленно, постепенно взращивает силу, а не тратит время на дешевые и опротивевшие уже фокусы? Или, в конце концов, обыкновенным хэссом? Тем, кто способен использовать пронизывающую пространство лунную росу, чтобы управлять элементами? Пусть даже не выходя за рамки несложных чар?
Стать бы ему камнеплавом и превращать горы в города с их чудесными башенками, храмами и дворцами. Или заиметь способности укротителя пламени. Несколько таких жили в подножье проснувшегося вулкана и защищали его жителей от лавы и огня. Или в роли укротителя воды и ветра вместе с капитанами и их командой бороздить моря…
Смешно и стыдно говорить его амбициозной матери такое, но, Луна – свидетель, Кассиан был даже не против участи помощника на ферме, куда подавались элементалисты с низким уровнем дара. Что ни говори, а они совершали благородное дело, освобождая работников полей от забот: пахоты, возделывания, полива. Все это делала за людей стихия под контролем элементалистов.
Он мог бы выбрать десятки путей… а вместо этого приходилось в какой уже раз прибегать к дешевому трюку. Но за представлением – их с Эриком ссорой – наблюдали люди. И, что важней, окна Храма Паттары выходили на рыночную площадь, а на его щеке серебрились три полоски от когтей Зверя-без-имени. Право обладать священным шрамом Кассиану приходилось отстаивать ночь за ночью.
Очередная стычка закончилась применением его силы. Так учил его отец: появился шанс показать свою ярость – показывай ее. Чтобы укрепить те слухи, которые распространяла их семья. Чтобы отвести от себя подозрения. Чтобы не прослыть слабаком.
Главное – вовремя бросить склянку с зельем, собственным криком заглушая звон разбитого стекла. Кажется, у него получилось. Флакон был зачарован особым образом – осколки таяли, коснувшись лунного света. Жаль, не получалось сделать так, чтобы магия выплескивалась, а пузырек оставался у Кассиана в руке. Тогда обнаружить доказательства его шарлатанства было бы и вовсе невозможно.
Но его мама вместе с другом семьи, алхимиком Раегелом, постоянно дорабатывали состав и улучшали обманку. Пламя в качестве чар они выбрали не случайно: в сознании людей оно сопряжено с бесконтрольностью, со вспышками ярости и гнева. Образ Кассиана должен отождествляться у людей с чем-то огненным, взрывоопасным. Такова была тактика Доминики. Его мать – не только уважаемый член королевского совета, которой была дорога репутация их семьи, но и умелый стратег. Все, что оставалось Кассиану – полагаться на нее и прилежно играть роль Отмеченного Зверем, который отчаянно пытается держать под контролем собственную силу.
Чтобы никто во всем Фаграсе – и особенно Паттара – не догадался, что магии Зверя-без-имени, которая должна пульсировать в его венах, в нем попросту нет.