Жарм оказался в узкой затененной улочке. Морозный воздух обжигал лёгкие, и тонкий слой снега скрипел под ногами. Сверху мягко падали большие снежинки, тихо ложась на землю. Вдалеке доносился гул городской суеты – звуки шагов, стук телег по брусчатке и негромкие голоса. Но здесь, в этой улочке, было почти безмятежно. Лишь свежий солёный запах моря и крики чаек напоминали, что поблизости простирается порт.
Жарм вдохнул поглубже, наслаждаясь тишиной. Но она продлилась недолго.
Сзади вдруг раздались мужские крики, резкие и напряжённые, а за ними пронзительный женский вопль. Жарм обернулся и увидел, как из-за угла выбежала девочка. Она была босоногой, в старой, рваной одежде, из-под которой выглядывали худые, почти исхудавшие ноги. Оборванка бежала быстро и ловко, её дыхание рвалось из груди, а длинные волосы разлетались по сторонам.
За ней гнались трое стражников. Их доспехи глухо звенели, сапоги с грохотом ударяли по каменной мостовой, оставляя глубокие следы на тонком слое снега.
– Эй! Остановите её кто-нибудь! – крикнул усатый стражник, его голос был полон раздражения.
Девочка, будто нарочно, издевалась над своими преследователями. Она проворно перескакивала через разбросанные ящики, почти скользила по узкому пространству между лавками, ловко опрокидывая корзины и бельё, развешанное горожанами на верёвках. Простыни взмывали в воздух, как белоснежные флаги, заслоняя дорогу стражникам, которые лишь злились ещё больше.
Жарм стоял в стороне, растерянно наблюдая за происходящим. Ему показалось, что девочка совсем не боится, несмотря на опасность, и даже в её бегстве угадывалась странная, дерзкая грация.
На одном из перекрёстков, где узкая улочка разделялась ещё на две, произошло нечто совершенно необычное. Девочка, на бегу бросив взгляд через плечо, вдруг замедлилась и покрылась лёгкой дымкой, словно туман обволок её фигуру. Мгновение – и дымка разлетелась в стороны. Вместо одной девочки в разные переулки бросились сразу две, каждая – копия другой, вплоть до оборванной одежды и босых ног.
– Чёрт! Она иллюзионистка! Разделиться! – закричал усатый стражник, его голос звенел от злости.
Стражники растерянно замерли на секунду, но затем бросились вдогонку. Теперь у каждой девочки был свой преследователь. Грохот сапог и звон доспехов разлетались по переулкам, смешиваясь с гулом города.
Всё происходящее казалось невероятным, почти сказочным. Но он слишком увлёкся и не заметил, как настоящая девочка оказалась совсем рядом. Она подбежала так быстро, что её дыхание смешалось с морозным воздухом. Не раздумывая, она со всей своей детской силы толкнула Жарма в грудь.
Удар оказался неожиданным, и парень, теряя равновесие, полетел на мостовую. Но девочка, видимо, сама не рассчитала свои силы – её ноги подскользнулись на снегу, и она рухнула сверху.
– Девчонка в центре! – донёсся голос стражника.
– Ты меня раскрыл, идиот! – прошипела девочка, посмотрев прямо в глаза Жарму. Её взгляд был живой, почти сверкающим в холодном свете.
Она быстро поднялась, схватив Жарма за руку, и потянула его в сторону.
– Вставай! Хочешь здесь остаться? Или помоги мне вырваться! – буркнула она, глядя на него так, словно отказа она не примет.
Жарм побежал следом за девчонкой, сам не понимая, зачем он это делает. Дома, лавки и встревоженные прохожие мелькали перед глазами, всё смешивалось в вихрь движения под крики преследующих стражников.
Девчонка неслась так быстро, что казалось, сама зима подгоняла её вперёд. Жарм, напротив, начал терять дыхание, но продолжал упорно бежать. Они долго петляли по извилистым улицам, прежде чем погоня осталась позади.
На очередном повороте девчонка ловко ухватилась за фонарный столб, и, используя инерцию, развернулась так резко, что её манёвр выглядел почти танцем. Жарм попытался повторить этот трюк, но вместо этого потерял равновесие и с грохотом приземлился на пятую точку, проскользив ещё несколько метров вперёд.
– Ха-ха-ха! – звонко рассмеялась девчонка. Её смех был лёгким, как трель колокольчиков, но в нём явно читалась насмешка. Когда она наконец успокоилась, её взгляд стал серьёзным. Она указала пальцем на лестницу, ведущую в подвал двухэтажного дома.
– Нам сюда, идиот.
В её руке блеснуло золотое колечко с изумрудом, который переливался, будто внутри спрятано кусочек летнего солнца.
– Что это? – спросил Жарм, пытаясь отдышаться. Он оперся на стену, в изумлении глядя на кольцо.
– А это мой улов, идиот, – с гордостью ответила она. В её голосе звучала радость, как будто это был её самый успешный день. Она подняла кольцо выше, чтобы показать, как изумруд переливается в зимнем свете.
– Перестань называть меня идиотом! У меня, вообще-то, имя есть! – с негодованием воскликнул Жарм. Он поправил очки и высокомерно дернул воротник пиджака, стараясь показать, что он не какой-то там бедняга, а человек с достоинством.
– О? И какое же у тебя имя, идиот? – последние слова она произнесла с таким удовольствием, словно смакует самый сочный кусок пирога.
– Меня зовут Жарм. А тебя как, оборванка? – парировал он, вложив в свои слова ту же насмешливую интонацию.
Девочку, казалось, это задело. Её розовые щёчки, слегка измазанные в саже, надулись, а глаза сердито сузились. Она молча опустила голову и, как будто обиженная, начала спускаться по лестнице в подвал.
Жарм тут же почувствовал угрызения совести. Его лицо покраснело, и он поспешил за ней.
– Прости, я не хотел тебя обидеть, – пробормотал он.
Девочка внезапно обернулась и, прежде чем он успел понять, что происходит, показала ему язык.
– Повёлся! – она рассмеялась и добавила, с лёгким кокетством: – Меня зовут Шарли. И, знаешь, мне кажется, что я актриса.
На секунду её глаза засияли, словно она ожидала оваций за своё заявление. Она остановилась перед тяжёлой деревянной дверью, приложила ладонь к шершавому дереву и добавила с усмешкой:
– Ну… многие так говорят.
Когда Шарли открыла дверь, Жарм сразу почувствовал холодный, затхлый воздух, обволакивающий пространство. Помещение было тесным и влажным, стены казались слишком близкими, а слабый свет, пробивающийся сквозь пыльное окно, лишь усиливал ощущение сырости. Здесь правил один человек – и этим человеком, без сомнения, была Шарли.
– Так это твой дом? – спросил Жарм, окинув взглядом комнату. Его взгляд зацепился за потрёпанную мебель: две тумбочки, низкий стол, обшарпанный стул и кровать с почти износившимся одеялом. Посреди помещения стояли два деревянных столба, поддерживающих верхние этажи. На стенах висели каракули, которые вряд ли можно назвать рисунками, а стол утопал в беспорядке из бумаги и карандашей.
– Да! – радостно заявила Шарли, раскинув руки в стороны, будто это были королевские покои. Её босые ноги легкомысленно болтались, пока она усаживалась на кровать. – Кстати, за этой перегородкой живёт человек, которому мы сегодня продадим это колечко.
Она достала кольцо с изумрудом и покрутила его перед глазами, как будто любуясь.
– Ты бы видел лицо той дамочки, у которой я его украла, – добавила она с довольной улыбкой.
Жарм молча смотрел на неё. Ей явно было не больше его лет, но её дерзость и история не оставляли сомнений – перед ним была воровка со стажем.
– Какие "мы"? Это ты украла кольцо, тебе его и продавать. Вообще, мне пора уходить, – сказал Жарм, развернувшись к выходу. Но едва он шагнул, как услышал за спиной фразу, от которой по спине пробежал холод.
– Стража видела, как мы вместе убегали, – протянула Шарли, скрестив руки на груди. – Ты теперь, как это называется… – она на мгновение задумалась, уставившись в потолок. – Ах, точно. Со-у-ча-стни-к.
Её хитрая улыбка сияла в тусклом свете.
Жарм застыл. Ему нужно было попасть в Авлер, найти учителя, изучить книгу… Книга! Где книга?
Мгновение спустя он судорожно обшаривал свои карманы, но огромного фолианта нигде не было. Это занятие, изначально обречённое на провал, лишь усилило его панику.
– Это всё из-за тебя! Я не должен был бежать за тобой! – вскричал он, обвиняюще указывая пальцем на Шарли.
Она лишь хихикнула. Её глаза весело блестели, как будто вся эта ситуация была забавной игрой.
– Ух ты, а почему ты тогда побежал? – Шарли наклонилась ближе, её карие глаза пристально изучали его лицо.
– Потому что испугался, – сдался Жарм, тяжело вздохнув. Он понимал, что, даже если бы знал, к чему всё это приведёт, всё равно побежал бы за ней.
– Так Жарм трусишка? Какая жалость.
– Да, потому что я не вор! – выпалил он, стараясь звучать твёрдо. – Моя жизнь всего неделю назад кардинально изменилась!
На мгновение в комнате повисла тишина. Шарли откинулась назад, её выражение лица изменилось. Её голос стал тише, почти шёпотом:
– Ух ты. А я вот уже не помню, когда моя жизнь изменилась… Наверное, года два назад. Когда мои родители продали меня в бордель за буханку хлеба.
Её голос задрожал, слова превратились в невнятные рыдания.
– Уро-ды… Уро-ды… Ты не представляешь, каково это быть там…
Жарм замер. Он никогда не видел, чтобы кто-то так открыто плакал перед ним. Единственным воспоминанием о слезах была его мать, однажды плачущая в одиночестве в комнате. Тогда он обнял её за плечи, тихо повторяя, что всё будет хорошо, как она говорила ему в детстве.
И сейчас он сделал то же самое. Жарм осторожно обнял Шарли за плечи и мягко сказал:
– Всё будет хорошо.
Её рыдания утихли, но она осталась неподвижной, словно боялась разрушить этот момент.
– Я никому не рассказывала об этом. Поэтому и тебе советую молчать, иначе я найду тебя… – голос Шарли звучал серьёзно, почти угрожающе. Она вытерла слёзы грязным рукавом и посмотрела на Жарма так, что у него внутри всё похолодело. – И лучше тебе не знать, что с тобой будет, если ты проболтаешься.
Она отвернулась, вздохнула и уже тише добавила:
– Спасибо тебе… за поддержку.
Жарм не знал, что сказать. Её слова были как ножи, но в них была искра уязвимости, которая заставляла его чувствовать себя немного виноватым.
– Прости, что так вышло. Я сорвался, потому что… – он на секунду замялся, проводя рукой по волосам. – Потерял одну очень важную для меня книгу.
Шарли фыркнула, её дерзость снова взяла верх.
– Пф, книги – пустая трата времени. Сидишь, читаешь, а толку? – она закатила глаза, но, посмотрев на его расстроенное лицо, смягчилась. – Но… ладно. Пойдём. Я помогу тебе её найти.
Она резко развернулась на пятках и с привычной уверенной походкой направилась к двери. Уже у самого выхода она обернулась, её глаза блестели, как у лисицы, задумавшей очередную хитрость.
– Ты идёшь? Или будешь тут ныть, как какой-то барон, потерявший перчатку?