Ник проснулся вечером около десяти. По телевизору шел какой-то немецкий фильм. Сахно в номере не было.
Без Сергея, конечно, Нику было спокойнее. Он даже рад был отсутствию своего напарника. Но в то же время какое-то ощущение абстрактного долга, подсознание бывшего офицера теребили его, беспокоили, легонько покалывали тонкой иглой, вызывая несильное раздражение. Где Сахно?
Мысли об ужине потихоньку оттеснили мысли о напарнике. Бодрость требовала подкрепления, еды.
Ник спустился в фойе, увидел стеклянную дверь в гостиничный ресторан.
Внутри сидел один прилично одетый старик и пил пиво из тяжелого керамического бокала.
Оглянувшись на вошедшего Ника, он опустил бокал на столик и поднялся, приветливо улыбаясь. Подошел. Спросил по-немецки, что он может предложить гостю.
Ник в конце концов понял, что старик этот – или официант, или что-то в этом роде.
– Повар работает до десяти, – объяснил он Нику. – Но у нас кое-что из горячего осталось, могу подогреть в микроволновке…
Простота и домашность этого заграничного заведения обезоружили Ника. Из предложенного стариком к подогреванию он выбрал какую-то особую сардельку и жареный картофель. По совету старика взял к этому бокал пива.
Уселся за столик.
Старик минуты через три принес весь заказ и пожелал приятного аппетита. Сам вернулся к своему недопитому пиву.
Снова тишина заполнила пространство вокруг Ника. Он почувствовал себя в вакууме, словно отрезанным от пространства, индивидуально запакованным, как костюм химической защиты, который почему-то приходилось таскать во все командировки.
Мысли перескочили на пространство, от которого Ник оказался «отрезанным». Они словно оторвались от головы и полетели в Саратов, к Татьяне и Володьке. Они, наверно, грустят. Получили от него телеграмму. Ничего не поделаешь, придется и им смириться, как пришлось ему. Светлое новое будущее немного отодвигается. Это так естественно для всей бывшей и нынешней Советской страны. В ней всегда все хорошее отодвигалось на позже. Теперь все хорошее отодвигается на позже отдельно в каждой из отвалившихся бывших республик. Это не значит, что хорошее не наступит. Это значит, что за все хорошее надо платить. И теперь, во времена молодого славянского капитализма, хорошее, надо понимать, сильно подорожало. Даже ожидание светлого будущего подорожало. А раньше все было бесплатным…
Пиво показалось Нику слабым, а сарделька понравилась. Она оказалась щедрого размера.
Тишину нарушил длинный звонок. Старик встрепенулся. Вышел за стеклянные двери ресторана в фойе. В мягком свете фойе Ник увидел, как старик открывал кому-то дверь в гостиницу. Потом вернулся в ресторан.
Следом за стариком в ресторан заглянул негр в строгом темном костюме с галстуком, обвел зал озадаченным взглядом и ушел.
«Значит, гостиница на ночь закрывается», – понял Ник и улыбнулся, подумав о том, что Сергей не сможет сейчас пройти наверх в номер незамеченным.
Через полчаса, когда бодрость, потраченная на поздний ужин с пивом, начала уступать место усталости, гостиничный старик подошел к Нику и объяснил, что должен закрыть ресторан.
– Нет-нет, пиво еще можно взять и пить в фойе, – добавил он, опасаясь неудовольствия гостя. – Это ресторан надо закрыть в одиннадцать, иначе местные власти оштрафуют. У нас дешевая лицензия…