Ночь наступила сразу, как это бывает в лесу или горах. Раз, и сразу темно. Джек, прижимая к себе драгоценную котомку, начал выбираться из кустов. На ночном небе посвёркивали звезды. Справа шумела река. От неё ощутимо тянуло прохладой. Вокруг угрюмо темнел лес. Надо бы одеться. Но рубаха, та, в которой он убежал, и служила ему и робой и его одеждой, так провоняла свинарником, что одевать поверх чистую одежду – не хотелось. И, мёрзнуть, тоже не годилось. Костёр бы, конечно, спас, но где-то там, позади, остались разъярённый дед и его тупоумный внучок. И что делать? Ночью гулять по незнакомому лесу… Да, даже если бы лес был и знакомый, и то Джека это бы не устраивало никак. Джек решил остаться на месте. Накинул на себя одежду (а что делать) и сидел в кустах, до самой до зари. Иногда впадая в забытьё, что заменяло сон. С наступлением утренней зорьки, когда можно было разглядеть вытянутую руку, Джек выбрался из кустов и направился к реке. Будь что будет, но эту вонь, терпеть он не намерен. И если и суждено сгинуть, так лучше чистым. Он осторожно подошёл к берегу реки. На его счастье попалась небольшая запруда, где вода не напоминала кипящий котёл, а тихо струилась вдоль берега. Джек, недолго думая, разделся, плюхнулся в ледяную воду и стал тереть себя песком со дна, соскребая не только запах навоза, но и то унижение, которое он перенёс от своего спасителя. В ход пошли рубашка и штаны, в которых он работал. И стирка и купание. Одновременно. Джек тёр себя, скрежеща зубами от холода и боли, что вызывало его яростное омовение.
Сколько прошло времени, Джек не знал. Вылез на берег озябший. С трудом раскрыв вою котомку, он достал огниво, собрал несколько веточек и листьев у куста, разложил костерок. Трясущимися руками зажёг огонь. Дым? Плевать. Тепло нужнее. Огонь костра разгорелся. Джек подбросил немного сухостоя. Стало теплее. Он разложил вокруг костра мокрую одежду, сам стал собирать дрова. Благо кустов хватало. Когда солнце поднялось довольно высоко, Джек уже затаптывал костерок. Чист. Сух. Но голоден. А у деда обед… кусок сала дали бы. Но делать нечего. Надо идти. На сервер. Река как раз и течёт с севера. Значит и надо идти против течения. Судьба улыбнётся, будет и хлеб, будет и кров.
Джек шёл вдоль реки, раздвигая кусты и обходя завалы. Неожиданно он понял, что идёт по еле заметной тропке. Куда она ведёт? Может свернуть? А, была не была! Вперёд, по тропе! А то уже ЖРАТЬ хочется…
Тропинка затерялась где-то среди камней. Он вышел к небольшой горе и увидел открытый вход в пещеру. Низковатый конечно, но можно пройти, слегка наклонив голову. Так Джек и сделал.
Внутри пещеры прорубленной в песчанике оказалось довольно сухо. Через несколько поворотов перед ним открылась небольшая комната освещённая светильниками. Судя по копоти, жировые. Стол, завален рулонами пергаментов. Тут же стояли баночки с чернилами. Кисточки, стилусы. Явно какой-то учёный отшельник. Чисто подметённый пол. Широкая лавка стояла у очага, где над небольшим огнём, висел котелок. На лавке стояла тарелка и кружка. Джек подскочил к еде. Кусок хлеба, сушёное мясо и полкружки воды. Но Джек не заметил, как это все проглотил, и опять высматривал, где бы чего найти съестного.
– Голоден? – раздался за спиной слегка картавый голос. Джек резко повернулся. В проёме входа в комнату стоял… гоблин. Странный какой-то гоблин. Невысокий. Длинный, крючкообразный нос. Светло-серая кожа. Слегка заострённые уши. Лысый череп и… шарф вокруг шеи. Одет он был в грубую тунику, перевязанную в поясе яркой красной лентой.
– Не бойся, – прокартавил гоблин, – я мирррный.
Джек молчал, настороженно всматриваясь в собеседника. По все видимости хозяина пещеры.
– Я понимаю,– усмехнулся гоблин. – Это стр-ранно. Гоблин и вдруг говор-рит на вашем языке. Это, пожалуй, более удивительно, чем танцующий тролль. А?
– Видел я танцующего тролля, – неожиданно для себя сказал Джек.
– Прравгда? – удивился гоблин,– и как это смотрррелось?
– Впечатляет, – вспомнил Джек внучка.
– Интеррресно, где это Вы его видели?
– Да, было место, – пожал плечами Джек.
– И гоблинов говорррящих встречали?
– Нет. Ни говорящих, никаких. Впервые вижу. Но наслышан.
– Небось, мол такие тупые, безжалостные убийцы, крррикливые и вонючие уррродцы. В общем самая что ни на есть ошибгка приррроды?
– Типа того. Без обид. – добавил Джек, на всякий случай.
–Да уж, – вздохнул гоблин. – Стеррреотипы. Я этого не видел, но я это осуждаю и прррезираю. Так же как все.
– Вы с этим не согласны?– спросил Джек, стараясь незаметно, приблизится к двери.
– Конечно, нет. – Вскинулся гоблин и продолжил ещё более картавым голосом. – Все пррривыкгли считать нас изгоями и отррребьем. А между прррочим, мы одна из самых дррревгних рас в Мире… В самых дррревгних мифах и балладах, упоминается наш нарррод. Правгда, всегда в негативном свете. Но так уж устррроен Мир, что всяк норовит оставить след о себе как можно ярче и как можно героический, а врагов показать меррргзкими и тупыми … А все почему?
– Почему? – машинально спросил Джек, прикидывая, как проскочить между гоблином и выходом наружу.
– Грррамотность! – поднял тощую руку гоблин и потряс длинным пальцем, с закруглённым на конце ногтём.
При виде этого ногтя, Джек невольно вздрогнул.
– А верррнеё – письгменность. Как только какая раса научится письгменности, так сррразу начинает сочинять небылицы. Жили-были эльфы там или гномы какие. Добрррые – предобрррые. А на них напали гоблины. Злые-прррезлые.… А кто пррроверит? Гоблины то писать не умеют! А у кого стилус в ррруках, у того и правгда.
– А что, гоблины добрые? – спросил Джек, удивившись горячности собеседника.
– А гномы? А эльфы? Или тррролли наконец? Они добрррые? Или злые? Откуда Вы это знаете? Вы их видели?
– Н-нет. Не приходилось.
– А они есть. Я Вас уверрряю, есть. Но, тем не менеё, Вы судите о нас, по их рррассказкам, именуемым гордо: «Летопись ррода такого то».
Гоблин замолчал. Уставился в пол и что-то продолжал говорить, неслышно шевеля губами.
– Послушайте, уважаемый, – Джек пода голос, делая шаг к выходу.
– А? – вскинулся гоблин, удивленно смотря на Джека. А потом схватился за голову, – Ох, прррогстите меня прррогстите. Неуважение к гостю. Ох, позор на мою голову. Прроходите, пррошу Вас. Садитесь на лавку.
– Благодарю, но я спешу… – неуверенно начал Джек, с тоской поглядываю на выход.
– Глупости. Прроходите, будем ужинать. Тем более скорро ночь. Куда Вы на ночь глядя?
– Так я это…
– Бросьте. Без спрроса вошли в мой дом? Сам виноват. Вход откррытым оставил.
– Да-а, – как бы невзначай проговорил гоблин, – сейчас вход закрыт. До утра.
– До утра? – сердце у Джека упал куда-то к пяткам.
– Эх, давненько у меня не было… гостей. Забыл. Всё забыл. РРРРаагрешите прегставиться… Гулх. Гоблин. Имя такое. А Вас сударррь, как величать?
– Джек. Человек.
– Ну, вот и отлично. Будем ужинать.
– Чем? – Невольно выскочило у Джека?
– Ну, нагпримерр, мясом? – Джеку показалось, что Гулх хитро улыбнулся и подмигнул.
– Надеюсь, свежим? – решил пошутить Джек, от страха начиная сильно потеть.
– Конечно. Свежайшим, – открыто улыбнулся гоблин, демонстрирую острые зубы, – ещё утром бегало.
Не переставая улыбаться, гоблин достал из-за спины сумку, которую раньше Джек не заметил. Запустил туда руку и… достал зайца.
– Вот. Вот наш ужин, – расхохотался Гулх, – Стеррреотипы, мой друг. Стеррреотипы. Надеюсь, Вы ещё с полчаса в состоянии потеррпеть, пока я прриготовлю этого зайца?
– Конечно, не беспокойтесь, – выдохнул Джек, невольно утирая выступивший пот на лбу.
– Вы уж прррогстите мой друг мою шутку с мясом. Ко мне действительно мало кто заходит. И я давно не видел никого. Ни людей. Ни гоблинов. Обычно я сижу здесь, в этой пещерре, и рработаю. А сегодня захотелось чем-то себя побаловать. А тут и Вы. Вы так забавно боялись, что мне стало интересно, что будет дальше.
Гулх говорил, при этом ловко разделал зайца. Снял с очага котел. Долил воды, кусками набросал (зачем нож с такими-то когтями) мясо. Достал какие-то глиняные горшочки, как Джек понял приправы, сыпанул пару щепоток. Достал овощи. Кстати уже все очищенные и тоже бросил в котёл. Откуда-то появилась большая ложка, которой он начал помешивать варево при этом, не переставая говорить. Джек уже привык к его говору, и не замечал картавости речи.
– А я уж и заскучал по обществу. Уж десять, а то и больше зим, заточил я себя в эту пещеру. Так как есть у меня идея. Нет. Не так. ИДЕЯ! Великая мечта все моей жизни. Я должен рассказать правду о своём народе. Без прикрас, но и без этих лживых выдумок разных грамотеев. Кто лучше гоблина знает историю гоблинов? Все считают нас тупыми. А откуда же тогда гоблинское оружие и гоблинские доспехи? И этим оружием не раз добывалась победа над эльфами. И гномам доставалось. И уж, простите мой друг, и людям тоже перепадало. А это значит, гоблины не только могли изготавливать оружие, но и умели его использовать. Это только дикие звери надеются на остроту своих зубов и клыков. Чтобы пользоваться оружием и побеждать в битвах, нужен разум. Вот вам и доказательство, что гоблины тоже разумная раса.
– Да, но легенды гласят, что гоблины очень жестокие воины. Во время войны они не щадят никого. Ни малого, ни старого. Да и ещё, – разошёлся Джек, – гоблины пожирают своих врагов. Сырыми и живыми.
– Да уж, – вздохнул Гулх, – из песен слов не выкинешь. И такое бывало. Я же обещал правдивую историю своего народа. Но с другой стороны, у вас разве не так? У вас, у людей? Вы не режете друг друга? Не травите ядами? Не пытаете врагов? Не сжигаете живьём на кострах? Вы всегда миром добиваетесь того, чтобы жить дружно и счастливо?
– Да, Вы правы, – вздохнул Джек, вспоминаю свою миссию и как он в неё попал. – Погуби ближнего своего, ибо он сгубит тебя…
– От то-то же. Ладно. Подсаживайтесь к котлу. Как говорится, чем богаты. Держите ложку.
Джек недолго думая, схватил ложку, и с трудом сдерживая себя начал есть. Голод не тётка, знаете ли. И животу не прикажешь, не урчать, при виде готовящейся еды и ароматов свежеприготовленного мяса.