Ксюша пропадает с радаров.
Она не пишет мне три дня. И не звонит. Хотя раньше мы постоянно перебрасывались фразами и смешными картинками в чате.
Я взглянула на фотки квартиры Максима, чтобы ее сообщения не оставались непрочитанными, и даже выдавила из себя смайл в виде пальца вверх. Мое раздражение проходит, я вообще отходчивая и не могу обижаться больше пары часов. А ее молчание кажется то странным, то вызывающим, то подозрительным. Мне хочется нормально с ней поговорить, а как это сделать – непонятно.
Я смотрю на интерьеры, в которых живет Максим, и не понимаю, что после такого писать. У него холостяцкая берлога без капли домашнего уюта. Словно он вообще не знает, что такое дом. Его квартира больше напоминает музей современного дизайна. Что-то холодное, выхолощенное, идеальное…
Я заканчиваю очередную смену и познаю истину: не стоило думать о Ксюше! И о Максиме тоже. Потому что он взял и материализовался!
Он стоит на полутемной парковке рядом с моей машиной, на которую довольно по-хозяйски откинулся спиной. Его ладони засунуты в карманы, а поверх темной рубашки небрежно наброшена кожаная куртка с металлическим отливом.
Он выглядит как эталонный плохой парень.
Будь он брюнетом, стоило сразу вешать на грудь предупреждение: «Опасно!»
– Я выждал три дня, чтобы не показаться маньяком, – бросает он, ловя мой взгляд.
– Ты мнешь мою машину. – Я киваю на его наглую позу.
Он усмехается.
Но отодвигается, после чего делает шаг в моем направлении. Уличный свет причудливо падает на его лицо, заостряя без того резкие черты лица.
– Подвезешь меня? – неожиданно спрашивает он.
Наглость – второе счастье.
Я смотрю на него и пытаюсь понять, зачем он приехал.
На самом деле выжидал три дня?
Или наигрался с одной подружкой и решил вспомнить, что изначально целился на другую?
Ну а что?
Ксюша. Арина. Какая в сущности разница?
– А где твоя машина? – спрашиваю.
Я обхожу машину и поворачиваю к водительской дверце.
– На парковке, – буднично сообщает Максим. – Дома бросил.
Он остается на месте, но разворачивается вслед за мной. Глядит на мое лицо поверх крыши седана, а пальцами постукивает по металлу. Они у него длинные и крепкие, без колец и, слава богу, синего маникюра.
– Я заплачу за бензин, – произносит он, заполняя повисшую паузу. – Хочешь, по тройному тарифу?
– Я не таксую.
Я нажимаю кнопку на брелке. Машина подмигивает фарами, а замки приветственно щелкают.
– Я буду хорошо себя вести. – Максим закусывает нижнюю губу и собирает ладони в замок. – Ты, вообще, из этого города? Я могу и экскурсию провести.
– Где самые крутые ночные клубы? – язвлю.
– Да, – он с легкостью соглашается. – Где мне ломали челюсть, а где я.
– Любишь драться?
– Работа такая.
– Я думала, богатые люди не пачкают руки.
– Ну, пока наверх выберешься, всякого повидаешь.
Его голос становится другим на мгновение. Хриплым и надтреснутым, но Максим быстро сглаживает эффект своей фирменной усмешкой. Он опускает ладонь к ручке пассажирской дверцы и бросает на меня вопросительный взгляд.
– А ты расскажешь, откуда у тебя шрамы? – Я указываю подбородком на воротник его рубашки. – Как получил их?
Я пару раз вспоминала, как сбилась его футболка, пока он доставал бутылки из пакета, и открылись отметины на его теле.
– Зачем тебе?
– Обычное любопытство. – Я пожимаю плечами.
– С качелей в детстве свалился.
– А-а-а. Ну тогда желаю хорошего вечера и таксиста с классным рейтингом. Пока.
Я ныряю в салон, заканчивая разговор.
Но не тут-то было. Максим дергает дверцу и усаживается рядом, наплевав на мое «пока».
– Максим, если ты не заметил, я попрощалась.
– Я реально много дерусь… То есть дрался. С детства постоянно нарывался, мог каждый день неприятности находить. Отсюда и шрамы. – Он кривит уголки губ. – Я детдомовский. Что с меня взять?
У меня не получается скрыть удивление.
Я не понимаю, как человек может быть из богатой семьи и из детдома одновременно. Ксюша же говорила, что Максим брат какого-то местного олигарха.
Или Максим приемный?
У них с братом вроде бы разные фамилии. Я слушала Ксюшу вполуха, но что-то такое запомнилось. Она назвала фамилию брата – Арбатов, а на визитке Максима было написано Маркелов.
– Это не заразно, – подшучивает Максим, решив, что я пораженно молчу из-за того, что он вырос в казенном доме. – Я обычно никому не говорю. Тебе почему-то сказал.
Он отводит глаза, рассматривая вечернюю улицу. Он впервые кажется сбитым с толку, словно проглянуло что-то важное. Сокровенное. И он сам не понимает, чего его вдруг потянуло в эту сторону.
– Пристегнись, – произношу строго. – И надеюсь, ты живешь близко.
Я знаю, где он живет.
Ксюша кроме снимков его ванной комнаты и гостиной бросила в чат фасад с названием комплекса. Мне кажется, она у него каждый сантиметр недвижимости сфоткала. Так что я знаю, что он живет в «Доминанте», который располагается в самом центре города.