В понедельник утром она вышла из вагона и ступила на землю совершенно незнакомого города. «Если он мне понравится, то всё будет хорошо», – решила она, вглядываясь в названия улиц. Гостиница оказалась действительно рядом, и её тут же поселили в номер, как только она назвала фамилию. «Люди здесь приветливые, – с удовольствием думала она, – и номер уютный, и, вообще, жизнь прекрасна». Она сообщила Аркадию Петровичу о своём приезде, и тот буквально через полчаса приехал за ней.
– Сейчас поедем в одно место, где вы заполните все документы. А завтра перед прослушиванием тоже заеду за вами.
Лара кивала и улыбалась, глядя в окошко. Помещение, в которое они вошли, оказалось фотостудией.
– Небольшая фотосессия, – пояснил Аркадий Петрович – Мы готовим портфолио наших музыкантов. Вы же понимаете, сейчас такая жизнь, что без пиара никак, ну просто никак не обойтись.
Лара всё так же кивала, соглашаясь, хотя и подумала, что странно делать её фото, если они ещё не уверены, что примут её в свой коллектив. Но всё равно действие увлекало. Все эти приборы, камеры, симпатичный парень-фотограф в татуировках и пирсинге, который командовал ей: «Встань сюда, так. Теперь голову вверх и чуть-чуть влево. Так, хорошо. Улыбнись. Нет не так, сильнее. Ещё сильнее…». Давно у неё не было такого приключения. Да и никогда не было. Так что жизнь и правда была прекрасна.
«Жизнь прекрасна», – сделала она последнюю запись в дневнике. Привычка доверять свои мысли бумаге появилась давно. По своей застенчивости она не всем могла поделиться с подружками и даже с мамой. А чувства и эмоции иногда так распирали грудь, что, казалось, сердце не выдержит и выскочит наружу. Действительно, как можно рассказать кому-то о той дрожи в коленках, когда Лёшка поцеловал её в первый раз? Или о золотом свечении, возникающем вокруг головы, едва руки касаются клавиш и раздаются первые аккорды, когда исчезает всё: сцена, зал, зрители и остаётся только музыка, которая звучит как бы сама по себе, унося тебя вдаль. Всё это доверялось белым листам. Лара поставила точку, посмотрела на их с Лёшкой фотографию, вложенную между страниц, и захлопнула тетрадь. Глаза слипались. Она закинула дневник между спинкой кровати и матрасом, дотянулась до выключателя настольной лампы и мгновенно уснула со счастливой улыбкой.
Эта улыбка не сходила с её лица весь следующий день. С утра она успела ещё погулять по городу, который стал почти родным, и посидеть в кафе. К полудню она вернулась в гостиницу, неся в руках пакет с фруктами. Поднявшись в номер, Лара приготовилась устроить себе шикарную трапезу. До прослушивания оставалось целых два часа. Стук в дверь оторвал её от поедания сочной груши. За дверью обнаружился темноволосый мужчина лет тридцати с небольшим, в светлых брюках и летней хлопковой рубашке. Через плечо у него был перекинут такой же светлый, как и брюки, пиджак.
– Здравствуйте, – улыбнулась Лара. – Вы ко мне?
«Из филармонии, наверное», – решила она и посторонилась. Мужчина прошёл в комнату, Лара за ним. Оглянувшись, она увидела сурового здоровяка, подпирающего дверь.
– Вы ко мне? – уже менее радостно повторила она.
Мужчина не ответил. Пройдясь по небольшому номеру, он уселся в единственное кресло и с минуту разглядывал её с ног до головы, так пристально, что Ларе стало неловко. «Вы ко мне?» – хотелось повторить ей тот же идиотский вопрос, потому что других у неё не было.
– Надо же, – произнёс мужчина, наконец, – я почти забыл, как выглядит твоё лицо без косметики. И этот цвет… И где ты откопала эти тряпки?
Лара ошарашенно уставилась на одно из лучших своих платьев. Не Карден, конечно, обычный китайский ширпотреб: длинное прямое платье с двумя разрезами по бокам. Ей оно очень нравилось, а то, что в таком ходила каждая вторая, её абсолютно не заботило.
– А… вы кто?
И этот вполне уместный вопрос поверг мужчину в состояние крайнего изумления. Он удивлённо приподнял тёмные брови и поморщился. Ярко-синие глаза недобро сузились.
– Перестань, меня и так достали твои выкидоны.
Лара растерянно переводила взгляд с него на здоровяка возле двери.
– Вы, наверное, ошиблись, – предположила она.
– Конечно, – усмехнулся мужчина, – ошибся. Кого ты хотела обмануть, перекрасившись в этот дурацкий цвет? Я тебя узнаю, даже если ты станешь серо-буро-малиновой.
– Вы ошиблись, – тихо, но твёрдо возразила Лара. – Я вас не знаю.
– Зато я тебя знаю, – мужчина резко поднялся.
Лара в испуге отпрянула. На секунду ей показалось, что он хочет её ударить.
– Думаешь, бить буду? – усмехнулся он, стоя прямо перед нею. – Не бойся. Я рад, что ты вернулась. Собирайся, пойдём.
Он взял её сумку и поставил на кровать.
– Вы бандиты? – дошло до неё.
– Чёрт! – выругался мужчина. – Перестань или я тебя точно поколочу.
Она прижалась к стене и упрямо твердила:
– Вы ошиблись. Я вас не знаю. Я впервые в этом городе… Я только вчера приехала…
Мужчина морщился и сжимал кулаки. В это время раздался стук в дверь, и здоровяк пропустил в комнату ещё одного человека, в котором Лара мгновенно узнала парня из кафе. Он что-то тихо сказал мужчине, тот выслушал и отпустил его:
– Иди, Костя.
Тот вышел, окинув Лару на прощание насмешливо-сочувственным взглядом.
Мужчина без разрешения вытряхнул из Лариной сумки вещи, выцепил паспорт и с любопытством пролистал.
– Так-так, – засмеялся он, – хорошая работа… Хотя что удивляться, ты всегда была изобретательна. Значит, Лариса Николаевна Гудкова?
– Да, Лариса, – тихо произнесла она, понимая, что происходит нечто очень странное и, возможно, даже ужасное.
– Чёрт! – мужчина отшвырнул паспорт и стукнул кулаком по столу, – не вынуждай меня… Всё! Хватит! Поехали! – схватил её за руку и потащил к выходу.
Лара закричала, вырвалась, отбежала в дальний угол и быстро заговорила:
– Вы ошиблись, понимаете? Вы меня с кем-то спутали. Это мой паспорт. Он настоящий…
– Спутал? Я спутал свою жену, с которой живу семь лет? Не смеши меня.
– Но я не ваша жена! – отчаянно выкрикнула она. – Понимаете вы это или нет?
– Ага, ты не моя жена? – гадко улыбнулся он. – И у тебя нет родинки? Вот здесь, – он подошёл и пальцем оттянул вырез платья.
Лара тихо вскрикнула и дёрнулась. Раздался треск разрываемой ткани.
– Семён, подержи, – сказал мужчина, – иначе я её сейчас придушу.
Здоровяк подскочил и схватил Лару огромными лапами. Мужчина взялся обеими руками за вырез платья и сильно дёрнул. Она взвизгнула. Его палец упёрся в ложбинку между грудей, где, действительно, имелась небольшая тёмная родинка.
– Что скажешь, любимая? – прошептал он ей на ухо. – И родинки нет, и шрама нет?
Его руки скользнули под платье. Парализованная страхом, она молчала и даже почти перестала дышать. Претендент на роль мужа, которого у неё отродясь не было, схватился за края разреза и потянул в стороны. Шов легко разошёлся почти до подмышки. Мужчина огладил плавный изгиб тела и оттянул резинку хлопковых трусиков. Пробежал пальцами по коже. Потом, словно не поверив, наклонился и озадаченно посмотрел на чуть выпирающую из-под тонкой кожи косточку. Тронул это место ещё раз:
– Где шрам, любимая? – тихо спросил он, заглядывая Ларе в глаза.
Она всхлипнула и дёрнулась, запрокинув голову, ноги подкосились, и здоровяку пришлось опустить её на кровать. Мужчина уже набирал номер и, дождавшись ответа, сказал в трубку:
– Михаил, нужна консультация. Да, по поводу моей жены. Приезжай в гостиницу, что у вокзала. Да, срочно. Просто немедленно.
Лара на кровати слабо шевельнулась, мужчина что-то спросил, но она не различила слов. Всё это было похоже на кошмарный сон, когда очень хочется проснуться, но почему-то не получается. Минут через десять в номер вошёл человек в серой летней рубашке с чемоданчиком в руках.
– Марина Александровна, – улыбнулся он Ларе, – рад вас снова видеть.
Он водрузил на стол чемоданчик и откинул крышку. Лара скосила глаза и с ужасом увидела в нём какие-то железяки, похожие на медицинские инструменты. Губы её затряслись, она силилась что-то сказать, но язык прилип к нёбу…
– Ну что ж так переживать? – ласково спросил тот, которого её якобы муж, называл Михаилом. – Сейчас посмотрим вас как обычно, и всё.
Она вздрогнула и очнулась. Попыталась вскочить и тут же забилась в крепких руках, сжимавших её плечи. Она билась в страшной истерике, выпучив глаза: «Пустите меня, ради бога! Мамочка! Я не хочу, не хочу! Нет!»
– Нет, ну так невозможно, – Михаил повернулся к чемоданчику и вытащил упаковку одноразового шприца, – у неё истерика, это же ясно. – Он надломил кончик ампулы. – Держите, только крепко.
Втроём им всё же удалось с ней кое-как справиться, и Лара тихо вскрикнула, когда почувствовала тонкий укол, прорвавший нежную кожу. Она дёрнула головой, боднув здоровяка в грудь, но рука была крепко зажата под мышкой у мужчины.
– Всё, отпускай, – Михаил вытащил иглу.
Несколько секунд она полусидела, с ужасом глядя на руку, где алела маленькая точечка укола, потом перевела взгляд на своих мучителей и медленно опустилась на кровать. Затухающим сознанием она видела, склонившегося над ней Михаила, и ещё успела услышать: «Семён, выйди, я тебя позову».