Подготовка к Масленице наложилась на прохождение инициации у Дары, и это сильно отвлекало Милену от обязанностей старшей жрицы. Надо было принимать деятельное участие в обрядах, а дома нервничала Дара и постоянно дергала мать по пустячным поводам. В другое время Милена бы предпочла материнство, но не сейчас – доходили слухи, что «сестры» недовольны своей старшей.
Милена прекрасно знала, что стоит за всем этим – неспособность ее иметь больше детей. Рожаницы и их жрицы славились многоплодием, а Милена никак не могла больше зачать. Анализы были в норме – и ее, и Послуха, требы Милена приносила и дома, и во время службы, но богини оставались глухи к ее мольбам. А потому приходилось следить за собой и не давать повода другим жрицам оспорить первенство Милены.
Последний день Масленицы традиционно выпадал на день весеннего равноденствия, когда устанавливалась природная, а не календарная весна – в этом году праздник пришелся на понедельник, дополнительный выходной. Руководили церемонией волхвы Велеса, которому и подносились основные требы в виде сливочного масла – символа обряда. Но и остальные волхвы и жрицы принимали активное участие: нужно поддерживать в народе любовь к богам и традициям.
Первые дни масленичной недели за Милену отдувались помощницы, но в понедельник старшая жрица обязана присутствовать на торжественном сжигании Морены – обрядовой куклы. Поэтому пришлось подняться ни свет ни заря, благо Послух поднялся еще раньше и приготовил легкий завтрак из кружевных блинов с творогом.
– Вы с Дарой сидите дома лучше, – распорядилась Милена. – Пусть она отоспится.
Дара накануне прошла инициацию, но толком поговорить с дочерью не удавалось – Милена крутилась, как белка в колесе. Главное, все живы и здоровы.
Не так давно отмечание Масленицы длилось две недели. В это время не редки были смерти от излишеств: алкоголя и переедания. Но в последние годы вошел в моду здоровый образ жизни, да и масленичные празднования сократили вдвое, чтобы не отвлекать народ от работы – хватит с них и зимних колядок.
Торжества шли по всей Москве, в районах устраивались площадки для гуляний, с десяти утра аниматоры развлекали народ. В будни, конечно, все проходило спокойно – люди работали, зато в выходные на улицах было не протолкнуться. Но основные мероприятия шли на Красной площади; правда, пускали туда не всех желающих, иначе без давки не обойтись.
В субботу, Родительский день, Милена посетила с отцом и матерью кладбище, где помянули умерших родственников. Навестили могилы бабушек и дедушек, старшей маминой сестры, которая умерла год назад. Милена оставила в каждой домовине по пышному дрожжевому блину – поминальная еда для покойников. Родители и Милена тоже съели по блину и запили киселем, потом родители поделились впечатлениями от поездки – они недавно вернулись из Минска – и вручили презенты для дочери, зятя и внучки, договорившись, что Дара как-нибудь приедет к ним в гости.
…Полдесятого утра за Миленой приехала служебная машина, за рулем находилась помощница жрицы – Литучка. Литучке было слегка за пятьдесят, но выглядела она лет на десять моложе, благодаря походам к косметологу. При этом помощница не сидела на диетах – среди жриц Рожаниц худые не в моде. У женщины должны быть крутые бедра, чтобы легко рожать, и объемные груди, чтобы выкормить ребенка. А талия… Ею можно и пожертвовать ради детей.
Это Милене все никак не поправиться – с таким быстрым обменом веществ все сгорает, словно в топке.
– Слушай, – отношения между жрицей и помощницей сложились приятельские. – Кто-то что-то мутит.
– Без тебя знаю, – Милена зевнула, прикрыв рот рукой. – Не слепая.
– Тут что-то серьезное, – Литучка перестроилась в правый ряд на поворот. – Похоже, снять тебя хотят. И как бы не с самого верха.
– Наш великий князь готов весь совет отменить, – Милена не сомневалась, кто стоит за интригами.
– Или поставить лояльных, – помощница умудрялась поддерживать разговор и слушать музыку, покачивая головой в такт.
– Кого именно? – после секундной паузы спросила Милена.
Литучка пожала плечами:
– Да почти любую из «сестер». Мало кто откажется.
Милена задумалась: здравое зерно в словах подруги имелось. Милену выбрали не за определенные заслуги перед остальными жрицами, а как альтернативу для всех – спокойная, рассудительная, действует во благо других. Но при этом Милену особо не любили: она слишком отличалась от «сестер».
– И ты? – старшая жрица решила расставить точки на «i».
Литучка посмотрела на нее через зеркало заднего обзора:
– Правильно мыслишь, – кивнула она. – Доверять никому нельзя, когда дело касается власти.
– Зачем князю это надо? – Милена произнесла вопрос вслух.
Помощница снова мотнула головой:
– За что я тебя уважаю – ты всегда глядишь в корень.
Жрица хмыкнула: помощница в своем репертуаре: не дает расслабиться, но и льстит очень тонко.
– Я мешаю князю, потому что поддерживаю Борислава, – продолжила Милена. – Князь хочет убрать верховного волхва, в первую очередь.
– Может, и так, – Литучка уклонилась от прямого ответа.
Милена, несмотря на подковырки Литучки, всерьез ее как соперницу не воспринимала: у той близился климакс. При наступлении менопаузы карьера у жриц Рожаниц считалась оконченной – богиням не нужны бесплодные служительницы. Впрочем, пенсия в таком возрасте не самый плохой вариант: мать Милены, бывшая жрица Рожаниц, вышла замуж за своего спутника, купила дом в Подмосковье и выращивала на участке редкие сорта пионов. Плюс, путешествия – чем плохо?
Значит, кто-то из ближнего круга жриц. Милена прикрыла глаза, соображая, кого князь прочит на ее место. Впрочем, данных не доставало: многие из жриц не откажутся занять место старшей. Милена досадливо поморщилась: не хватает кого-то осведомленного из ближнего круга князя, но Ярослав не спешит с кем-то делиться секретами. Даже психотерапевт княгини ничего полезного вытащить не смог, Любава – тоже достаточно закрытая особа.
На Красную площадь пропускали по спецпропускам. Соседние улицы были перекрыты для обычных граждан в целях безопасности, на крышах дежурили снайперы из княжеской дружины. Машина Милены миновала пост охраны, старшая жрица вышла, а Литучка отправилась парковаться. На площади были разбиты шатры с лавками: в них торговали сувенирами, едой и напитками. Пока ряды пустовали, но через несколько часов, как завершатся мероприятия, площадь наполнится гуляющими.
Милену встретили парень и девушка – волонтеры, работающие на Масленице. Оба одеты в народные костюмы: на девушке сарафан, отороченный гобеленовой лентой, на парне – шаровары и красная рубаха. Поверх – тулупы, чтобы не замерзнуть, температура пока колебалась в районе нуля градусов.
Милена прошла к кургану, вдоль него и стены был установлен помост, где располагались волхвы и администрация князя.
– Мы здесь собираемся исключительно, чтобы сжечь чучело, – пробормотала она вслух.
Неподалеку располагалось здание совета волхвов, но там встречались изредка – в основном, чтобы принять решение по какому-либо животрепещущему вопросу. У каждого жреческого ордена имелось собственное здание, где работали волхвы и жрицы. У жриц Рожаниц офис располагался в березовой роще неподалеку от луна-парка и набережной Москвы-реки, красивое место. Милена любила свой кабинет: огромные панорамные окна с видом на деревья и воду. Окна были слегка затонированы, чтобы солнце излишне не слепило, да и чтобы с улицы не подглядывали случайные прохожие.
Волхвы и жрицы обменивались приветствиями; подоспела Литучка, она прихватила с собой два кофе:
– Угощайся.
На столах стояли тарелки с угощением: блины с различными начинками, канапе с сыром и фрукты.
– О-о, с икрой, – помощница ухватила блин, – люблю, когда верховный волхв не скупится.
– Иногда на него находит, – согласилась Милена.
Они отошли в сторону: Милена не любила тесное общение с другими волхвами – каждый себе на уме, приходится тщательно следить за сказанным. Хотя Вёсна, старшая жрица Лады, ей импонировала: уверенная в себе и позитивная. Такое ощущение, что находится в гармонии с собой и миром. А вот от Ярополка, старшего волхва Перуна, Милене инстинктивно хотелось держаться подальше – создавалось впечатление, что он постоянно всем противостоит.
Наконец, подъехал и Борислав. Его было заметно издалека – верховный волхв привычно возвышался над толпой. За плечом маячила его правая рука – Пострел. Хороший парень, Милена мысленно одобрила его. Она была бы рада, если бы Дара остановила свой выбор на парне, похожим на Пострела: умного, деятельного, знающего себе цену. Жаль, что дочери нравится Влад.
У Милены не было особых причин, чтобы не любить племянника Борислава. Просто у нее самой имелись горькие воспоминания, связанные с верховным волхвом, которые она невольно переносила на Влада: «яблочко от яблоньки…» – пусть Влада и не связывают кровные узы с Бориславом. Хотя, кто знает… Анализ ДНК все покажет.
– Князя не будет, – сообщил верховный волхв.
Милена этому порадовалась: вот и ладушки, обойдутся без него. А то пришлось мерзнуть, когда сжигали чучело лже-святого, пока великий князь добирался из своей резиденции.
Волхвы и жрицы расселись вокруг Борислава, забегали операторы, выводя изображение на большой экран – вечером покажут по центральному телевидению в новостях. Слово взял Борислав: «Братья и сестры! Подходит к окончанию Масленица, что знаменует приход весны и начало нового цикла. Так давайте, сожжем чучело Морены, помянем предков и выпьем за обновление жизни!»
Зазвучала музыка. Со стороны ГУМа появилась праздничная процессия. На санях, запряженных скоморохами, восседала соломенная кукла. Она была одета в юбку и кофту, на голове повязан платок. Щеки нарумянены, глаза густо обведены черным. Бюст усиленно выпячен.
«Морена, Морена, за кого умерла?
За того дедку, чьи зубы редки», – затянули скоморохи.
– Кругом одно вранье, – заметила Литучка, попивая глинтвейн. – Мы сжигаем куклу, когда должны были какого-нибудь вредного старикашку, – помощница захмелела. – Как в старые добрые времена, когда никто не умирал от старости. В этом и есть символ обновления.
– Надеюсь, мы к ним не вернемся, – Милена подняла блин, показывая, что поминает всех ушедших в ирий,
– Я бы не была так уверена, – хмыкнула Литучка.
Куклу торжественно сняли с саней и привязали к установленному шесту. Затем Борислав не спеша подошел к ней и поджег. Огонь лениво лизнул край юбки, она затлела, словно нехотя, затем разгораясь все сильнее.
– Хорошо у него получается, – задумчиво заметила Литучка.
– Что? – не поняла Милена.
– Сжигать. Прямо рожден для этой роли.
Милена не нашлась, что ответить. Грянула громкая музыка, скоморохи устроили шуточные бои – стенка на стенку, показывая молодецкую удаль. На площадь повалил народ, кое-кто из гуляющих примкнул к скоморохам, туда же подтянулась охрана, чтобы разнять чересчур увлекшихся боями. Кто-то начал подтанцовывать. Открылись торговые ряды, туда сразу же выстроилась очередь.
Большинство волхвов уже ушло, но Милена задержалась – все равно Литучка сперва заберет машину с парковки, время еще есть. Звучала громкая музыка, народ подпевал модному певцу. Солома трещала, расписной плат на кукле занялся огнем, от костра поднимался дым, и Милене почудилось, что становится жарко, словно это она висит на шесте вместо чучела.