Шум кондиционера привычно нарушал кабинетную тишину. Сергей Волков откинулся в кресле и лениво щёлкал мышкой, переходя со страницы на страницу. Иногда он останавливался, делая пометки в ежедневнике. Собрание акционеров намечено на следующую неделю, ему предстоит убедить их в необходимости покупки Каменского завода.
Сделка назрела давно. Загибающееся предприятие само просилось в руки. Сергей предполагал, что эти динозавры будут стонать о предстоящих расходах. Да, придётся вложиться. Но… завод стоял на артезианской скважине и минералку делал вполне приличную. Когда-то. Бездарное руководство угробило некогда процветающее предприятие. А он откроет там филиал, и года через два, ну, может, через три, всё окупится. Да если даже просто возродить поставку минеральной воды, и то можно будет выйти на вполне приличные показатели. Но ему хотелось большего: там он создаст предприятие совсем нового типа. Уже и с итальянцами переговорил, те готовы были разработать под этот проект производственную линию. Тут же представил гримасы на лицах акционеров: «Как? Зачем? Почему не купить по дешевке старое оборудование?». И всё в том же духе. Хорошо, что у него шестьдесят пять процентов акций. Можно диктовать. Но и палку перегибать тоже не следует. Главное, убедить отца. Отец… Сергей вздохнул, скрипнув зубами. Ладно, он уже говорил с ним и, кажется, тот согласился. Или нет? Официально отец в правление не входил, даже акции ни одной не имел, но все же понимали, что без его согласия в империи Волковых скрепка не шелохнётся. И если он скажет «да», то и все остальные тоже.
Телефон на столе зажужжал. Сергей скосил глаза. Костя.
– Сергей Дмитриевич, девку так и не нашли. Из гостиницы, как я говорил, её какой-то мужик на машине увёз, а номер и марку администраторша не запомнила.
– А ты где был? – сквозь зубы выдавил он.
– Да я отошёл-то на минутку всего. Сигарет купить да пожрать. Кто ж знал…
Сергей нажал отбой и выругался. Хочешь что-то сделать хорошо – сделай сам. Толку с таких помощников, как Костя, кот наплакал. Но одно хорошо – не болтлив и готов выполнять деликатные поручения. Ладно. Это не самая насущная проблема. Пропала и ладно. Он откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Да кого он обманывает? Это самая его насущная проблема. Наиважнейшая. Не было дня, чтобы он не думал о ней. О Марине. Куда она делась, чёрт её задери? Конечно, его посещали мысли, что с женой могло что-то случиться. Марина любила гонять по трассе, как Шумахер, и он не раз грозился отобрать у неё машину. Но если бы даже произошла авария или ещё что, её бы сразу нашли или в больнице, или в морге, а так, ничего. Ни следа. Мать её, пропив остатки разума, только и могла сообщить, что Марина ушла от неё, то ли за полночь, то ли раньше. Сама не помнила. Марина ездила к ней два раза в месяц. Готовила обед, мыла в ванне, пыталась привести в божеский вид. Хотя что там было приводить, непонятно. За тёщей присматривала специально нанятая женщина, приносила продукты, убирала, готовила. Но Марина, с упорством идиотки всё равно моталась в эту убогую хрущёбу. «Она же моя мать, как ты не понимаешь», – говорила она, видя его выражение лица, после очередного визита. Сергей еле сдерживался, чтобы не сказать, что, по его мнению, надо делать с такими матерями.
Пила Углова не первый год. И до рождения дочери и после. Странно, что у этой пропитухи получился здоровый ребёнок. В молодости у неё, говорят, был хороший голос. Ей даже прочили карьеру певицы, но какая-то болезнь гортани поставила на всём этом большой жирный крест. Сперва она ещё пыталась лечиться, ездила в Москву к каким-то светилам и спустила на бесполезные процедуры все сбережения. Продала квартиру в центре, переехала в малогабаритную двушку. От кого она родила дочь, так и осталось тайной. Поначалу она, конечно, ещё держалась в рамках, пила не сильно, но регулярно. А к моменту, когда Марина окончила девять классов, Углова-старшая уже и в больничке с белой горячкой полежать успела.
Сергей скривился, вспомнив, какую битву пришлось выдержать, когда он объявил о своей женитьбе. Отец только что ядом не плевался. Мог бы, так и наследства лишил, не задумываясь, но бизнесмен в нём пересилил родителя. Сергей щёлкнул мышкой, закрывая окна. С заставки монитора на него смотрела зеленоглазая рыжая бестия. Его любимая фотография. Медовый месяц в Италии, в Пьемонте. Виноградники, конные прогулки, неторопливые беседы с Луиджи о виноделии. «Сержио, покупай виноградник, становись моим партнёром. Будем делать лучшее в Италии вино», – белоснежно улыбался Луиджи. Сергей улыбался в ответ и качал головой: «Давай, лучше ты станешь моим партнёром. Приезжай в Россию. Будем делать водку». – «О! Русская водка! – закатывал глаза Луиджи. – Хороший бизнес». Сергей смеялся и тихонько тискал Маринкину коленку под столом.
Он покрутил шеей и потянулся, хрустнув плечами. Марина пару раз уже пропадала. Характер у неё был взрывной, что петарда китайская. Но чтоб так надолго, такого не было. Они и поссорились-то в тот раз по пустяковому поводу. Из-за отца опять. То есть снова. У отца вскоре намечался юбилей, шестьдесят лет. Отец тоже не пылал желанием видеть невестку, но тут всё-таки событие, потому лишних слухов не хотелось. Марина фыркала и кривилась, и грозилась прийти на празднество в мешке из-под картошки. «Раз уж он меня быдлом считает, то и приду как быдло».
Как он обрадовался, когда Костя позвонил и сообщил, что, кажется, видел Марину в кафе и проследил за ней до самой гостиницы. Это было похоже на неё: сперва напакостит, потом не знает что делать, как разрулить ситуацию. Но он ошибся, хоть и не мог поверить своим глазам. Чертовщина, не иначе. Это ещё что. Вот через неделю, как Марина исчезла, ему позвонил Нефёдов, начальник службы безопасности. И вот тогда у Сергея медленно остановилось сердце.
– Тут мёртвую женщину нашли, Сергей Дмитриевич, – недрогнувшим голосом сказал Нефёдов. – Приметы сходятся. Но лицо сильно попорчено. Надо опознание делать.
– Где? – выдавил Сергей из себя.
– В Кругловском районе. Я сейчас в морге при местной больничке.
Михаил помолчал секунд пять, собираясь с мыслями. Круглово почти сто километров от них. Он с ума сойдёт пока едет.
– Фото пришли, – сухо сказал он.
– Сейчас. Но лицо и правда не очень…
– Левое бедро сними. Лицо… не надо.
Через минуту звякнуло оповещение. Михаил сжал зубы и открыл сообщение.
– Нет, – с облегчением выдохнул он, – это не Марина. Но труп пусть к нам привезут, хочу убедиться. Хочу быть уверен.
– Ну и хорошо, – также с облегчением отозвался Нефёдов.
***
Два дня Лару нещадно экзаменовали: «День рождения твоего сына? День рождения мужа и свёкра? Какую школу ты окончила? Как зовут твою мать?» Мамыкин, экзаменовавший её, всё время утешительно похлопывал по руке или по коленке и постоянно облизывал пересохшие губы. Она гадливо морщилась и путалась в лицах и датах. В окружении Волковых оказалось слишком много народа. С трудом она выучила всех обитателей дома и ближайших родственников. Попутно её терзали всякими процедурами по улучшению внешности. Сначала мазали волосы каким-то едким составом, потом мыли, сушили, и ещё раз мазали, потом красили. Она безропотно терпела, но когда принесли платье, очнулась и наотрез отказалась. Платье больше напоминало нижнее бельё. «Меня не было дома почти месяц, и я что, вернусь к мужу, одетая как, простите…», – она замялась, не смея произнести это слово. Остроносый растянул губы в улыбке, как бы показывая, что Лара недалека от истинной сущности своей новой ипостаси. Имя своё он ей, кстати, так и не сказал, лишь пояснил усмехаясь: «Меньше знаешь, лучше спишь».
Платье ей в результате заменили брючным комбинезоном из синего летящего шёлка. Лара всё трогала гладкую и такую приятную на ощупь ткань, которая мягко обволакивала тело, лаская кожу. Себя она не узнала. Из зеркала на неё глянула незнакомка с мерцающими зелёными глазами и буйной огненной шевелюрой. На шее поблескивало колье с изумрудного цвета камнями. Глаза словно подпитывались от них, вбирая в себя зелень. Лара знала коварное свойство своей радужки, потому и старалась носить всегда что-нибудь неяркое, бесцветное. Она отшатнулась от зеркала, словно увидела там что-то неприятное. Остроносый, принимая работу, обошёл её кругом, как корову на рынке, потом взял за подбородок сухой прохладной рукой, повертел во все стороны, и вроде как остался доволен. Во всяком случае, что-то пробормотал и дал команду Мамыкину. Лара уже была в таком изменённом состоянии, что, если бы ей сказали, что сейчас её принесут в жертву некоему божеству, с радостью побежала бы на алтарь. Но вместо этого Мамыкин отвёл её в машину, усадил, вручил сумку и повёз навстречу судьбе, по дороге без устали повторяя инструкции.
Недалеко от стоянки такси на городской площади Мамыкин её высадил. На улице ярко светило солнце, перемещались люди, слышалась негромкая музыка из открытых дверей кафе. Она сжала в руках сумку и направилась в сторону группы таксистов, ведущих неспешный разговор в ожидании пассажиров. Высокие каблуки под ней коварно подламывались, один раз она даже негромко вскрикнула, больно вывернув лодыжку.
– Девушка, такси желаете? – обратил на неё внимание один из водителей, с зажатой во рту сигаретой.
Лара даже ответить не успела, как к ней подскочил мужчина в клетчатой рубашке навыпуск и чёрных джинсах.
– Остынь, Олег! Моя очередь, – он подхватил Лару под руку и бережно развернул в сторону крайней на стоянке машине. – Осторожнее, тут яма. А тут лужа.
– Нет, вы видели?! – раздался за их спиной возмущённый гул. – Без году неделя, а что позволяет!
Таксист усадил Лару на переднее сиденье, сам запрыгнул в салон и тут же выехал со стоянки.
– А что делать прикажете? Конкуренция, так её растак, – добродушно рассмеялся он. – Кто успел, тот и съел. Работы мало сейчас. Лето, отпуска. Вот дожди начнутся, там пойдёт дело. Куда едем?
Лара назвала адрес. Водитель кивнул и продолжил болтать. Говорил он больше для себя, чем для пассажиров, но Лара всё равно кивала и поддакивала. Чтобы не думать о том, что ждёт в конце пути. Вернее, кто.
– Домой едете? Замужем? – сыпал вопросами любопытный таксист.
На приборной доске висела визитка. «Травкин К.Л. – такси по городу и области. Быстро и недорого». Увидев заинтересованный взгляд, водитель вытащил из кармана точно такую же карточку и протянул Ларе.
– Мало ли куда ехать соберётесь, звоните. Доставлю в лучшем виде.
Лара сунула карточку в сумку, отметив пальцы мужчины – длинные и тонкие – такие могли принадлежать музыканту. Она, вообще, часто обращала внимание на людские руки: иногда они многое говорили о человеке ещё до знакомства. Руки водителя, крепко держащие руль, были тёмно-коричневы от загара, левая кисть, видимо, травмированная, плохо разгибалась. На гладко выбритой правой щеке тянулась тонкая ниточка шрама. Водитель – опасная профессия, подумалось ей, наверное, жена часто беспокоится о нём. Мама тоже места себе не находила, пока отец на флоте служил. Папе не так давно исполнилось пятьдесят семь, а этот, кажется, моложе. Просто морщин много, и шрам возраст придаёт.
– Ну вот, приехали, – услышала она, и сердце учащённо забилось. Неужели ей придётся войти в этот дом?
Такси подкатило к ажурным кованым воротам. Лара опустила окно и, вспоминая инструкцию, помахала в камеру рукой. Ворота медленно разошлись в стороны. Такси захрустело шинами по засыпанному красным гравием подъездному пути, плавно огибающему большую клумбу перед крыльцом Волковского особняка. Лара протянула водителю деньги и вышла.
Она видела этот дом на фотографиях, но не думала, что вблизи он окажется таким огромным. Полукруглое широкое крыльцо вело к дверям с полуколоннами по обеим сторонам. Сверху на уровне второго этажа нависал выступ с панорамным окном от края до края. Окна третьего этажа имели вытянутую форму со скошенными сверху углами. Справа от дома блестели стеклянные панели оранжереи, соединённые с основным зданием крытым переходом. Слева торчал корпус обслуживающего персонала. С обеих сторон открывался вид на идеально подстриженные газоны и симметрично стоящие деревья. Лара мысленно перекрестилась и взбежала на крыльцо. Дверь открылась, и ей навстречу выскочила миловидная блондинка приблизительно сорока лет.
– Марина Александровна! – ахнула она.
Лара просто кивнула и быстро прошла мимо женщины в дом. «Алевтина Юрьевна Шаповалова, – вспоминала она инструктаж. – Домработницей у Волковых уже три года. Любопытна и болтлива». И вроде та её признала, уф! Дверь открывалась прямо в большой холл. Паркет из разных пород дерева складывался в причудливый орнамент. Лара поймала себя на мысли, что хочет снять обувь, и с усилием заставила себя не озираться, рассматривая интерьер, ведь она как бы живёт тут уже целых семь лет. Она прошла сразу к лестнице и поднялась на второй этаж. Так, тут не ошибиться комнатой. Вот, кажется. Толкнула дверь, вошла, увидела, что угадала, и чуть не съехала по стенке прямо на пол.
Туфли она всё же сбросила и пошла по тёплому, приятному на ощупь полу босиком. Комната Марины по площади, наверное, равнялась всей родительской квартире. Лара прошлась глазами по низкому дивану кремового оттенка, по люстре в виде переплетённых между собой лилий, по графическим панелям на стенах с абстрактным рисунком. Потрогала пышный букет в вазе, явно собранный руками опытного флориста.
Дверь справа вела в ванную комнату. Лара застыла на пороге. Она никогда не видела ванных с окнами во всю стену. Мраморная чаша купели неправильной овальной формы могла вместить в себя человек пять. Кругом стояли плоские вазочки с пахучими лепестками и прочими банными штучками. Общий стиль – золото и шоколад. Лара подошла к окну. Из него просматривался вид на задний двор участка. Куда-то вдаль убегала мощённая красно-розовой плиткой дорожка, виднелся цветник, и меж деревьев блестела река. Какой надо быть уверенной в себе, чтобы спокойно раздеваться тут перед этими окнами, не опасаясь чужих взглядов.
Она нашла вход в гардеробную, где при желании могла жить небольшая семья из двух человек. Ярусы вешалок, Эвересты обувных полок. Комод с нижним бельём. Она подцепила пальцем и вытащила чёрно-красное кружево, бросила его обратно и задвинула ящик. Слава богу, на полке нашлись туфли хоть и на высоком, но устойчивом широком каблуке. В этих она, пожалуй, сможет хотя бы идти, не спотыкаясь на каждом шагу.
Лара спустилась на первый этаж. Пока хозяина нет, можно осмотреть дом, чтоб не путаться в дверях. Остроносый специально отправил её днём, когда Волкова нет дома. Теперь Лара ходила по дому, пытаясь соотнести то, что она видела на фотографиях с реальностью. Вот там гостиная, тут библиотека, левее выход в оранжерею. На третьем этаже детская и игровая комнаты. В гостиную она заглянула и вышла, а в библиотеке задержалась. Тут были необычные, ромбической формы, полки и ослепительно белый концертный рояль. Лара невольно прижала руки к груди. Подошла потрогать лакированную поверхность. «Бехштейн». Она и не мечтала когда-нибудь прикоснуться к такому инструменту, робко откинула крышку, пробежалась пальцами по белым костяшкам. До-ре-ми-фа-соль-ля-си… Лара подвинула крутящийся стул, подогнала под свой рост, села и легко опустила руки на клавиши. Играла сперва негромко, словно боялась разбудить кого-то. Но потом пришло то самое золотое свечение, отрезавшее её от внешнего мира, и она забыла обо всём.
Дверь распахнулась, Лара вздрогнула, сбилась, пальцы упали с клавиш на колени, она вскочила, уронив стул.
– Мама! – закричал рыжий мальчик и бросился к ней. Подпрыгнул, повис словно обезьянка, цепляясь руками и ногами. Ей ничего не оставалось, как только подхватить его и прижать к себе.