Глава четвертая. Инициация

Быть ребенком вилы не то чтобы не просто. Быть ребенком вилы – плохо, в первую очередь, для ребенка. Ждан не знал, как отцу удалось раздобыть крылья вилы, тот молчал об этом. Впрочем, Ждан легко мог сам додумать, к тому же кое о чем проговорилась бабушка по отцу. Скорее всего, это произошло у озера, куда вилы в обличье лебедей слетаются на отдых. Там они скидывают свои невесомые золотые крылья, обращаются в прекрасных девушек и заходят в воду. Всем известно: вилы зарождаются в росе, и когда навещают поля, проливается живительный дождь, дарующий растениям жизнь. Поэтому судьба вил связана с водой, долго без нее они обходиться не могут.

Отец подкараулил вилу, забрал крылья и уехал. Через неделю она явилась к нему, согласная на все, лишь бы вернуть похищенное. Говорят, полубогини способны на многое. Они умеют «запирать» воду, предсказывать смерть, лечить болезни, а отец потребовал, чтобы вила вышла за него замуж. Хотя вилы тоже смертны, но живут не в пример дольше людей, так что со смертью человека уговор истек бы сам собой. Впрочем, когда вила находит крылья, она также освобождается.

Ждану тогда было всего пять лет. Последнее, что он запомнил: мать стоит возле окна. Оттуда бьёт солнце, поэтому Ждан видит только силуэт, словно состоящий из капель воды. Силуэт подсвечен золотистым сиянием, ведь за спиной матери обретенные крылья. Ждан тянет к ней руки, но она лишь стоит и смотрит на него, а потом шагает в раскрытое окно и улетает. Ждан тоже собирается выйти в окно, но кто-то хватает его за плечи и удерживает.

Прошло двенадцать лет, но до сих пор Ждан мучился: почему мать не взяла его с собой? Почему улетела одна? Возможно, он напоминал бы ей нелюбимого человека, похитившего крылья. Но ведь Ждан был ее сыном! Разве этого недостаточно?! А может, Ждан не смог бы жить среди вил, ведь своих крыльев у него не было? Только он и среди людей жить – не мог.

Облик матери потускнел, хотя Ждан часто просматривал фотографии: вечно печальная женщина со светлыми волосами и выразительными глазами, в которых словно разлились два озера. Мать с мужем, сыном – и нигде улыбка не касается ее губ, точно эта способность оказалась навсегда утрачена. Порой Ждан до боли в глазах вглядывался в снимки, чтобы запомнить, как выглядела мать. Но когда закрывал глаза, в памяти всплывал лишь ее силуэт, все черты лица стирались, будто кто-то провел влажной губкой по нарисованному на доске портрету. Осталось лишь имя – Милолика, милая ликом.

– Завтра инициация? – Ждан думал, что все уже заснули, как парень, получивший шестой номер, задал мучивший всех вопрос.

– Вроде бы, – откликнулся Влад. – Скоро возвращаться.

Об обряде остро хотелось говорить всем, и в то же время парни избегали разговоров о нем, словно о чем-то постыдном. Мужчинам не пристало проявлять пустое любопытство. Или необязательно? Впрочем, обет молчания был нарушен, и всех словно прорвало. Ждан, наконец-то, узнал, почему шестого номера не допускали до инициации:

– Медотвод, – пояснил парень. – Сильная аллергия.

Шестой и внешне выглядел не Ахиллом: ниже среднего роста, хилый. Ждан не был уверен, что Шестой и в этот раз пройдет обряд. Все-таки не всем удавалось. Ежегодно находились неудачники, которые не смогли взять этот барьер. Кто-то даже погибал, несмотря на то что современная версия инициации была не в пример легче, чем в стародавние времена.

– А как же ты сейчас? – участливо спросил Влад.

– Таблетки, – Шестой потряс коробкой, – разрешили на фоне антигистаминных пройти.

– Мы вроде должны выжить в лесу, – произнес одноклассник, получивший второй номер, остальные переглянулись.

– Да, я слышал это, – подтвердил Шестой. – Парни между собой обсуждали, но без подробностей.

Ясное дело, при непосвященных о таких делах не говорят – не принято. Ждан однажды весь день убил, роясь в интернете – вдруг отыщутся подробности? Но если кто что и выкладывал, то сообщения быстро терлись. А отец говорить на эту тему отказался наотрез: не положено! Все, что Ждан знал об обряде, было написано в учебнике истории: «После наступления семнадцати лет, парень и девушка имеют право пройти инициацию, чтобы получить полные права гражданина». Право, но не обязанность!

Всегда находились те, кто отказывался по разным причинам: по болезни, из-за трусости или считал, что ему это не нужно. Если Шестой, что и слышал, так в общих чертах. Но в целом, Ждан так и думал – им придется продержаться в лесу зимой и не умереть. Не самое легкое задание, но вполне достижимое: семьдесят девять процентов испытуемых с ним справляется с первого раза.


Утром их разбудили звуки ударов: за окном раздавалась какая-то какофония – кто-то стучал по железу и дереву. Ждан от неожиданности подскочил на кровати: на сон он никогда не жаловался, а здесь все время недосыпал, поэтому даже обычное пробуждение давалось с трудом.

– Одеваемся, – он сообразил быстрее остальных.

Парни, путаясь из-за спешки, поторопились натянуть на себя одежду. За окном раздался продолжительный вой, Ждан и Влад переглянулись: вот и началось. Дверь распахнулась, и в дом ввалилась орава, состоящая из крепких и высоких мужчин. Их лица были скрыты за масками, пошитыми из волчьих шкур. Новоприбывшие были облачены в мохнатые шубы, вместо шапок – головы волков.

Вперед вышел волхв Велеса:

– Сегодня вы станете одними из нас. Умрете в одном обличье и возродитесь в другом.

Он взмахнул посохом, мужчины завыли, подражая волкам, и парни под гам и грохот вывалились на улицу. Рядом со входом умирал конь гнедой масти, его горло было перерезано. Бока коня с шумом поднимались и опускались, он косил глазом, не желая расставаться с жизнью.

– Проводник ждет вас, – Добрав указал на коня, – чтобы отвести в мир мертвых.

Ждан сперва не понял, что высится неподалеку, но вскоре разглядел в свете факелов огромную голову волка, сделанную из фанеры. Ее пасть была широко раскрыта.

– Вы будете съедены нашим великим предком, – объявил волхв, и парни направились в раззявленную пасть.

Ждану пришлось нагнуться, чтобы пролезть, – проход явно не был рассчитан на его рост.

– Символическое пожирание, – прошептал Влад.

Сразу после пасти они попали в темный туннель, состоящий из дуг, обитых темной тканью.

– А теперь нас переваривают, – мрачно пошутил Шестой.

Испытуемые прошли туннель и попали на поляну, посреди нее горел костер.

– Вы готовы? – спросил Добрав.

Парни нестройными голосами протянули: «Да». Рядом стоял складной стол. На пластиковых тарелках лежали блины и куски густого овсяного киселя – пища мертвых. Жлан запихнул в себя пару блинов, кисель оказался холодным и безвкусным, Ждан едва не подавился, заглатывая его. Кто-то из мужчин включил изначальную версию песни Летова «Ходит дурачок»:

«Идёт Смерть по улице —

Слава!

Несёт блин на блюдце —

Слава!

Да кому-то мы поём —

Слава!

Да тому и выпоем —

Слава!

Кому кольцо вынется – скоро сбудется,

Тому сбудется – не минуется!

Ходит покойничек по кругу,

Ищет покойничек мертвее себя».

Во время подблюдной песни Ждан с парнями символично вытерли лицо и руки влажными салфетками, чтобы убрать запах живых, затем обмазались пахучей мазью – в ней ощущалась мята и черемуха. Добрав подошел к каждому, поочередно вручив кубок из рога тура, обитого серебром. Ждан тоже отхлебнул, стараясь не морщиться. К его удивлению, вкус у напитка оказался приятным, там явно угадывались костяника и голубика. Ждан некоторое время подержал гладкий, медово-желтоватый рог, чувствуя, как напиток скользит по нёбу, проваливаясь в гортань.

Затем волхв взял кубок из рук Ждана, а тот смотрел, и казалось, что все происходит, словно в замедленной съемке. Вот кубок медленно плывет в воздухе, и уже Влад отхлебывает из него, а затем провал и – раз! – кубок теперь у Шестого. Волхв стряхивает последние капли на снег, и они рассыпаются по нему кровавыми бусинами.

«На море на Окиане, на острове на Буяне, на полой поляне, светит месяц на осинов пень, в зелен лес, в широкий дол. Около пня ходит волк мохнатый, на зубах у него весь скот рогатый; а в лес волк не заходит, а в дол волк не забродит. Месяц, месяц – золотые рожки! Расплавь пули, притупи ножи, измочаль дубины, напусти страх на зверя, человека и гады, чтобы они серого волка не брали и теплой бы с него шкуры не драли. Слово мое крепко, крепче сна и силы богатырской», – Добрав читал заговор, задрав голову и обратив взор к месяцу.

Сопровождающие мужчины снова завыли и затопали ногами. Ждан ощутил, как тепло разливается по телу, как бьется жилка на правом виске, как учащается дыхание. Волхв подвел парней к огромному пню, посреди которого был воткнут нож.

– Давайте, – велел Добрав, и Ждан прыгнул первым.

Казалось, он завис над пнем, и тут же мир изменился.


Изогнутый нож с черной ручкой раскалывает действительность на две части. На одной из них застыл Добрав с поднятым посохом – наполовину медведь, наполовину человек. Ждан видит, как руки Добрава обрастают темной шерстью, как укрупняется голова, как вытягивается челюсть, как сам волхв увеличивается в размерах. Чуть поодаль стоят волки-мужчины; содранные с убитых волков шкуры прирастают к человеческим телам. Напротив, в прежней реальности, – пятеро парней, которым предстоит обрести новую суть. И он, Ждан, – в процессе перерождения, на пути из обыденного мира в сказочный.

В следующий миг Ждан уже мчится по лесу, по колени проваливаясь в снег. Зрение и прочие чувства обострены. Несмотря на темень, Ждан хорошо различает деревья и кусты, спрятавшиеся в предрассветной мгле. Ждан слышит малейший звук, ноздри раздуваются, улавливая запах. Кровь все быстрее струится по жилам, придавая скорость ногам.

Вдох-выдох, вдох-выдох, грудная клетка раздувается подобно кузнечным мехам. В виске бьется жилка, точно пойманная птица. И вот уже Ждану чудится: он не бежит, а словно летит над сугробами. Телу легко и невесомо, будто за спиной выросли крылья – золотистые крылья вилы. От них разгорается свет, он окрашивает горизонт и подсвечивает макушки деревьев, черными контурами выступающих на посветлевшем небе…


…Ждан очнулся далеко за полдень. Он обнаружил себя в снежной норе, которую, видимо, вырыл, когда устал носиться по лесу. Ждан раскопал снег и выбрался наружу. Вдалеке били барабаны, звучал горн; благодаря усилителям, звук разносился по всему лесу. Ждан отряхнулся и только тогда заметил: руки были в крови. Он набрал пригоршню снега и вытер кровь, затем вновь посмотрел на руки: не разбиты. Значит, кровь не его.

Ждан огляделся: никого и ничего. Он попытался вытащить хоть какое-то воспоминание, но в памяти всплыли лишь отрывки заполошного бега по лесу, на этом всё. А еще ошмёток слова.. Парень потер виски: Несмеян… Наверное это его тайное имя, обретенное во время ритуала. Ждан пожал плечами и, слегка покачиваясь, отправился на звуки барабанов. Его мутило от голода и жажды, пришлось останавливаться и черпать снег, чтобы слегка притупить сушняк.

Ждан пришел не первым, возле костра Ждан увидел двоих одноклассников. Вскоре появился третий, не хватало только Влада и Шестого. Ждана заставили перепрыгнуть через ухват, символизируя таким образом возвращение оборотня в мир людей и человеческую сущность. Затем он пролез под хомутом, что означало прохождение через родовые пути и новое рождение.

После этого к Ждану подошли парни и мужчины из лагеря, они обменялись рукопожатиями, принимая его в круг равных.

– Запаздывают, – волхв выглядел обеспокоенным.

– Если через полчаса не объявятся, начнем поиски, – мужчина, сопровождавший парней все это время в лагере, смотрел на монитор планшета. – Один-то неподалеку, движется к нам.

Как понял Ждан, в одежду были вшиты чипы, благодаря которым можно отследить любого из испытуемых. Но кто-то потерял одежду; наверное, Шестой, а потому сканер обнаружить его не мог. Ждан отправился в лесной дом, где навернул с голодухи двойную порцию борща, затем пюре с большой котлетой и горячий чай с пирожками.

После принял горячий душ, переоделся во все чистое и вернулся к костру. Там уже находился Шестой. Под глазами у него запали тени, но выглядел он счастливым.

– Прошел, – рот Шестого расползся до ушей.

Ждан от души пожал ему руку. Он огляделся: Влад все еще в лесу? Странно. Друг не хотел проходить инициацию, считая ее устаревшим явлением, но в том, что Влад справится, Ждан не сомневался: Влад не слабак. И теперь Ждан не знал: начинать волноваться или погодить? Он вновь подошел к мужчине с планшетом, тот взглянул на Ждана и отрицательно покачал головой:

– Надо объявлять поиск.

Загрузка...