Чванливость провинциальных дам заставляла глаз Лары дергаться сильнее, нежели расшаркивания в общении с Аней. К тому же, спойлер, отдыхать на территории, где слухи о тебе разлетаются круче твитов Роулинг про женщин и менструацию, затея скверная. Впрочем, Лара, знающая принципы разработки желтушного контента, держалась с честью. Иногда, а особенно в самом начале, с непривычки она позволяла себе лишнего: говорила вспыльчиво и использовала не самые достойные выражения, вела себя не так, как стоит незамужней барышне. Но одно дело – собственная репутация, которая, к слову, у Лары была весьма неоднозначная, но громкая, а все знают, что любой пиар – это пиар, и совсем другой разговор о чужом достоинстве. Позориться самой можно, позорить Аню – моветон.
Поэтому, когда в тот вечер в гостиной госпожи Вейцман прозвучали слова: «Лариса Константиновна, мы наслышаны о ваших музыкальных дарованиях, не были бы вы так любезны исполнить нам что-нибудь?», Лара, умеющая уверенно играть разве что «Неудачницу» Алены Швец, пожала плечами и кокетливо сообщила:
– Прошу меня простить, милостивая Екатерина Андреевна, но сегодня я не в голосе, боюсь, что простыла в пути, и предпочту поберечь связки.
– Ох, полно вам! – не успокоилась госпожа Вейцман. – Моя дочь, Натали, давеча гостила у моей сестрицы, в столице только и разговоров, что о ваших талантах.
Пухлая женщина, в платье, демонстрирующем разом все богатство семьи, точно хотела уличить Лару во вранье, но коли не Лара пустила слух о своем таланте, то и не ей за это краснеть.
Аня с замиранием сердца следила за развитием событий. Ей, как никому иному, было известно о талантах Ларисы Константиновны. Да что там таланты, беда крылась в репертуаре графини. Впервые, когда Аня услышала, как Лара напевает: «Мне не нужен твой кошель, / И не нужна от тебя сумка. / Знаешь, ты не мой кобель, /А я не твоя су… (су-су)», покраснела, побледнела и поспешила прекратить слушать столь пошлый мотив. Со временем Аня, конечно же привыкла к простонародным и грубым песням, но весьма справедливо полагала, что к таким пассажам готова местная публика не была.
– Боюсь, что слухи ходят обо мне разные, и верить каждому было бы весьма легкомысленно. – Она мило улыбнулась.
– Пустое кокетство не делает чести даме, – услышала Лара едкий комментарий, обращенный к Натали Вейцман.
– Смею вас заверить, господа, я ни в коем случае не пытаюсь услышать больше лестных слов и заставить вас умолять меня. Но к числу моих достоинств музыка относится едва ли. – Она оглядела гостиную и добавила: – Могу продекламировать стихи, ежели вас подобное развлечет.
– Лариса Константиновна, мы все же вынуждены настоять, – вмешалась наконец Натали, которая недавно удачно вышла замуж, о чем ее мать сообщила уже раз пять.
На самом деле эта настойчивость и отличала местную публику от петербургской. Конечно, при подобной бесцеремонности у Лары было куда меньше шансов осрамиться, но подобная назойливость докучала девушке: в конце концов, она все еще оставалась представительницей современного высокопсихологизированного общества, где все знают, что никто никому ничего не должен. Здесь нужно отдать Ларе должное: она прекрасно понимала, что в социуме все должно быть гармонично, а значит, и отношениям стоит быть взаимовыгодными. Проще говоря, жить среди людей – быть от них зависимым. Но в сложившейся ситуации Лара бы предпочла нести в мир нетоксичные идеи, лишь бы избежать пианиновой пытки.
– Что ж, раз вы настаиваете, мне ничего не остается, как исполнить вам одну композицию. Петь я, конечно, не обещаю, мое горло, как и пятью минутами ранее, доставляет мне уйму неудобства.
Лара встала и небрежно направилась к инструменту.
Она чувствовала себя на экзамене по экономике, когда по этому предмету знала разве что имя преподавателя; коли это был дистанционный экзамен, то из соседней комнаты все решал ее отец. Собственно говоря, в сложившейся ситуации Лара решила провернуть эту схему с «удаленным доступом» еще раз.
Больше Лары трепетала лишь Аня. Она уже успела несколько раз представить, как ее спутница начинает петь что-то вроде: «Ты тащишься от этого вампира чудесного, хочешь стать его женой и подарить ему девственность» – и как госпожа Вейцман падает без чувств. Хотя последнее было бы не так и плохо. Госпожу Вейцман Аня не любила с детства.
Лара притормозила и как ни в чем не бывало заявила:
– Коли я не в силах петь, пусть мне составит компанию Анна Матвеевна. Мы не так давно разучивали с ней модную в Американских Штатах композицию.
Лара села за инструмент и внимательно проследила за безропотно подошедшей Аней. Возражать та конечно же не стала, но побледнела еще сильнее.
Лариса Константиновна вздохнула, пожалела, что не выпила для храбрости, и начала играть. Исполнять на пианино Лара умела две вещи, и о второй она вспоминала отчего-то преступно редко. Когда-то давно, когда Лара была уже не ребенком, но все еще не взрослой девушкой, к ней полгода ходила преподавательница по фортепиано. Разучить за все это время Лара смогла только «Let it go». Зато насколько качественно!
Лара начала играть, а растерянная Аня – внезапно для самой себя – бойко подхватила. Лариса Константиновна очень хорошо играла в карты. Если вам кажется, что умение играть в карты и соло Ани никак не связаны, то, так и быть, сейчас вам объясню. Лара умела чудесно слушать и анализировать. Она настолько качественно овладела этим навыком, что… Впрочем, раз уж вас не было в то время, когда Лара работала в театре, уделим этому эпизоду чуть больше внимания.
История эта случилась несколько лет назад, когда Лара еще верила в справедливость и важность работы журналистом. Тогда она ничего не боялась и на все претензии отвечала: «В первую очередь я журналист». В определенный период жизни Ларе неистово захотелось перемен, и она пошла волонтером в театр. Там Лара продержалась недолго: наслушавшись смешных историй об актерах от других волонтеров, например ту, где солисты собирали у труппы деньги на абонемент в спортзал, Лара радостно написала текст. Несложно догадаться, что администрация не стала терпеть под сводами культурного заведения наушника и шпиона, и довольно быстро Ларе дали расчет. Собственно, вот и вся история про театр.
С тех пор Лара была безмерно осторожна в выражении своего мнения. Но стоило ей расслабиться, позволить себе открыто выражать позицию, как в ту же минуту ей прилетало в лоб.
Так или иначе, но слушать Лара умела отменно. Поэтому в очередной раз, спускаясь на первый этаж своего петербургского дома, она услыхала знакомые мотивы. Здесь остановимся и скажем, что Лара делала на втором этаже: после долгих поисков она все же поняла, где именно в ее особняке будет располагаться квартира прабабки по папиной линии в XXI веке, и затеяла великое переселение из нижних комнат. Но речь здесь совсем не про Ларину миграцию по дому, а про то, что Лара уже не раз слышала, как Аня напевает песню из «Холодного сердца». Мотивчик у нее и правда прилипчивый, здесь спорить сложно.
Справедливости ради, начало у песни мелодичное и весьма консервативное, поэтому Анна Матвеевна, в ее нежно-сиреневом платье, сшитом по последней моде, могла завоевать сердце любого, будь в этой гостиной хоть одно сердце, которое хотелось бы завоевывать. И вот, когда Аня была готова взять высокую ноту, в комнату ворвалась Марфа.
– Барыня! барыня! – истошно вопила нянька. – Катюшенька! Катюшенька!
Глаза Натали округлились. Она подскочила:
– Что с моей дочерью?
– Катюшенька не дышит! – рыдала Марфа, держащая в руках тельце.
Не отдавая себе отчета, Лара резко встала и направилась к Марфе. О шестимесячной Катюшеньке все были наслышаны так же, как и о богатом муже Натали. Лара осторожно взяла младенца и бережно положила на пол. Из вшитого кармана девушка извлекла зеркальце и поднесла его ко рту младенца.
– Лариса Константиновна! Что вы делаете?! – заорала Натали, видя, как гостья лезет пальцами в рот Катюшеньки.
– Она все еще дышит, – быстро отозвалась Лара.
– Господи праведный! Что же это?! – причитала госпожа Вейцман.
– Заткнись! – рявкнула Лара, захватившая металлический объект в гортани ребенка.
Женщины в ужасе замерли, молились все. Казалось, что одна Лара сохраняла спокойствие. На деле одна лишь Лара не знала молитв, но отлично знала билеты из медицинского блока для ГАИ. Наконец она вытащила на свет крестик. Очевидно, нитка порвалась или развязалась и малютка проглотила металлический кусочек.
Лара снова поднесла зеркальце. Теперь Катюшенька действительно перестала дышать.
– Лариса Константиновна, что происходит? – практически беззвучно зашептала Натали.
– Херня… – Лара пыталась понять, что делать дальше. Теорию она знала отлично, но откачивать детей ей еще не приходилось. – Так, – шептала она себе инструкцию: – пять вдыханий, тридцать нажатий.
Лара закрыла губами рот и нос младенца и начала вдыхать воздух. Пять раз по секунде. Затем пальцами массаж сердца. Первый заход – неудача.
– Наташа, быстро сюда! – скомандовала Лара.
Мать замялась.
– Бегом! – рявкнула девушка. – Делаешь пять дыханий, как делала я. Затем я делаю массаж сердца. Работаем быстро – Катя живет.
Натали лишь закивала, глотая слезы.
Раз. Два. Три. Четыре. Пять. Раз. Два, три… Тридцать. Раз за разом… и Катя заорала.
– Хвала Всевышнему! – обрадовалась госпожа Вейцман.
– Хвала ГАИ… – пробормотала Лара и отошла в сторону, затем добавила: – Зовите лекаря, ежели еще этого не сделали… Прошу простить, думаю, что нам пора.
– Лариса Константиновна! Душенька, вы спасли мою дочь, как могу я вас благодарить? – гладила малютку Натали.
– Не стоит, – слегка склонила голову Лара, – желаю скорейшего выздоровления вашей дочери. Доброго вечера.
Лара вышла из гостиной. Аня раскланялась и поспешила вслед за подругой. Холодный ветер обхватывал ее голые руки. Девушка медленно прошла мимо саней Мишиных. Лару трясло.
– Лариса Константиновна, то, что вы сделали, было невероятным! – в очередной раз восхитилась ею Аня.
– Я не вызвала скорую, – дрожащим голосом сообщила Лара.
– Что не сделали? – переспросила Аня. – Это было просто невероятно! Вы что, были медсестрой на войне?
– Я не вызвала скорую, – упорно повторила Лара. – Не вызвала скорую, а должна. Была четкая инструкция. План! Здесь нет скорой! – почти заорала Лара.
– Что такое «скорая»?
– Если со мной что-то случится, меня не спасут!
– Лариса Константиновна, что вы такое говорите? – начала нервничать Аня.
– Я не смогу позвонить… Я искала телефон! Хотела загуглить! – Слезы потекли по щекам.
– Я не понимаю… Лариса Константиновна, что вы такое говорите? Прошу вас! Вы меня пугаете.
– Неважно! – воскликнула Лара, подхватила юбки и помчалась в сторону усадьбы.
Она была уверена, что знает дорогу, но был ли у нее вариант не знать пути? Ведь у Лары не было навигатора. Девушка ощущала жизнь в новом мире, как игру, дополненную реальность, то, что не может ранить, но вот она с трудом откачала младенца. Спасла ребенка без Гугла и спасателей. Это пугало больше всего. Игра в Средневековье веселила, но реальная опасность, которую сулило отсутствие элементарных благ, повергла ее в ужас.
Больше всего на свете Ларе хотелось кому-то рассказать о том, что она чувствует. Написать психологу, закинуться антидепрессантами и посмотреть с мамой комедию. Отчего-то ей так сильно захотелось просто кого-то обнять. Нет, ей хотелось забиться в угол и ждать, когда придет мама и скажет, что все будет хорошо. Но мама не придет. Психолога не будет. Таблеток не дадут.
Начинало смеркаться. Лара могла экспертно заявить, что заблудилась. Заблудилась где-то в диких землях между двух деревень. Если бы Лара не сбилась с пути, то наверняка встретила бы по дороге хотя бы Аню, возвращающуюся на санях. Нет, дело – максимальная дрянь. Девушка была зла на себя, на свою глупость и позднее изобретение интернета. В какой-то момент она настолько вышла из себя, что начала пинать сугроб на обочине: как говорил психолог, важно найти выход эмоциям, иначе они могли завести ее в Сибирь.
– Сударыня, вы что-то потеряли? – К Ларе подскакал рыцарь на вороном коне.
– Разве что себя, сударь. – Она улыбнулась, надеясь, что этот приятный молодой человек окажет ей помощь, а не изнасилует.
– Могу ли я быть чем-нибудь полезен? – Молодой офицер явно был в пути уже изрядный отрезок времени.
– О! Вы действительно выручили бы меня. – Лара пришла к выводу, что в ближайшее время ее женскому достоинству ничто не грозит. – Я гостья в имении Мишиных, но боюсь, что совершенно сбилась с пути.
– Вы гостья Маргариты Львовны?
Девушка радостно кивнула, по крайней мере, он знает, куда ей нужно.
– Позвольте вас сопроводить, очевидно, вы, барышня, прошли съезд и идете в противоположном направлении. – Юноша спешился. – И, простите мне мою грубость, я не представился, поручик Георгий Михайлович Уваров, к вашим услугам.
– Лариса Константиновна Вовк, в армии не служила. – Она протянула ручку.
Идти с симпатичным юнцом было веселее, чем одной. Еще было приятно осознавать, что смерть в сугробе ей не грозит, по крайней мере сегодня.
– Позвольте узнать, Лариса Константиновна, надолго ли вы в наши края?
– Что ж, будем здесь еще недели две, а затем в Петербург. – Лара поежилась от холода.
– Прошу простить мое любопытство, но вы родственница Маргариты Львовны? Дело в том, что я вырос в этих краях, но вас вижу впервые, – любезничал молодой офицер.
– Нет, что вы, я близкая подруга Анны Матвеевны, думаю, что вы с ней знакомы. Если мне не изменяет память, она упоминала вас как-то.
Лара внимательно всмотрелась в лицо юноши, ища реакции на упоминание имени подруги. Уваров явно взбодрился и решил полюбопытствовать:
– Анна Матвеевна вспоминала обо мне?
– Разумеется, как и о вашей матушке Анне Ивановне, а также о большей части соседей, – нанесла пощечину его самолюбию Лара.
– Вот как… – протянул поручик.
– О, не огорчайтесь, уверена, Анна Матвеевна будет рада вас видеть, тем более, вы буквально спасли жизнь ее преданного друга, – усмехнулась Лара и ускорила шаг: холодало. – Позвольте, поручик, и мне полюбопытствовать, надолго ли вы в этих краях?
– Что ж, раз вы спросили, то я прибыл на именины матушки. Затем направляюсь в Московский полк, – рапортовал Георгий Михайлович.
– Отчего же не в столицу? – Ларе льстило, что отныне Питер стал действительно лучшим городом России.
– Нет-нет, Московский полк квартируется в Санкт-Петербурге…
– Тогда с чего он Московский? – поразилась Лара, но быстро собралась и добавила: – Прошу простить мое невежество, но в вопросах военных я профан.
– Лариса Константиновна! Слава Всевышнему, вы живы! – выскочила из гостиной взволнованная Аня.
– Полно вам, не стоило беспокоиться, судьба моя была в надежных руках поручика Уварова, – отозвалась Лара, хотя предпочла бы сказать что-то вроде: «Какого черта вы меня не искали?! Я бы сдохла в сугробе!»
Холл был тускло освещен, Лара была уверена, что здесь и похоронит остатки своего отличного зрения. Хотя, с другой стороны, подобная темень помогала скрывать убогость убранства, что однозначно на руку семье Мишиных. Ведь один из самых видных женихов Архангельской губернии стоял прямо-таки посреди этого мрака.
– Георгий Михайлович! Какой приятный сюрприз! – На лестнице возник силуэт Маргариты Львовны.
– Мое почтение, дамы, – поклонился разгоряченный холодом офицер.
– Прошу вас, в знак нашей признательности позвольте угостить вас чаем.
Не то чтобы сильно, но все же сильно Лару зацепил тот факт, что она, Лариса Константиновна, давшая крышу над головой Ане, сшившая ей платьев на шестьсот рублей, была менее желанной гостьей, чем этот малолетний красавчик. Однажды Ларин друг, с которым Лара не хотела дружить, потому что он не хотел с ней встречаться, заявил, что истинная причина разлада в их платонических отношениях крылась в том, что у этого парня нет вагины. Тогда Лару еще обвинили в сексизме и неспособности нормально общаться с парнями. Что ж, теперь, стоя посреди потрепанного временем холла, Лара понимала, что именно тогда чувствовал Андрейка: Ларе были не рады в этом доме только лишь из-за наличия этого дивного полового органа.
– Любезная Маргарита Львовна, благодарю за ваше приглашение, но, боюсь, вынужден отклонить его. Весь день был в пути, но так еще и не добрался до отчего дома, – начал неспешную тираду поручик.
Лара не была уверена, что именно стояло бы на первом месте в топе бесячих вещей прошлого, возьмись она составлять такой список, но медленный темп речи и длинные обороты однозначно заняли бы призовое место. Здесь люди не спешили, а у Лары начинался нервный тик от тишины и неспешности. Она вздохнула и направила все свои моральные силы на восприятие беседы.
– Однако позвольте вас заверить, что завтра днем я намерен нанести вам визит, – заверил он. – Милая Анна, мы ведь не виделись с вами несколько лет, нам есть что вспомнить.
– Ох, Георгий Михайлович, это было бы так мило с вашей стороны, – обрадовалась Аня.
– Что ж, в таком случае не будем боле задерживать нашего гостя, – начала разгонять позднюю сходку в коридоре Маргарита Львовна.
– И снова благодарю вас за мое спасение, поручик, – кивнула Лара.