В Пинске они поселились в маленькой трехэтажной гостинице. Спали до четырех. Потом успели пройтись по нескольким магазинам.
Ник с удивлением заметил подряд два комиссионных магазина. В воздухе запахло советским прошлым. Зашли, купили два потертых чемоданчика за смешные белорусские деньги. Собственно, покупал Ник, а Сергей смотрел на него, кривя губы то ли от недоумения, то ли от врожденного идиотизма.
– Что ты будешь в них ложить? – спросил Сергей на улице.
– Не ложить, а класть.
– А мне пофиг, что ложить, что класть. Ты мне обещал что-то объяснить.
Нику стало понятно «резиновое» выражение лица своего напарника по бегству. Сергей ждал объяснений. Ждал с вечера с перерывами на сон и усталость. Теперь он уже был бодр, и тянуть с объяснением дальше не имело смысла.
– Хорошо. – Ник, вздохнув, кивнул. – Идем сейчас на вокзал, берем билеты до Бреста. Потом где-нибудь присядем поужинать, и я тебе все объясню…
Предложение Сергея устроило, тем более, что он к этому времени всерьез проголодался.
Поезд на Брест уходил через три часа.
По дороге назад в гостиницу они по настоянию Ника зашли в аптеку, купили зубные щетки, пасту.
Двое молодых коротко стриженных мужчин в одинаковых джинсовых костюмах с потертыми чемоданами на безликих серых улицах Пинска выглядели иностранцами.
– Слушай, на хер нам гостиница? Мы там ничего не оставляли, – Сергей замедлил шаг как раз тогда, когда до трехэтажного здания гостиницы оставалось метров сто.
– А паспорта? – спросил Ник.
Сергей недовольно кивнул. То ли шок прошлого вечера отключал временами его память, то ли он вообще был рассеянный.
– Хочешь, постой здесь, – предложил Ник. – Я сам схожу, заберу документы.
Сергей охотно согласился.
Молоденькая девушка лениво оторвала голову от книжки.
– Ключи вы сдавали? – спросила она.
– Да.
– Минуточку. Клава! Клава! – крикнула она в сторону лестницы.
Сразу за лестницей со скрипом открылась дверь, и оттуда выглянула заспанная старушка в синем халате.
– Пойди в тридцать пятый, проверь, все ли на месте. Особенно полотенца и стаканы.
Старушка, взяв у девушки ключ с брелоком в виде тяжелой деревянной груши, прихрамывая на левую ногу, направилась к лестнице.
Ждать пришлось минут десять. Наконец девушка положила на стойку паспорта.
– Приезжайте еще! – сказала вместо прощания и снова уткнула свои маленькие глаза в книжку.
Выйдя на улицу, Ник оглянулся по сторонам. Сергея нигде не было видно. На лбу выступил холодный пот.
«Это же надо было быть таким идиотом! – подумал Ник. – Я ему сам предложил подождать! Черт возьми!»
Он прошел быстрым шагом к перекрестку, где оставил Сергея.
Две улицы, перерезавшие друг друга под прямым углом, были неестественно безлюдны. Через перекресток на красный сигнал светофора проехал грузовик.
В глаза Нику попала бытовка, покрашенная в синий цвет, стоявшая чуть в глубине от дороги. Показалось, что кто-то только что зашел в ее двери.
Присмотревшись, Ник, к своему удивлению, прочитал надпись над дверью бытовки – «БАР». Не больше и не меньше.
«Хорошо хоть, что не ресторан», – подумал он.
Зашел, открыв тяжелые железные двери.
Внутри было тускло. За импровизированной стойкой бара стоял лысоватый мужик унылого вида. За одним из трех пластмассовых столиков сидел Сергей с наполненным стаканом. За другим с бутылкой водки – двое молодых ребят в рабочих комбинезонах.
Ник почувствовал в руках дрожь. Застыл, глядя на спокойно развалившегося в белом пластмассовом кресле Сергея. Понял, что дрожь возникла раньше, на перекрестке, а может быть, еще и на пороге гостиницы, когда он не увидел Сергея.
Сергей поднял глаза.
– Садись! – кивнул он на свободное кресло. – Что выпьешь?
– У тебя что, деньги есть? – удивился Ник.
– Доллары, они берут, – он кивнул на бармена. – У них тут «Приморский портвейн», представляешь?
– Нет, – мрачно ответил Ник.
Сергей достал из нагрудного кармана джинсовой куртки магнитофонную кассету. Вместе с ней – несколько свернутых пополам зеленых купюр. Ник заметил, что купюры – мелкие: пятерки и по одному доллару.
– Поставь кассету! – попросил Сергей, подойдя к бармену. – И двести грамм «Приморского».
Вернувшись, он поставил полный стакан портвейна перед Ником.
В шепотливой тишине бытовки-бара вдруг раздались знакомые Нику ритмические удары.
Он уставился на Сергея, а тот с блаженной улыбкой на лице медленно тянул свой портвейн.
– Эй, – крикнул бармен. – Тут ни хрена нет на твоей кассете!
– Есть, – спокойно ответил Сергей.
Бармен замолчал, прислушался. Он, конечно, ждал музыки. Через пару минут вытащил кассету, положил на стойку.
– Забери! Ни хрена у тебя не записано! – крикнул он, потом повернулся и поставил другую кассету.
В баре запел Розенбаум. Песня про Афган. «Черный тюльпан».
«Очень кстати», – подумал Ник.
Вдруг он заметил, как Сергей медленно поднимается из-за стола, с ненавистью глядя в сторону стойки.
Почувствовав приближающийся пожар, Ник сразу бросился его «тушить».
– Старик, успокойся, давай выпьем!
Ник силком усадил Сергея на место. Судя по тому, как легко ему это удалось, он понял, что «коллега» или пьян, или пьян и уставший еще со вчерашнего.
Ник сам сходил к стойке, взял кассету.
– Уводи его! – негромко сказал ему бармен.
– Пожрать что-нибудь есть? – спокойно спросил его Ник.
– «Сникерсы!»
Ник купил четыре «Сникерса». Вернулся к столу.
– Ты мне что-то объяснить обещал, – промычал Сергей.
– Потом, когда ты в себя придешь. Пошли, скоро поезд. И чемоданы возьми!
Сергей нехотя поднялся. Спрятал кассету назад в карман куртки. Поднял с пола два легких чемодана и, шатаясь, направился к двери.