Она с изумлением посмотрела на него. То, что он сказал, было так неожиданно, что она растерялась и совсем перестала понимать смысл его слов.
– Не понимаю, что вы такое говорите? – запинаясь, произнесла она.
Сама она почувствовала, какой фальшью звучат ее слова, на его же суровом лице они вызвали усмешку презрения.
– Боюсь, что вы меня сочли большим дураком, чем я на самом деле.
Она не знала, как ей поступить: отрицать ли возмущенно свою вину, или обрушиться на него с горькими упреками? Он точно читал ее мысли.
– Я имею все нужные доказательства.
Она разразилась слезами. Слезы лились легко, не мучительно, она их даже не утирала, они давали ей время собраться с мыслями, но выдумать ничего она не могла. Он спокойно наблюдал за ней, и его хладнокровие ее пугало. Наконец, терпение его истощилось.
– Ваши слезы ничему не помогут.
Его голос, такой холодный и суровый, вызвал в ней чувство негодования, и к ней вернулось самообладание.
– Мне все равно. Я надеюсь, что вы согласитесь дать мне развод. Мужчину это не компрометирует.
– Смею спросить: зачем мне подвергать себя малейшей неприятности ради вас?
– Для вас это совершенно безразлично. Я только прошу вас сделать для меня то, в чем джентльмен отказать не может.
– Мне слишком дорого ваше благополучие.
Она выпрямилась и вытерла глаза.
– Что вы хотите этим сказать? – спросила она.
– Таунсэнд женится на пае только тогда, если ему придется фигурировать на суде в качестве ответчика вместе с вами, и дело будет настолько скандально, что его жена волей-неволей должна будет развестись с ним.
– Вы не отдаете себе отчета, какой вздор вы говорите! – вскричала она.
– Ах вы, дура, дура!
Тон его был настолько пренебрежительный, что она вспыхнула от негодования. Прежде она слышала от него только милые, ласковые, любезные слова, и тем труднее было ей теперь переносить от него оскорбления. Она привыкла к тому, что он всегда был готов исполнить всякую ее прихоть, всякий каприз.
– Хотите знать правду? Он всей душой жаждет возможности жениться на мне. Доротти Таунсэнд согласна дать ему развод, и мы повенчаемся, как только получим свободу.
– Говорил ли он это вам буквально в таких выражениях, или это вывод из ваших собственных впечатлений о нем?
Глаза Вальтера сверкали грубой насмешкой, и Китти почувствовала легкое беспокойство. Она не была уверена, что Чарли ей это когда-либо говорил в таких выражениях.
– Он мне говорил это много, много раз.
– Это ложь, и вы знаете, что это ложь.
– Он меня любит всем сердцем, всей душой. Он любит меня так же страстно, как я его люблю. Вы нас поймали. Я ничего не отрицаю. Вот уже год, как я его любовница, и горжусь этим. Весь смысл жизни для меня сосредоточен на нем, и я рада, что вы, наконец, все знаете. Нам до тошноты надоело прятаться, притворяться и обманывать.
Большой ошибкой с моей стороны было выйти за вас, я не должна была этого делать, я поступила, как настоящая дура. Я вас никогда не любила. Мы с вами ни в чем не сходимся. Вы не любите тех, кого я люблю; то, что вас интересует, мне кажется скучным. Слава богу, это кончено.
Он слушал ее спокойно, ни один мускул его лица не дрогнул. Он выслушал ее со вниманием, и по выражению лица не было видно, чтобы ее речь произвела на него впечатление.
– Знаете ли вы, почему я согласилась стать вашей женой?
– Потому что вы хотели выйти замуж раньше вашей сестры…
Это была правда, и ей показалось забавным, что он это знает. Странно то, что, несмотря на страх и на злобу, которую она к нему чувствовала, ей стало его жалко.
Он слегка улыбнулся.
– Насчет вас я никогда иллюзий не имел. Я знал, что вы пустая, легкомысленная и глупая женщина, но я вас полюбил. Я знал, что ваши вкусы, ваши идеалы пошлы и низки, ко я любил вас. И то, что другие мужья считают своим правом требовать, я принимал как милость от вас.
Таких слов Китти никогда не слыхала; всю жизнь ее хвалили, восхищались ею, всячески льстили ей. Ею овладел бешеный гнев, всякий страх был забыт, кровь застучала в висках, и злоба душила ее.
Оскорбленное тщеславие может сделать женщину столь же мстительной, как львицу, у которой отняли детенышей. Ее чудные глаза потемнели от злобы, но она не потеряла самообладания.
– Если мужчина не умеет привлечь женщину и заставить ее себя полюбить, то это его, а не ее вина.
– Очевидно.
Его насмешливый тон усилил ее раздражение. Она почувствовала, что, сохранив хладнокровие, она сможет сильнее уязвить его.
– Я, конечно, не очень образованная и развитая женщина. Я самый обыкновенный, средний человек. Я люблю то, что любят те люди, между которыми я прожила всю жизнь. Я любила танцевать, играть в теннис; люблю театры и люблю мужчин, которые хорошо играют во все игры.
Мне всегда было с вами скучно, и мне надоело то, что вас занимает. Вы меня таскали по бесконечным, картинным галереям в Венеции, когда я предпочла бы играть в гольф в Сандвиче.
– Я это знаю.
– Мне очень жаль, что я не оправдала ваших надежд. К сожалению, я всегда чувствовала к вам физическое отвращение. Едва ли вы имеете право поставить мне это в упрек.
– Я вас и не упрекаю.
Китти было бы много легче, если бы он пришел в бешенство и начал бы неистовствовать и кричать. Она бы тогда отвечала ему тем же, но его сверхчеловеческое самообладание бесило ее, и в эту минуту она возненавидела его, как никогда прежде.
– Мне кажется, что вы даже не человек. Отчего вы не вломились в комнату, когда вы знали, что мы с Чарли там. Вы могли бы хоть попытаться исколотить его. Вы, верно, боялись?
Как только она произнесла эти слова, ей стало стыдно, и она покраснела. Он не отвечал, но его глаза выражали ледяное презрение, и едва заметная усмешка скользила по его губам.
– Может быть, как известное историческое лицо, я слишком горд, чтобы драться.
Китти не нашла никакого ответа и только пожала плечами.
– Кажется, я сказал все, что имел сказать. Если вы откажетесь ехать в Мей-Тан-Фу, я возьму свое прошение обратно.
– Отчего вы не хотите дать мне развод?
Он перестал, наконец, смотреть на нее, откинулся к спинке кресла и зажег папиросу.
Он докурил ее, не произнеся ни слова, и, бросив окурок, обратился к ней с легкой улыбкой.
Снова он посмотрел на нее.
– Если миссис Таунсэнд обещает мне, что она даст мужу развод и, если я получу от него письменное обещание, что не позже недели, после утверждения обоих постановлений суда, он на вас женится, я согласен исполнить вашу просьбу.
В его голосе слышался какой-то оттенок, который смутил Китти, но из самолюбия она должна была с достоинством принять его предложение.
– Это очень великодушно с вашей стороны, Вальтер.
К ее удивлению он вдруг разразился громким смехом. Она сердито вспыхнула.
– Над чем вы смеетесь? Тут ничего нет смешного.
– Извините. Вероятно, чувство юмора у меня иное, чем у вас.
– Поторопитесь, если вы хотите застать Таунсэнда в канцелярии. Если вы решите ехать со мной в Мей-Тан-Фу, то необходимо выехать послезавтра.
– Вы хотите, чтобы я ему сегодня же сказала?
– Зачем терять время?
Ее сердце забилось сильнее. Беспокойства она не чувствовала, но что-то неуловимое ее тревожило. Ей бы хотелось получить возможность отложить этот разговор, немного приготовить Чарли.
Она была вполне уверена в нем; ведь он любит ее так же сильно, как и она его. Преступно было бы даже допустить мысль, что он не примет с восторгом выход, навязанный ему обстоятельствами. С серьезным лицом она обратилась к Вальтеру.
– Я думаю, вы не знаете, что такое любовь. Вы не можете себе представить, как мы с Чарли безумно влюблены друг в друга. Для нас только это и важно. Всякая жертва, которую потребует наша любовь, будет для нас легка.
Он слегка поклонился, но ничего не сказал и проводил ее глазами, пока она мерными шагами выходила из комнаты.