– Таким образом, мы полагаем, что можем обратить процесс у части детей-подростков, – сказал самый главный умник, усатый мужик в белом халате. – Но только у тех, у кого выявлены похожие симптомы после заражения. Но нужны дополнительные исследования.
Алексей Семёнов по прозвищу Гадюка, бывший полковник, а ныне руководитель отдела исследований Альянса Спасения, не знал, почему именно его Громов выбрал для такой ответственной задачи.
– Мы полагаем, что дело в спинномозговой жидкости, – продолжал умник. – У подростков и детей в составе жидкости находится…
Гадюка поднял палец, чтобы умник замолчал.
Гадюка умел стрелять. Умел убивать. Умел командовать в бою. Но почему он сейчас руководит умниками, а вернее учёными, оставалось непонятным. Хотя какие-то смутные сомнения его одолевали. Генерал Громов ничего не делал просто так.
– Поймать ещё зомби? – спросил Гадюка тихим хриплым голосом. – Сделайте заявку, как вы любите, бумажные черви.
Умники поёжились. Они боялись его до усрачки. Но приходится работать вместе. Одна большая команда. Гадюка поморщился и с тоской посмотрел в пустую пепельницу.
Он бросил курить целую вечность назад. С самого утра. Не курит уже целых три часа. Вернее, два часа пятьдесят девять минут. А теперь ровно три.
– Нет, Алексей Сергеевич, – умник начал ухмыляться. – Нам нужен незаражённый экземпляр для проверки полного цикла. Полагаю, мы можем…
– Не можем, – отрезал Гадюка. – Не даю согласия.
– Но ведь Иван Павлович…
– Генерал Громов оставил последнее слово за мной в этих вопросах, – Громов смерил умников единственным глазом и повернулся левой стороной лица на свет.
У них всегда меняются рожи в этот момент, когда они видят шрамы. Гадюка продолжал сверлить умников взглядом.
Они вроде делают благородное дело. Они могут изобрести сыворотку. А для некоторых даже обратить процесс вспять. Для единиц, но всё же.
Вот только почему Гадюка не чувствовал к ним ничего, кроме презрения?
– В таком случае, – главный умник тяжело сглотнул. – Прошу разрешение на возобновления экспериментов над Объектом Сто Один. В настоящий момент он свободно разгуливает по корпусу и…
– Запрещаю, – сказал Гадюка.
– Но…
– Я неясно выразился в первый раз?
Умники замолчали и опустили головы. Их главный положил на стол толстую папку с бумагами и вышел. Но на самом пороге он обернулся.
– В таком случае, – усатый учёный внимательно посмотрел на Гадюку. – Я бы хотел обследовать прибывших и прошедших карантин. Проект “Лазарь” всё ещё действует и…
– Делайте, что нужно, – сказал Гадюка и откинулся на потёртое кожаное кресло.
Умники ушли.
В кабинете чем-то пахло. Да, здесь всё пропиталось куревом. Целая вечность прошла с тех пор, как Гадюка брал сигарету. Он налил в стакан тёплой воды из графина и выпил.
По шее лился пот, на такой глубине воздух слишком тяжёлый. Дышать невозможно. Гадюка подошёл к стене, где были закреплены кнопки управления вентиляцией, и нажал. Не работает.
Хотелось ударить по этой гадости кулаком, но Гадюка сдержался. Вместо этого он нажал другую кнопку.
– Дежурный, – сказал Гадюка. – Отправь ко мне Рика.
Уже через пару минут в кабинет вошёл высокий парнишка лет восемнадцати, сильно хромающий на правую ногу.
– Опять сломалось? – крикнул он, улыбаясь до ушей.
Это всё из-за гадости в его ушах. Слушает какую-то долбячку. И на такой громкости, что Гадюка мог разобрать слова даже отсюда.
– Опять эту х*ню американскую включил, – сказал Гадюка, зная, что парень всё равно его не услышит, и показал пальцем на кнопки.
Парень достал отвёртки и начал копаться в пульте. А Гадюка взял со стола тоненькие папки с делами новых жителей бункера.
Пока только папки, данных внутри нет. Скоро они заполнятся. Сейчас известны только имена, вернее прозвища, поскольку на имена всем давно наплевать, и фотографии. И номера, которые им присвоили.
Тонкая стопка, которая скоро будет больше. Гадюка начал их листать. Пока всё это мало что ему говорило. Он не знал, кто такая Энн, кто такой Гектор или Агнешка, да и остальных тоже.
И вряд ли узнает.
Он взял ручки, собираясь писать резолюцию, но отложил.
– Господи, прости меня, – прошептал он. – Но я делаю всё это во благо других людей.
Но этим ещё повезло. Ведь у них появились собственные личные дела и номер. У тех, кто отказался жить здесь, не появилось ничего.
А Рик так ничего и не услышал. Через пару минут мощный поток воздуха начал обдувать провонявший табаком кабинет.
– Вел, а ты умеешь водить вертушку? – спросил Рудый.
– Учился взлетать и садиться, – ответил я. – Но практики мало.
Это МИ-8, без вооружения. Если у генерала есть что-нибудь серьёзнее, он вполне может превратить этот город в выжженную пустыню.
Шесть человек против нас двоих. Три автоматчика, внутри машины два пилота, и кто-то ещё.
Только вертолёт один, а не два. В целом, я такое и предполагал. Первая вертушка заберёт одну партию людей, а если не хватит, отправят вторую. Топливо же не бесконечное. А генерал уже достаточно впечатлил всех появлением двух вертолётов.
Теперь пора и экономить.
Чувствовал себя на месте боевика, который пытался отжать вертолёт. Теперь всё поменялось. Я против армии. Хотя какая сейчас армия?
Этих людей в старой форме я армией не считал.
Но если у нас получится наш план, то мы получим вертолёт. Не Барон, мы. То, что он хотел сделать грязную работу нашими руками, давало мне шанс получить мощный козырь.
Правда, на что мне пригодится вертушка, в которой скоро кончится топливо, я пока не знал, но топливо тоже может быть козырем.
Но Барон тоже так думал. На крыше пятиэтажки я заметил снайпера по короткому засвету от оптики. Вот идиот, куда так рано целится? Если на вертушке это заметят, план пойдёт в одно место.
И ещё пара человек там, на краю площади, в кустах.
Самого генерала внутри не видно, да и вертушка всего одна. А как Барон собирается выпутаться? Как ни крути, это его территория, он здесь власть и закон. Генерал отомстит.
А зачем Барону вертолёт? Хочет перевозить наркоту? Кто про что, а мелкие бандит так и остаётся мелким бандитом, даже когда он единственный главарь банды на всю округу. Мыслит он по-старому, не хочет думать о новых возможностях.
Поэтому он обречён.
– Всего двое? – спросил старший из автоматчиков с погонами младшего лейтенанта.
– Да, – я вежливо кивнул. – Барон отправил пока двоих, чтобы мы всё у вас осмотрели и всё передали.
– Тогда это затянется ещё на несколько дней, – лейтенант нахмурился. – Но такой план предусмотрен. Садитесь, вот только…
Он показал на Рудого, а точнее, на его острую железяку, приделанную к культе.
– Это нужно снять, с оружием в вертолёт запрещено.
– Без проблем, – сказал Рудый, как мы и условились. – Мы же на одной стороне.
Парень учится хитрить не по дням, а по часам. Связался с плохой компанией в лице меня.
– Ведь мы же друзья, – я потёр гладкую после недавнего бриться макушку и закричал: – Давай!
Рудый одним ударом своего стилета прикончил лейтенанта, а вторым ближайшего к нему автоматчика. Раздался громкий хрип, оба тела начали заваливаться на землю.
Я пнул своего, схватился двумя руками за АК, висящий на ремне, притянул парня к себе и саданул его лбом в нос.
Он начал падать. Теперь всё зависит от меня, потому что Рудый с одной рукой не сможет так быстро подготовить АК к стрельбе.
Я стащил автомат, переключил на одиночные и передёрнул затвор.
– Не повезло, – сказал я автоматчику и наставил ствол на него.
Бах!
Готов.
Вертушка начала шуметь, винты вот-вот начнут крутиться. Не успеют. Я побежал к ней, целясь из автомата.
– Стоять, бл*, кому говорю! Стоять!
Из салона выглянул четвёртый, целясь в меня из ПМ.
Один выстрел, и офицер в старой форме опустился и выпал из открытой двери.
Я добежал до вертушки и распахнул двери кабины.
– Выходим! Оба!
Пилоты переглянулись. У одного на поясе висел ПМ, но пилот даже не догадался вытащить оружие.
Первый пилот заглушил двигатели и снял шлем.
Вышли оба.
А теперь момент истины. Пора приводить в действие собственный план.
Бах! Бах!
АК дёрнулся оба раза, как живой. Оба пилота повалились на грязный асфальт. Один ещё трепыхался и случайно сорвал ещё жёлтый одуванчик, растущий в трещине на земле.
Бах!
Конец.
– Да вы что там творите? – раздался крик.
Из здания вышел сам Барон и быстрым шагом поковылял к нам. Он постоянно оступался и спотыкался. Ещё не привык, что видит только один глаз.
– Ты же сказал, что захватишь пилотов! – орал Барон так, что во все стороны летела слюна.
– Они мне не понравились, – я усмехнулся и подмигнул Рудому.
Тот тоже был удивлён не меньше.
– За это я тебя… – Барон наставил на меня палец. – За это…
– Скоро генерал Громов поймёт, что на вертушку напали, – сказал я спокойным голосом. – На твоей территории. И он не будет разбираться, кто это напал. Он отправит людей за твоей головой. И заберёт вертушку назад.
– А ты убил пилотов! Я тебя сейчас…
– Зато я могу поднять птичку в воздух, – продолжил я. – Решай сам. Мы же договорились сотрудничать, верно?
Барон оскалил зубы, глядя на меня с настоящей ненавистью.
Не, играть мы будем по моим правилам.
– Ты! – Барон крикнул кого-то из своих людей. – Покажи им, куда лететь. Возьми ещё троих с собой. А вот если ты ещё раз…
– Без угроз, – тихо сказал я. – Или останешься без вертушки, а ещё против мощного врага. Мы же теперь на одной стороне, верно?
Барон отвернулся и пошёл к себе.
– Рудый, – позвал я парня, который оглядывал трупы. – Хватит стоять и вздыхать, осмотри, что есть внутри. Это наш трофей, не Барона.
Рудый вздрогнул. Ещё мягковат. Убивать зомби и врагов одно дело, а вот резать людей, которые и не собирались в тебя стрелять, намного сложнее. Первые несколько раз уж точно.
– А я пока отолью, – сказал я отошёл в сторону.
И дёрнул меня чёрт постесняться всех. Я подошёл к краю площади, где росли дикие неухоженные кусты.
Но пока я возился с ремнём, то услышал хорошо знакомый мне щелчок. Взведён курок.
Барон передумал?
Но всё оказалось намного более невероятно. Я увидел через кусты, кто в меня целился.
– Кречет? – удивился я.
– Вода, горячая!
Энн просто не могла поверить такому счастью.
Стой в душе хоть целый день, никто и слова не скажет. А ещё питание, и не из просроченных консервов, а из более свежих, которые хранились в бункере. А по пятницам, как сказали новые соседи по модулю, дают по кусочку настоящей свинины. Выращивают где-то наверху.
В модуле стояла раковина с краном, где можно было налить воды в любой момент. Вода отдавала хлоркой, но пить можно. И ещё есть чайник, в котором можно её кипятить, и даже розетка.
Такая простая вещь, о которой Энн уже забыла.
Ради такого Энн была готова мириться и с одинаковой серой одеждой, и даже то, что она жила в одной комнате с Агнешей. Мужчины живут в одних помещениях, женщины в других, если они не женаты.
Гектор заявился с самого утра и сейчас успокаивал Агнешу.
– Да что ты всё изводишься? – спрашивал он. – Всё нормально с ним будет. А ты что, заболела что ли? Бледная какая-то.
– Нет, – тихо ответила Агнеша. – Просто мне немного нехорошо.
Гектор озабоченно вздохнул, подошел к сидящей на кровати девушке и приложил ладонь к ее лбу. Он оказался холодным и влажным.
– Температуры вроде нет, – сказал он и легонько погладил Агнешу по рыжей макушке.
– Да ничего с ней не будет, – Энн отмахнулась. – Съела что-то не то.
В жилом отсеке есть запрещали, но зато дали концентрат сухого сока, целую коробку. Энн разложила по ложке в стеклянные стаканчики. Начал чувствоваться давно подзабытый запах апельсина.
– Отвык желудок с голодухи, – старик вздохнул ещё раз. – Зря мы согласились. То в тюрьме сначала жили, то здесь. А что будет с теми, кто отказался? Ну увезут их назад, к затворникам, так всё равно большинство же сюда приедет. И чего они отказались.
– Так им тоже, как и тебе, всё не нравилось.
– Да мне всегда всё не нравится, – признался Гектор. – Но может быть, это и правда нормальное место. Ну не может так быть, чтобы человеку всегда не везло. Может, хоть здесь поживём нормально. Бункер же, никто его не захватит.
Но что-то в глазах Гектора Энн не понравилось. Думал старик совсем о другом, но не хотел делиться мыслями. Или будто он уговаривал сам себя.
Вернулась Агнеша и молча упала на свою койку. Энн отвернулась. Раздражение от этой дочери сектанта росло с каждым днём.
– А ты чего не у себя? – спросила она у Гектора. – Решил у нас поселиться?
– С соседями не повезло, – сказал он. – Что не спросишь, то не знаю, или знать не положено. Мрачные они какие-то, даже имена не говорят. Скучно с ними, к вам пришёл.
– Ну сиди, – Энн улыбнулась. – Сока попьём.
Она налила воды в стеклянный графин. Надо подождать немного, чтобы осадок скопился на дне. Потом можно пить.
Это просто какой-то рай. Вода для мытья и питья, чайник, туалет. И безопасность.
– Да я бы чего покрепче выпил, – Гектор засмеялся. – Ну да ладно. Хватит моих подозрений. Поживём, выберем работу, потом и остальные подтянутся. А вы чего в такой духоте сидите?
Энн с удивлением на него посмотрела.
Гектор усмехнулся и подошёл к стене, где на панели был какой-то переключатель.
– Дышать же тяжело, – сказал он. – Но они тут всё продумали. Видел, как включали.
Старик повернул самый правый. В решётке под потолком что-то застучало, потом очень громко звякнуло и стало тихо.
– Ну всё, сломал, – Энн засмеялась, но замолчала. – А нас за это не выгонят?
Металлическая дверь открылась, в модуль заглянул мужчина с короткими усиками.
– Опять сломалось? – спросил он. – Сейчас передам, чтобы позвали Рика.
Через несколько минут в модуль вошёл высокий парень, хромающий на одну ногу и улыбающийся до ушей. Из-под воротника синего, а не серого как у остальных комбеза, выглядывали два белых наушника.
Слушает музыку? Энн не слушала плеер с того самого дня, как всё случилось.
– Опять всё сдохло? – парень посмотрел на вентиляцию. – Ну это мы живо исправим. Я Рик, кстати. Если что сломалось, зовите меня. Техник я местный.
Он достал какие-то отвёртки и начал ковыряться в панели на стене.
– А скажи, сынок, ты здесь давно? – спросил Гектор, подходя к нему ближе.
– С самого первого дня, – сказал Рик, не отрываясь от работы. – Как только генерал Громов вскрыл бункер, вот я с его отрядом и прибыл.
– Так ты же зелёный ещё совсем, что ты делал с солдатами?
– Долгая история, – отмахнулся Рик. – Но мне служить не надо, нога не даёт. Так, помогаю по мелочи.
Гектор присел ему на уши. Сначала Энн подумала, что он что-то заподозрил. Но скорее всего Гектору хотелось пообщаться. Целую неделю они были закрыты на карантине, а теперь с ним не разговаривали соседи. Хотелось поговорить с кем-то свежим.
– А слушаешь-то чего? – Гектор показал на наушники.
– Слипнот, – ответил Рик. – Остался старый плеер с тех времён, а музыку уже не поменять, компов здесь нет. Вот и слушай теперь только одно и тоже.
Через наушники слышался какая-то безумно дикая барабанная дробь и хриплый утробный рёв, как у раненого зверя. Гектор поморщился.
– Говно какое-то американское. А вот скажи мне, Кир…
– Рик.
– Вот эти ваши модули…
– Готово! – воскликнул парень.
В вентиляции раздался ровный шум. И сразу стало свежее. Ушёл неприятный спёртый воздух. И даже стало чуть прохладнее.
– Если что, зовите меня, – Рик поднялся. – Я просто…
Он только сейчас посмотрел на Энн. И замер с полуоткрытым ртом.
– Что-то случилось? – спросила она.
– Нет, всё хорошо, – Рик вытер лоб. – Скоро ужин, потом собрание. Жильцам нужно присутствовать. Вы тоже не пропускайте.
Он вышел и закрыл за собой дверь.
– Втюрился он в тебя, – Гектор ехидно засмеялся. – Но всё же он какой-то…
Рик вдруг вернулся, резко открыв дверь, решительно подошёл к столику, где стояли стаканы с жёлтым разведённым соком. Он взял оба (для Агнеши Энн решила не наливать) и вылил в раковину.
– Эй! – возмутился Гектор. – Ты чего это? Чего продукты зря переводишь?
– Не пейте это! – сдавленно прошипел Рик. – Никогда не пейте. Они что-то добавляют сюда.
– О чём ты? – Гектор преградил парню дорогу. – Что здесь происходит?
У двери кто-то откашлялся. Там стоял высокий мужчина с повязкой на глазу. Половина лица была покрыта жуткими шрамами от ожогов. Высокий плечом к двери и внимательно смотрел на всех по очереди.
– Рик? – спросил он хриплым голосом. – О чём ты с ними говорил?