Я этого не хотел. Всегда говорил отцу, что никогда не пересеку эту линию. Он смеялся и говорил, что я волен выбирать. И покачивался в рабочем кресле.
И вот я стою на пороге кабинета и собираюсь сделать его своим. Вынужденно – дел навалилось столько, что сидеть рядом с пульсирующей Бурей, бубнящим дядей Нестором на складе или в кабинете Пакхус стало просто невозможно.
– У начальника есть свой кабинет – почему вы им не пользуетесь? Мы всё равно платим за электричество, – недовольно говорила завсклада, когда я пытался договориться с очередным клиентом о доставке.
Крайней точкой стал момент, когда я вместо общения по переписке был вынужден отвечать на звонок и объяснять, как до нас добраться. Меня попросили на выход и выдали ключи от кабинета.
– Дементий, вам нужно освоиться в рабочей обстановке и как можно быстрее, —высокая причёска Валентины Павловны возмущённо тряслась, а глаза сузились до тонких щёлочек.
– Почему?
– Потому что собеседования с инженерами проводить в моём кабинете я не дам! – И она захлопнула дверь перед моим носом.
И вот порог, замок легко открылся и я сделал шаг. Места оказалось совсем немного и большую его часть занимают широкий рабочий стол с компьютером и документами; шкаф слева с книгами, кубками, фотографиями и документами; справа стоит невысокий комод, поверхность которого заставлена папками и явно с документами, а на стене выше – картина в виде окна. Настоящего здесь нет, а на картине изображен ночной луг в горах. Звёзды, будто настоящие, мерцают над горными пиками и молодой месяц слегка освещает сочное разнотравье. Даже в темноте видно красные, фиолетовые и жёлтые пятна цветов. Картина написана так мастерски, что кажется, что трава шевелится под налетающим ночным ветром. В детстве я долго залипал на неё, пытаясь поймать момент, когда же трава замрёт и перестанет колыхаться.
Сейчас я лишь мельком на неё взглянул и бросил телефон на стол – очередной клиент, привлечённый разбором блогера, приедет за товаром через пятнадцать минут. А через час выйдет пост со вторым сном, в этот раз с «Длинной прогулкой в горы», и я уже знал, что тот самый странный блоггер, что не понравился Ю, обязательно возьмёт его на тест. Он сам мне написал об этом и даже предлагал внести предоплату.
Возможно это и хорошая идея. Подняв телефон со стола, я коротко ответил ему и послал реквизиты. Через минуту он прислал «Готово» и предложил забрать заказ через два часа.
Кто я такой, чтобы спорить, когда мне несут деньги?
Снова бросив телефон на стол, сбил случайно стопку документов. Я подошёл их поправить и увидел, что они датируются прошлым годом. На верхней бумажке лежал знатный слой пыли. Я аккуратно собрал всё ровно, вложил в лежащую рядом твёрдую папку и посмотрел, куда бы пристроить. Место оказалось в шкафу, как раз между папками за этот и позапрошлый год. Папка встала как влитая, и я поднял взгляд, рассматривая содержимое шкафа.
На самой верхней полке покоились кубки и медали в виде шестерёнок, полученные моими пра- и прапрадедами. Бронза потускнела от времени, покрылась благородной зеленью, но смотрелась внушительно. Чуть ниже шли памятные фигурки, сувениры из разных городов, в которых бывали представители Лавки – там, где мы продавали свои сны и где работали наши ученики. Когда-то в эту лавку приезжали люди, чтобы учиться. А теперь нужно было находить людей подешевле, чтобы они согласились хоть как-то поправить наши дела.
На уровне глаз расположились архив документов и несколько рамок с фотографиями. Вот отец с моим дедом, ему здесь лет пятнадцать. По соседству свадебная фотография родителей. Они оба счастливо улыбаются, убегая от толпы родственников на кабриолете. Если верить их рассказам, фото не было постановочным – они реально устали и рванули от всех подальше, наплевав на резервацию в отеле и умчавшись куда-то в сосновые леса на побережье.
Чуть ниже стояло пять фотографий: Ирин, Норна, Ю и я. А также неизвестная мне молодая женщина лет тридцати – ровесница старшей сестры. У неё были ярко рыжие волосы, мягкая обворожительная улыбка, при этом пронзительные, заглядывающие в душу глаза.
– Вы знаете кто это? – спросил я в пространство.
– Нет. Мы давно здесь не были, – прожужжало в ответ.
– Но всё-таки были? – хмыкнул я. – Когда?
– Давно. – Мне показалось, что существа замялись и думают, как продолжить. Поэтому молча ждал. – У нас время течёт иначе, чем у вас, людей. Но нам кажется, вы уже предположили, кто это.
В обычном состоянии я не видел своих мух, но слышал их голоса. Только прислушиваясь к биению сердца машины, иногда мог разглядеть их контуры. Но я выяснил, что они могут давать ответы. Иногда. Очень хотелось верить, что я всё-таки не схожу с ума.
– Красивая, – покачивая головой, протянул я. – И чем-то похожа на маму. Я слышал, что даже уходя к другим женщинам, мужчины выбирают похожих.
Я смотрел на ту, с кем отец изменил маме и из-за чего фактически разрушилась наша семья. А может быть и отцовский любимый бизнес. Который мне нужно было спасти, чтобы продать, чтобы спасти отца.
Ну и сюжетный поворот, демоны и Царство!
Я положил фотографию лицом на полку, чтобы рыжая бестия не изучала меня слишком пристально. После чего вернулся к столу, ответил на сообщение «Иду», и вытащил рабочее кресло отца из кабинета. Сидеть на нём я точно не буду – как сказал, так и будет.
Зато Кепка на улице очень обрадовался обновке и с удовольствием сел в кресло, крутанулся вокруг своей оси.
– Спасибо! – уверенно и даже радостно сказал он.
– Ты можешь перебраться чуть подальше? – спросил я, ожидая клиента. – Чтобы не пугать людей?
Мужик смотрел на меня очень внимательно, словно пытаясь понять, на каком языке я говорю, прежде чем ответить. После чего пожал плечами и закатился на стуле в свой картонный домик. Оттуда раздались довольные хрюкающие звуки.
– Ну хотя бы так, – протянул я и помахал машине, что завернула к нам в тупичок.
Отдав заказ и документы об оплате – Валентина Павловна внимательно следила за тем, чтобы все деньги были подсчитаны, – я оглядел пространство вокруг.
– Да уж, срач, что не говори. Убрать бы. У нас метла есть? – спросил я у Нестора, что выглянул из дверей.
– Несколько штук ещё осталось, мастер Сновидец, – прохрипел он. – Принести?
– Я… – не успел закончить, как телефон зазвонил. – Слушаю тебя, Аб!
– Как успехи? Как продажи? Как ремонт?
Он звучал уставшим, но пытающимся изобразить бодрость.
– Звучишь паршиво. Рабочий день на фабрике отца – это не так весело, как казалось вначале? – подколол я друга.
– Я бы сказал тебе в красках и со смачными подробностями, но боюсь служба безопасности не поймёт. Да, господин Оскол? – добавил он мимо трубки. Ему что-то пробубнили в ответ и Абрафо устало засмеялся. – В общем работы выше твоей машины. Я даже удивлён, что отец так долго держался, прежде, чем заболеть. Так что у тебя?
– Продажи идут. Сейчас приедут забрать первый сон из следующей серии. А завтра с утра планирую навестить писателей.
– Они отказались приходить сами? – деланно удивился Аб. Мы обсуждали с ним этих клиентов и варианты договориться.
– Говорят, что на них снизошло вдохновение, ловят момент, – издевательски процитировал я ответ представителя Союза писателей.
– А что по ремонту?
– Решил начать с тонкой механики, – неуверенно сказал я.
– Есть кто на примете? – оживился Абрафо.
– Не совсем, – протянул я. – Завтра после обеда придут, будем общаться.
– Отлично, я тогда тоже заскочу. Интересно посмотреть. Давай, до завтра!
Он положил трубку, а я пошёл за следующим сном – времени на уборку не оставалось.
Абрафо сначала предложил позвать кого-то с фабрики отца. Я был только за, но возникло одно препятствие: когда Аб поднял документы, оказалось, что оба нанятых мастера привязаны сделками только к фабрике Пинчей, точнее к конкретным машинам и не имеют право работать за пределами фабрики.
– Я удивлён, что у вас так мало спецов по тонкой механике, – сказал я тогда Абу.
– Ты не поверишь – я тоже. Попробую найти кого-то из бывших работников.
Но видимо найти быстро никого не удалось.
Блоггер Макс Давыдов подкатил на мини-чоппере – мопеде, дизайн которого был полностью скопирован с полновесного тяжеловеса с длинной передней вилкой. Это выглядело забавно.
– И не требует дополнительных прав, – сообщил парень, принимая свежую, если так можно сказать про винтаж, коробочку. – У меня всё времени нет пойти учиться. Видео-видео.
Он понюхал новый сон, удовлетворённо закивал:
– Да уж, ручная работа – она выделяется. – Он наклонился ближе и почти шёпотом сообщил. – В последнее время интересных, не штампованных снов стало мало. Даже обзоры не на что делать. А то, что есть – как-то быстро теряет свою фишулю. Понимаю, что это не моё дело, но всё же – постарайтесь сохранить свою уникальность.
Он похлопал по коробочке, а я усмехнувшись, грустно спросил:
– А если вы уже с этой разочаруетесь?
– Нет, – довольно протянул он и показал мизинцем на нос. – Запах не обманывает. В нём есть что-то, – он помахал рукой, пытаясь подобрать слово, – настоящее. Живое. Правильное. Так что многих лет вашей машине и вашим дизайнерам!
Он уехал, нелепо тарахтя микродвижком мопеда. А я стоял и смотрел на летающий в порывах ветра кусок упаковочной бумаги. Парень словно загнал какую-то занозу в сердце. Она саднила и требовала внимания.
Нет уж. Так просто я не сдамся. «Настоящие» сны – это хорошо, но мне нужна настоящая жизнь. А не вот это вот всё. Я осмотрел улицу, зацепился за мусор, битый кирпич, коробки-домик Кепки, и меня накрыла радость. Это – не моё! Обойдётесь! Я буду свободен!
– Нам хватает на зарплаты? – прорычал я, влетев в кабинет Пакхус. Женщина от неожиданности подпрыгнула и выронила ручку. Извиняться я не стал – молча ждал ответа.
– В целом да, однако… – неуверенно начала она, но я её перебил:
– Платите людям. Завтра я выбью деньги из писателей – и у нас будет запас на ремонт и нормального инженера. Приступим к починке Машины. Негоже ей стоять без дела.
– В целом я бы поддержала ваш настрой, – хмуро, но уже собранно ответила завсклада. – Если бы не знала, зачем мы это делаем.
– Будет у вас на чашку кофе меньше, – в тон ей ответил я. – Выплачу всем выходное пособие, чтобы хватило на пару котлов этой коричневой бурды. И закусить.
После чего вышел из её кабинета и пошёл к себе. Нужно было подготовиться к встрече с клиентами отца. И заодно ответить на посыпавшиеся заказы – меня ждало порядка двадцати неоткрытых чатов. Кто-то хотел нового сна, особенно клиенты, которые уже попробовали «Сальсу», кто-то планировал взять сразу два. Пара человек хотела заказать несколько штук в подарок, но пока мы давали не более одного сна каждого вида в руки. Абрафо сказал, что так проще справляться с перекупщиками. Сложно было с ним поспорить.
Вечером я с трудом припёрся домой и хотел сразу завалиться спать. Но на кухне я увидел маму. Она сидела, уставившись в полупустой бокал красного вина и иногда проговаривала отдельные фразы вслух. Это всегда значило, что она устала или решает какую-то сложную задачу.
– Как ты, мам? – придвинув стул, спросил я.
Она поболтала вино в бокале, наблюдая за жирными пятнами на стекле.
– Не могу спать.
– Нет снов?
– Наоборот – слишком много, – она вздохнула. – Он слишком часто приходит ко мне. Хочет поговорить, рассказать что-то.
– Отец? – Мама кивнула. – И что говорит?
– Ничего особенного: что любит детей, что любит меня. Что всё отдал за нас.
Я вспомнил портрет рыжей девушки на полке в кабинете и меня накрыла злость, что зубы скрипнули.
– Выдумщик, – вырвалось у меня.
Мама удивлённо покосилась:
– Работа у него такая. Была. Выдумывать. Впрочем, как и у меня, – она поморщилась.
– Нет, мама. Я не об этом. А о том, почему вы перестали общаться. Почему семьи – нормальной семьи – больше нет!
Из гостиной раздалось бормотание Норны. Оказывается, она сегодня спала дома, а не дежурила у отца.
– О чём ты? – сухо спросила мама.
– Я знаю. Я видел её фотографию. Он даже не прятал её, оставил на видном месте.
Мама резко отвернулась и через несколько мгновений вздрогнула. Не сдержала всхлип. Я понял, что перегнул.
– Мама, прости! – кинулся её обнимать. – Прости, я не хотел делать тебе больно! Прости-прости!
Я баюкал её в своих объятьях, пока она беззвучно, почти беззвучно рыдала. Позже сделал ей мятного чая, остудил до градусов шестидесяти, дал выпить. Она снова смотрела куда-то в пространство и шевелила губами, словно общалась с мужем. Или сама с собой.
– Почему? – не выдержав, спросил я у мамы.
– Что, сынок?
– Почему ты, несмотря на это, сейчас рядом с ним?
Она грустно улыбнулась:
– Потому что кто-то должен его защищать. А так получилось, что это задача была на мне.
– А мы?
Она обняла меня, потрепала по волосам.
– Вы ещё не готовы. Пока что ему нужна я, напарница.
Мы помолчали и в итоге я предложил:
– А давай тебе сегодня поставим хороший сон?
– Какой? – вытерев слёзы с лёгким любопытством спросила она.
– Я думаю «Шалфей» здесь будет максимально подходящим, – процитировал я её фразу её же тоном.
Мама улыбнулась.
– О, это было бы неплохо. В нём даже я иногда теряюсь. Взял с работы?
Пинчи, кстати, производили небольшие партии «Шалфея» по лицензии. Только не платили по ней ничего. Я постарался запомнить, чтобы потом уточнить этот момент. Сейчас я хотел порадовать маму иначе.
– Почти угадала, – я дошёл до прихожей, взял сумку в руки. – С работы, да не той.
Я достал винтажную коробочку «Шалфея», положил на стол перед ней.
Она отодвинула чашку, придвинула сон, пригляделась.
– Что это?
Вот теперь я испугался. Почувствовал, как по моим рукам прошла холодная волна и рефлекторно сжал кулаки, чувствуя лёд в кончиках пальцев.
– Откуда у тебя это?
Мама смотрела на меня голодным диким зверем, которого случайно застаёт путник в пути: лишь стоит только шелохнуться или даже выдохнуть слишком громко, как он бросится и вцепится в горло.
– На складе нашли, – еле выдавил из себя. Такой маму я не видел ни разу.
– Их нужно было уничтожить!
Она вскочила и начала ходить вокруг стола. С дивана снова забурчала Норна и мама перешла на возмущённый шёпот.
– Так, спокойно! Он всё-таки не послушался. Решил по-своему. Как всегда!
– Мама, – простонал Норна.
– Спи и не слушай! – словно маленькой приказала мама и продолжила вышагивать по кухне. – Быстро, заказывай утилизацию. Нужно избавиться от них.
– Не могу.
– Не не можешь, а должен!
– Нет, – твёрдо ответил я. – Я их продаю.
– Ты их что? – проорала мама.
На крик из своей комнаты выглянула даже Ю. Значит на дежурстве Ирин. Мама на это не обращала внимание.
– Ты сдурел? Это же неликвид! Это экспериментальная партия! Мы играли, пробовали.
– В чём проблема? – Норна не открывая глаз встала с дивана, подошла к столу и рухнула на стул. Распущенные чёрные волосы плеснули по столешнице.
– В том, что эти сны слишком сильные! Слишком настоящие!
– А людям нравится, – сказал я.
– Даже противным, – зевая подошла Ю и налила себе мятного чая.
– Ты знала? – зашипела мама.
– Он пытается спасти лавку, – потянулась Ю. – Он нашёл выход. Использовал то, что есть.
– Как вы не понимаете! – Мама схватила бокал с остатками вина и опрокинула в себя. – Они как минимум могут быть нерабочими! Столько лет прошло!
– Нерабочие я убираю, а нормальные оставляю, – пожав плечами ответил я на это.
– Ты что? – мама словно врезалась в стену. – Повтори!
– Я убираю плохие и оставляю рабочие. В чём проблема?
Мама словно сдулась и села на стул. Не глядя схватила кружку, расплескала часть чая по столу, глотнула.
– О, как. – Это Норна. Она с любопытством изучила меня.
– Что такое? – рыкнул я, когда она, не выдержав, фыркнула.
– Да так, ничего, Демон, – сестра смеялась и её волосы корчились в судорогах над столом. – Просто ты всё-таки овладел потерянными знаниями наших предков.