Худшие ожидания, как не были горьки, но новь явилась в ещё более трагическом окрасе.
Текущие события развивались неспешно, но не предлагали крепким крестьянским семьям ни в идущих сегодняшних событиях и уже просматривающихся будущих переменах благоприятных перспектив. Новые власти решительно и бескомпромиссно разрушали привычный уклад северных славян.
– Отец! – взволнованный ещё в полной мере не сознающий случившейся трагедии, с порога вернувшись с собрания сельского совета, выложил Иван,
– Землю – то у нас отнели.
– Чево мелёшь-от, Иван?! Как это отнели!
– В колхозе нонче земелька наша отец. Вся туда пошла. Так власть порешила. Отвели нам с тобой гору за ручьём, где испокон веков ничего не росло. Уполномоченный, язва, потешился, будет тепере, мол, у вас Иван цельная Федорина гора. Пашите, сейте, подначил. Все, кто в колхоз не пишотся однеми неудобицами и оделили. Мартыновским совсем ни чего не отмерили. Не в заслугах, мол. Земелька там испокон веков хорошо родила. Плохоёт и не нашлось. Как посмеялись над работными – то мужиками.
Поверженный не заслуженной обидой отец долго молчал, постукивая костяшками пальцев о столешницу обеденного стола. Кто он теперь без земли? Мыслимо ли такое! Будто душу вычерпнули разом до дна.
– Можот напутали местныё-то? Земелька властью крестьянину была обещала. Эстоль дел-от натворили. Головушек положили не омерить. Царя и того погубили окоянныё. С ним – то выходит спокойней нам жилось. Эк будут танцевать да приплясывать на крестьянстве-то так изведут вконец народ-от.
– Не попутали отец. Они, активисты наши, без верхов и пукнуть – то дак только потихому в кулачёк, чтоб не досадить.
Вновь долго молчали.
– Стойно врагами стали люди-то работящиё. Придёт время. Господь рассудит, кто на земле хозяином должон быть.