– И что дальше?
– А дальше в дело вступила оппозиция. Они просто рвали и метали. Помнишь ту, в роговых очках, из «Единого списка»?[7]
Стиин стоит у газовой плиты, пробует готовящееся блюдо и с улыбкой кивает. Фоном играет радио. Роза наливает в бокал красное вино и собирается налить и ему, но он останавливает ее жестом.
– Это та, что надралась на рождественском обеде? Которую домой отправили?
– Да, именно она. Вдруг поднялась с места в центре зала и принялась поливать премьера, а председатель Фолькетинга попытался заставить ее сесть на место, однако безуспешно. Но тут она и на председателя накинулась. А еще раньше отказалась встать, когда в зал вошла королева, за что половина парламента стала ей ухать. Ну а под конец до того распалилась, что отбросила свои бумаги, и те вместе с ее ручкой и очечником разлетелись по всему залу.
Роза смеется, и Стиин улыбается ей в тон. Он уже и не помнит, когда они в последний раз вот так мирно беседовали на кухне, но ему представляется, что было это давным-давно. Он выбросил из головы все, о чем ему было невыносимо думать и что могло бы огорчить ее. Их взгляды, в которых еще не погасла улыбка, встречаются, и целое мгновение они молчат.
– Я так рад, что у тебя выдался удачный день…
Она кивает и делает глоток вина – слегка поспешный, на его взгляд, – но по-прежнему улыбается.
– Да, кстати, ты не слышал о новом спикере фракции Датской народной партии?
Раздается звонок ее мобильного телефона, лежащего на кухонном столе.
– Ладно, я потом тебе расскажу. А пока переоденусь и заодно поговорю с Лю о завтрашней докладной.
Роза берет телефон и, поднимаясь по лестнице на второй этаж, начинает разговор. Стиин высыпает рис в кипящую воду, и в этот момент звонит дверной звонок. Это его ничуть не смущает – наверняка Густав возвращается от Калле и не желает рыться в карманах в поисках своего ключа…