Даже громкий металлический звук спиц, часто ударяющихся друг о друга, не смог заглушить ехидного смешка, изданного бабкой Ядвигой. Друзья с удивлением посмотрели на неё. Старуха ничего не сказала, но по её лицу легко можно было догадаться, что она думает о мужчинах, принимающих решение с оглядкой на мнение женщин. Олег и Михайло переглянулись и смущенно улыбнулись, но принятого решения менять не стали. У бабки Ядвиги, как и у Тимофея, был свой, специфический взгляд на жизнь, который мог показаться странным любому другому человеку. Да и казался.
– Давай думать дальше, – предложил Олег.
И они снова начали размышлять. Но других идей им в голову не приходило. Молчание затянулось. Видимо, у Михайло был такой несчастный вид, что бабка Ядвига пожалела его. Её материнское сердце дрогнула, и она скрипуче произнесла:
– А что с золотым алтарём в капище? Или волхв Ратмир обменял его на деньги, как и свой стыд?
Олег был так поражён, что даже пропустил мимо ушей оскорбление, которое мимоходом было нанесено его деду, что вызвало бы у него неподдельный гнев в любое другое время.
– Ядвига Станиславовна, откуда вы знаете про алтарь?! – воскликнул он.
– А как мне не знать, если я его сама волхву подарила в былые времена, – невозмутимо проговорила бабка Ядвига, и спицы в её руках замелькали с головокружительной быстротой, давая понять, что обсуждать далее эту тему она не хочет.
Но Олег не собирался так просто сдаваться. Он был слишком заинтригован, чтобы уступить желанию бабки Ядвиги, по всему видать, уже пожалевшей о своих нечаянно вырвавшихся словах. Но, как говорится, слово не воробей…
– Ядвига Станиславовна, так не пойдёт, – настойчиво произнёс он. – Сказав «а», говорите и «б».
– Это еще почему? – искренне удивилась старуха. – Кто меня принудит?
И Олег был вынужден с ней согласиться. Тогда он решил изменить тактику.
– И вовсе алтарь не из золота, – сказал он, стараясь, чтобы голос не выдал его. – Одна только видимость, подделка. Этак можно подумать, что и Луна – гигантский золотой самородок.
– Видимость? – возмутилась бабка Ядвига. – Да как у тебя только язык повернулся такое сказать, паршивец! Неужели ты думаешь, что я…
Она собиралась закончить фразу словами «могла подарить подделку тому, за кого мечтала выйти замуж?», но вовремя одумалась, в очередной раз сглотнув каплю крови. Вместо этого старуха сказала:
– Перед тем, как подарить эту глыбу Ратмиру, я сколола с неё кусочек и показала его городскому ювелиру.
– Неужели специально для этого ездили в город? – поразился Олег. Он не мог в такое поверить, зная нелюдимость бабки Ядвигу.
Но та лишь бросила на него презрительный взгляд и не ответила, продолжив свой рассказ.
– Так ювелир, как увидел его, так даже вспотел от волнения. Сказал, что это золото самой высокой пробы, чистоты доселе не виданной. После чего, не торгуясь, предложил мне за него такую цену, что, по его словам, мне хватило бы на год проживания в самой роскошной гостинице, а питаться я все это время могла бы в самых дорогих ресторанах. И еще осталось бы на всякую мелочь – одежду, украшения, развлечения.
Старуха помолчала, словно давая Олегу возможность подумать над её словами, а потом язвительно спросила его:
– И почему я должна была ему не поверить? Он сам мне так сказал, я его за язык не тянула.
– Действительно, почему, – неопределенно произнес Олег, не зная, что и думать обо всём этом. Неожиданно ему в голову пришла мысль, которую он тут же высказал: – Если только он не пал жертвой ваших чар и не говорил то, что вы хотели услышать.
Но бабка Ядвига опровергла и это предположение.
– Это уже потом, – буркнула она. – Когда я собралась уходить. А до этого всё было по-честному, без обмана и морока. Говорил он то, что думал. И всё расспрашивал меня, где я взяла это золото. Очень уж ему хотелось это знать. Вот тогда я и…
Бабка Ядвига не договорила, но её улыбка досказала всё за неё, и Олег даже невольно пожалел ювелира, о котором шла речь. «Впрочем, сам виноват», – подумал он и заинтересованно спросил:
– И в самом деле, а где вы взяли этот самородок? Не на огороде же нашли? Да у вас и огорода-то нет и, думается мне, никогда не было.
– В горной пещере, – сухо сказала бабка Ядвига. – А где эта пещера находится, тебе, мил человек, знать ни к чему. Соблазн это великий для тебя. А как говорит отец Климент в своих проповедях, если кто кого соблазнит, тому лучше бы повесить жернова на шею и утопиться в море. Оно мне надо?
– Вы и проповеди отца Климента слушали? – изумился ещё больше Олег. – Неужели в храм божий ходили?
– Я ходила, или он сам ко мне приходил – тебе-то не всё ли равно? – усмехнулась бабка Ядвига. – Я ведь не всегда старухой была и в лесу жила. Знавала и другое времечко…
Она замолчала, и её глаза затуманились, как это бывает при приятных воспоминаниях. И даже лицо старухи показалось Олегу не таким ужасным, как обычно. Оно было даже привлекательным, если приглядеться. Причём без всякого гипноза и наведённого морока.
Но это впечатление быстро прошло. Уже через минуту бабка Ядвига очнулась от воспоминаний о своей молодости и снова стала собой, злобной, старой и уродливой. И Олег поскорее отвёл свои глаза в сторону, чтобы ненароком не стать её жертвой.
– Так я не понял, – проговорил простодушный Михайло, который всё это время молча слушал их разговор. – Даже если алтарь в капище весь из чистого золота – так что с того?
Олег задумчиво взглянул на него. И ответил не сразу.
– В этом случае мы можем его продать. И выручить столько денег, что хватит и на школу, и на всё остальное до конца наших с тобой дней.
– Мы? Наших? – искренне удивился Михайло. – Ты, случаем, не оговорился ли, дружище? При чем здесь я?
– При том, что ты имеешь на этот алтарь столько же прав, сколько и я, – пояснил Олег. – А, может быть, даже и больше. И не спорь, пожалуйста!
– Как скажешь, – пожал плечами Михайло. – Только зачем мне деньги? Я заранее отказываюсь от своей доли в твою пользу.
– Там разберёмся, – рассеянно отмахнулся Олег. – Если будет с чем. Я так обрадовался, что совсем забыл о Тимофее. А он никогда не позволит нам продать алтарь. Да и верно – какое капище без алтаря? Он необходим для служения Велесу.
– Это правда, – согласился Михайло. – Насчет Велеса не знаю, но старик был очень предан волхву Ратмиру, а теперь свято чтит его память. Тимофей костьми ляжет, но не позволит вынести алтарь из капища.
Они снова загрустили. Неожиданно Михайло звонко ударил себя ладонью по лбу, точно прибил назойливого комара.
– Что же это я! – воскликнул он весело. И спросил: – Матушка, где мой знак жреца Перуна?
Бабка Ядвига с подозрением посмотрела на него и спросила:
– А тебе зачем?
– Надо, раз спрашиваю, – сказал Михайло, улыбкой смягчая резкость ответа. – В заветном сундуке, небось, прячешь, под семью замками?
Не дожидаясь признания матери, которая не спешила ему отвечать и смотрела на него всё с тем же неодобрением, он встал и подошёл к неприметной двери в углу комнаты, ведущей в чулан. Здесь бабка Ядвига хранила старые или пришедшие в негодность вещи, но это было для отвода глаз. Под хламом прятался сундук, изготовленный из крепкого дуба, с окованными железом углами, расписанный фантастическими птицами и зверями. В нём бабка Ядвига прятала то, чем дорожила по-настоящему.
Об этом знали лишь она сама и Михайло. Они же только и могли открыть сундук. Для всех остальных это была непосильная задача, и не только потому, что крышка сундука была очень тяжелой. Стоило кому-то другому даже дотронуться до сундука, как птицы и звери будто оживали и вонзали в чужую руку клыки и когти. Рука покрывалась кровоточащими ранами, которые быстро загнивали и начинали источать зловоние. Спасти человека от скорой мучительной смерти могли только снадобья, секрет которых знала лишь сама бабка Ядвига. Поэтому она была спокойна за содержимое своего сундука, даже когда уходила из дома.
Но сейчас старуха встревожилась. Ее пергаментного цвета лицо стало совсем серым, выдавая сильное волнение. А когда Михайло вышел из чулана, сжимая в кулаке массивную золотую цепь, на которой висел, слегка покачиваясь, большой овальный диск также из чистого золота, она даже издала короткий звук, похожий на страдальческий стон.
Но Михайло не услышал его, и даже не посмотрел в сторону матери. Он подошел к Олегу и протянул ему золотое изделие со словами:
– Это знак жреца Перуна. Не понимаю, как я мог о нём забыть!
Взяв амулет, Олег почувствовал его тяжесть. На лицевой стороне диска рельефной чеканкой выделялся старинный меч с украшенной драгоценными камнями рукояткой. Меч пересекали шесть искрящихся лучей. Это было настоящее произведение искусства. Очень древнее и почти бесценное.
Олег почти сразу вспомнил, где и при каких обстоятельствах видел его раньше. Когда-то он принадлежал Белозару, потомственному жрецу Перуна, который два года назад первым сообщил ему о смерти деда. Потом, когда Олег уже переехал из города в Усадьбу волхва, он прилетел за ним на вертолете в Кулички. Это был мужчина средних лет, невысокого роста и могучего телосложения, с длинными седыми волосами, темно-рыжей бородой и такого же цвета усами. У него был властный голос человека, привыкшего повелевать другими людьми. Он пытался диктовать свою волю и ему, Олегу, а потом начал угрожать. Неизвестно, что из всего этого вышло бы, но вскоре Белозара задрал в лесу медведь, и на этом история закончилась. С тех пор Олег никогда не думал о нём, и даже не догадывался, что жизнь однажды напомнит ему об этом человеке таким странным образом.
«Вот уж действительно ирония судьбы, – подумал Олег, рассматривая золотой диск. – Тот, кто грозил мне неисчислимыми бедствиями, возможно, спасет меня от беды».
А Михайло буквально сиял от радости.
– Ведь он тоже из золота, – сказал он. – И его можно продать за хорошие деньги. Как ты думаешь, их хватит на школу?
Бабка Ядвига, всё это время с тревогой наблюдавшая за ними, не выдержала и вскрикнула:
– Нет, только не это!
Михайло обернулся к ней и с удивлением спросил:
– Почему, матушка?
И бабка Ядвига была вынуждена признаться в своих истинных мотивах, что случалось крайне редко.
– Но ведь тогда ты уже не сможешь быть жрецом Перуна! А я так гордилась тобой…
– Матушка, – с укоризной произнёс Михайло. – Неужели для вас это так важно? Буду я жрецом Перуна или нет – я все равно останусь вашим сыном и буду любить вас. Мне кажется, это главное.
Бабка Ядвига ничего не ответила. Было видно, что в ней происходит яростная внутренняя борьба. Спицы выпали из её рук и упали к ногам, но она даже не подняла их. Черные глаза её то вспыхивали, то гасли, будто маяк, подающий сигналы в тумане. Мускулы лица дрожали, как и руки. Михайло и Олег со всё возрастающим изумлением наблюдали за ней. Наконец старуха сдавленно, будто невидимая рука сжимала ей горло, произнесла:
– В той пещере ещё много золота. Я ведь только обломок от горного кряжа взяла.
Смысл этих слов не сразу дошел до сознания друзей. Первым сообразил Олег.
– И вы можете…? – недоверчиво спросил он, от волнения не договорив фразу.
– А что мне еще остается? – горестно вздохнула старуха. – Ох, сынок, сынок, и в кого только ты такой уродился…
– Матушка, а когда? – спросил Михайло, словно не услышав её. И тут же нетерпеливо уточнил: – Это далеко?
– Не близко, сынок, и не скоро, – ответила бабка Ядвига. – Надо дождаться полнолуния. Иначе пещеру не найти. А найдешь, так не войдешь. Такое заклятие на неё наложено.
– Но полнолуние только через полмесяца, – почти с отчаянием произнес Олег.
Олег и Михайло переглянулись и поняли друг друга без слов. Михайло пожал плечами, давая понять, что бессилен. Олег и сам знал, что уговаривать и переубеждать бабку Ядвигу бесполезно. Да и говорила она, скорее всего, правду. Обманывать ей не было никакого резона.