Всё было готово к открытию цеха. Оформлена входная группа, подготовлена презентация и дегустационные наборы для потенциальных клиентов. Разложены флаеры и корпоративные пакеты. А главное, мы успели сделать все десерты, на которые подписали договора. Утром они должны были отправиться к первым заказчикам. Проверив всё несколько раз, я вышла на улицу.
Город уже не был таким раскалённым как днём, и я решила пройтись пешком до банка. Ноги гудели от бесконечной беготни, спина отламывалась, но душа пела. Завтра мы разрежем ленточку и покажем представителям кафе и детских центров, наши десерты. Заключим договора, начнём работать на полную мощность!
Медленно цокая каблуками по асфальту, я не замечала ничего вокруг. Думала о будущем. Погружённая в свои мысли дошла до отделения банка. Ночью в нём работал только зал с банкоматами. Они-то мне и были нужны, чтобы снять деньги на живые цветы, которые доставят утром. Аванс я внесла ещё неделю назад, а окончательный расчёт уговорила сделать по факту.
На ступеньках оступилась, испугавшись внезапно взвывшей сирены за моей спиной. По дороге промчалась пожарная машина. Одна, вторая, ещё пара. Они пронеслись мимо с бешеной скоростью. От предчувствия неприятностей я поёжилась, как от внезапного ледяного дуновения ветра. Глупости всё это! Просто от нервов и недосыпа.
Решительно вошла в комнату с банкоматами. Достала карточку, с сожалением взглянув на севший телефон. Пока соображала сколько надо снять денег, в комнату вбежали двое подростков. Один кинулся к соседнему банкомату, а второй что-то судорожно печатал в телефоне.
– Да я тебе говорю, что опять учения. Как на прошлой неделе на Новостройке. Щас ещё скорую с полицией пригонят.
– Сань, да какие учения? Четыре машины! На учения гоняют две, ну максимум 3.
– Спорим?
– Нафиг надо?
– Да, Никит, я те говорю – учения. Если б горело, мне б уже мамаша позвонила. Им в родительский чат сразу всякую хрень скидывают.
– Ты в интернете поищи. Я пока кину денег на телефон, а ты новости глянь.
– А я чем занимаюсь? Но пока нигде ничего. Ни в новостях, ни в группах.
За окном пролетела скорая с мигалками, а за ней 2 полицейские машины. Раздался громкий рингтон и тот, к которого называли саней, выматерившись, принял звонок.
– Да, мам… С Никитой… В банкомате… Нет, в промзону не пойдём… А где?… На бывшей ткацкой?… А сильно горит?… А откуда знаешь?… Ну, ладно, пока, скоро вернусь… Да обещаю я тебе, чё ты как с маленьким? Скоро!
Положив отключив вызов, он повернулся к другу.
– Административка горит в Промзоне. Мамке в чат скинули фотки. Там прям полыхает и дым из окон. Уже оцепление поставили.
Больше я ничего не слышала. Выскочила на улицу. Не чувствуя ног, кинулась к Промзоне. Сердце бешено стучало в груди, а в голове билась мысль «горим-горим-горим». Мимо меня проносились пожарные машины, кареты скорой помощи, полицейские автомобили с мигалками. Их сирена эхом отзывалась внутри меня, била, как железный язык колокола, многократно усиливая тревогу.
Воздуха не хватало. Он вонял гарью и отчаяньем. И чем ближе я была к кондитерскому цеху, устроенному в бывшем административном здании ткацкой фабрики, тем отчётливее понимала, что горит именно он. С каждым шагом во мне становилось всё меньше и меньше надежды на чудо.
На перекрёстке я остановилась, упёрлась в колени руками, чтобы унять боль в груди и хоть немного отдышаться. Из-за поворота были видно зарево пожара. Сюда долетали удушливый запах жжёной пластмассы и лохмотья пепла. В конце концов я немного успокоила дыхание, выпрямилась и сделала шаг за угол.
Горело всё.