Ночи текли размеренно и спокойно. После ухода Хемы Эсме убирала башню и готовила нехитрую еду – кашу с вареным куском мяса на кости. У псицы был хороший аппетит и острые зубы, способные разгрызть даже кость, которая ей, кажется, служила чем-то вроде десерта.
Эсме хорошо справлялась со своими обязанностями. Закончив с ними, гуляла по городу или читала книги. Вулгреты не любили читать. И пусть Хема, увлеченная рисованием, отличалась от большинства псиц и псов, не интересующихся творчеством в любом виде, в ее башне тоже оказалось немного книг. Зато к услугам Эсме были магазинчики, библиотека и местный архив – полное книжное изобилие.
В каждом из этих мест она пыталась отыскать книги, в которых упоминались флиарены или хотя бы камни, чем-то похожие на них. Словно подражая Кассиану с его любовью к волшебным камням, читала каждую книгу, в которой о них говорилось. Но про камни, способные удерживать в себе лунную росу, ничего не нашла. Как и про людей, способных удерживать и призывать магию с наступлением рассвета.
Таких, как она.
Провидцев в этом маленьком городке не оказалось тоже, а возвращаться в Фаграс Эсме не спешила. Но не отчаивалась однажды узнать все о себе и своем даре.
Она часто приходила в парк вместе с Хемой, чтобы понаблюдать, как вулгрета рисует лунными красками, сжимая изящную кисть в мощных лапах. Даже пыталась повторить за ней. Выходило не слишком хорошо, особенно если сравнивать с великолепными пейзажами псицы. В них было много зелени и солнечного света, что выглядело… непривычно. Все же для жителей Подлунья куда более свойственно увековечивать в своих творениях Луну. Но пейзажи Хемы рождали в Эсме неудержимое желание прогуляться по запечатленным на холсте местам при свете дня.
– Лунные краски, конечно, красивы, но почему вы рисуете только ими? – как-то спросила она Хему. – Они же исчезают с рассветом…
– Ну и пусть, – улыбнулась псица. – Я всегда могу нарисовать новую картину. Да и рисую я не для того, чтобы повесить ее на стену или продать. Мне просто нравится это делать. А лунные краски… только посмотри, как они сверкают. Эти переливы, искры магии – такого нет в обычных красках. Лунные живее, ярче… волшебнее.
Эсме понимающе закивала. Магия была привычной частью их жизни, но она не могла относиться к ней, как к чему-то совершенно обыденному. Каждый раз ее поражала хрупкая, неземная красота алн, и каждый предмет, сотворенный с помощью лунных чар, в ее глазах был особенным и прекрасным.
Неизменным в новой жизни Эсме был и еще один ритуал. Как только Хема покидала дом, она проникала в комнату псицы и пыталась понять, расшифровать возникающие в голове образы, хоть как-то упорядочить их. Однако, к ее огорчению, они продолжали упрямо распадаться на разобщенные, не связанные друг с другом фрагменты. Будто камешек, расколотый на части кузнечным молотом.
А тень продолжала наблюдать. Она словно выжидала, показываясь за окном башни всякий раз, стоило только глотнуть лунной росы из причудливого сосуда – лунной капли. Но тень никогда не перешагивала порог, а Эсме больше не позволяла себе бояться.
Всякий раз шкатулка оказывалась запертой, что ее огорчало. Если другие люди получали лунную силу, сжав лунную каплю в руках, может, ее видения стали бы яснее и понятнее, если бы и она могла коснуться одного из флиаренов? Вот только как его заполучить? Рассказать бы обо всем Хеме… Но что-то ее останавливало. Эсме и сама не могла объяснить, что. Просто ей отчего-то было проще держать свои неуклюжие уроки втайне. Хотя, конечно, можно стать одним из доблестных стражей и заслужить свой собственный флиарен…
Эсме хихикнула, представив себя, хрупкую, миниатюрную рядом с напарницей-псицей. Или, еще зрелищнее, с напарником-псом. Она, конечно, даже оружия их не поднимет. Но кому, кроме вулгретов, нужна грубая сталь, когда такого же эффекта можно добиться легчайшим, словно перышко, прикосновением магии?
Картина, ожившая в ее воображении, изменила тональность. Могучий, грозный вулгрет замер в защитной стойке, широко расставив лапы и занеся перед противником меч. И рядом Эсме – нежное создание, с чьих пальцев срываются самые разрушительные из заклинаний. Лунный свет падает на ее серебряные с лазуревым отливом волосы, отражаясь от них так же, как от клинка стража.
Улыбаясь, Эсме в красках представляла свой головокружительный взлет. Как, разобравшись со своим даром, из служанки стража становится ее напарницей. Вместе они сокрушают врагов, несут караул и борются с преступностью, попутно подтрунивая друг над другом. И вместе же возвращаются домой.
Слово «домой» осталось на языке горьким пеплом. Эсме сглотнула, смущенная тем, как далеко ее в этот раз завели собственные грезы. О том, что она, уже взрослая сиротка, станет частью чужой семьи.
Что однажды найдет свою собственную.
***
В один из дней, войдя в комнату Хемы, Эсме обнаружила шкатулку с лунными каплями открытой. Должно быть, псица слишком торопилась на службу и забыла ее запереть. Флиаренов в шкатулке оказалось около дюжины. Признаться, Эсме удивляло, что такие необычные, по-настоящему волшебные камни раздавали целыми горстями, словно создать их ничего не стоило.
Затаив дыхание, она взяла один из камней. Полупрозрачный, он таил внутри серебристо-лунный свет, куда менее яркий, чем тот, что излучал флиарен, который Каталина так яростно берегла от чужих взглядов. Она осматривала его со всех сторон, касаясь только кончиками пальцев. Однако, как ни старалась, понять материал, из которого он состоял, не смогла. Неужели это просто хрусталь, пускай и зачарованный? Неужели ему под силу сдержать разрушительную для лунной росы силу Солнца?
Как и прежде, Эсме услышала далекий шепот. Слов, жаль, не разобрать. Она расслабилась и мысленно отпустила стены в собственном сознании. Сквозь пальцы пробилось призрачное сияние. Еще несколько минут назад, с приходом рассвета, Эсме чувствовала себя полностью опустошенной. А сейчас магия переполняла ее. Магия, которая не могла существовать днем, но каким-то образом все же существовала. Флиарен – словно маленький осколок Луны, бережно хранящий в себе ее силу. Показалось только, что цвет лунной капли – цвет пламени, горящего в ее сердцевине – чуть поблек.
Эсме начертила в воздухе собственное имя. Голубой шлейф с яркими крапинками серебра послушно следовал за ее ладонью. Она заставила повисшие искрами в воздухе буквы вспыхнуть и гореть ярким огнем. Рассмеявшись счастливым смехом, отступила на шаг, чтобы полюбоваться своим творением. Сладкое ощущение всемогущества пьянило. Пользуясь силой, дарованной флиареном, Эсме заставила оконные занавески сотрясаться от порывов ветра, а пол превратила в поляну распустившихся неальрисов – священных цветов с тонкими полупрозрачными лепестками с серебристыми прожилками и белой сердцевиной.
Созданный ею, будто самой прародительницей-Луной, волшебный мир внезапно потускнел. Понимание, что магия, заключенная в лунной капле, иссякала, охладило пыл Эсме. Только сейчас она догадалась разжать ладонь. Камень в ее руке был кристально прозрачен. Серебристо-голубое пламя, таящееся в глубине, погасло, оставив лишь хрустальную оболочку. Эсме ахнула, виновато глядя на лунную каплю.
И услышала за спиной сердитое покашливание.
Хема стояла на пороге комнаты со скрещенными на груди лапами. Эсме, которая все еще сжимала в ладони флиарен, потерявший всю лунную росу, а с ней – и всю магическую силу, завела руку за спину. Однако взгляд псицы, скользнувший по ее кулаку, уже потемнел.
Дела плохи.
– Однажды вечером в парке я увидела спящую девчушку, которая свернулась клубочком на голой земле, – глухо сказала Хема. – Мне стало так жаль ее, потерянную и одинокую, что я решилась на то, о чем раньше даже подумать не могла. Я взяла ее к себе, разделила с ней родную башню.
– Хема, я…
Псица не дала Эсме продолжить. Ее грубоватый голос зазвучал резче и жестче.
– Я уже говорила, что для работы стража мне часто пригождаются лунные капли. Я не сразу поняла, что магия в них начала иссякать как-то быстро. Слишком быстро. Решила проверить свою догадку, и знаешь, что я выяснила? – Глаза Хемы недобро вспыхнули. – Не знаю, как ты умудрилась взломать магическую печатью, но то, что ты пользовалась моими камнями… в этом я уже не сомневаюсь.
– Я не знала, что магия в лунных каплях иссякает! – чуть не плача, воскликнула Эсме.
История повторялась, но на этот раз в происходящем была часть ее вины, и она это признавала. Нужно рассказать Хеме все, объяснить, что она слишком рьяно взялась за исследование своего дара, которого и даром-то не назовешь, описать ей свои видения…
– Но ты брала их, – обрубила псица. – Входила в мою комнату, трогала мои вещи. А припозднись я сегодня, не досчиталась бы одного камня. Того самого, которого ты прячешь за спиной.
– Простите меня, – едва слышно прошептала Эсме. Весь ее запал угас под лавиной обвинений. – Вы все не так поняли, я их не крала! Я лишь хотела…
– А еще от своих соратников я как-то услышала новость о девчушке-послушнице, сбежавшей из Лунных садов.
Эсме похолодела.
– Я твердила себе: мало ли сироток воображают себя лунными скиталицами и бродят по Акфарону? Мало ли днюют на голой земле? Когда мне описали ее… тебя, я подумала: тебя оболгали. Кто-то заставил лунную жрицу поверить, что ты способна на кражу. Но я сразу почуяла неладное, когда ты так заинтересовалась флиаренами. Оказалось, не зря.
– Послушайте, я все могу объяснить… – произнесла она онемевшими губами.
– Я не могу позволить тебе избежать заслуженного наказания, – избегая встречаться с ней взглядом, тихо сказала Хема. – Не могу позволить тебе так просто уйти.
Эсме решила, что ослышалась. А Хема, запрокинув голову, протяжно завыла.
Хлопнула дверь. Послышались тяжелые, торопливые шаги. Ворвавшиеся в дом стражи схватили Эсме с обеих сторон и потащили ее вниз по лестнице. Впрочем, она, оглушенная, ошеломленная, и не думала сопротивляться.
На улице ее посадили на алну, раза в два крупнее Перышка. Позади сел немногословный вулгрет. С губ Эсме сам собой слетел вопрос. От ответа стража ей стало нехорошо. Она возвращалась в Фаграс… Но не в Лунные сады.
А в городскую тюрьму.