Игемон. Размышления о региональной власти в России - читать онлайн

Объединение

Монголо-татарское иго явилось огромной бедой для нашего народа. Тем не менее в свое время возникли и сторонники так называемого евразийства (Г.В. Вернадский, П.Н. Савицкий и др.). Не отрицая крайней жестокости монгольского господства, они переосмыслили его последствия в позитивном ключе. Монгольскую империю они рассматривали как геополитическую предшественницу Российской империи. Позднее схожие взгляды, только в более радикальном варианте, развивал Лев Гумилев.

Действительно, монгольские ханы, «обдирая как липку» русские земли и используя военный потенциал княжеств для своих новых завоеваний, совсем не вмешивались во внутренние дела княжеств. Не трогали ни систему управления, ни культурную жизнь Русской земли. Не притесняли православной веры.

После завершения первой волны нашествия, которое, конечно, нанесло Руси неподдающийся анализу урон, монголы просто облагают данью все население завоеванных княжеств. Уточним – всех, кроме духовенства.

В XIII веке эта дань, «ордынский выход», равнялась полугривне с сохи и собиралась баскаками и откупщиками-мусульманами, а с начала XIV века – самими русскими князьями. Причем каждый великий князь отправлял дань в Орду самостоятельно. Так происходило до обретения Тверским княжеством независимости от великого княжения владимирского (1382). После соглашения Дмитрия Донского с Мамаем (1371) размер дани был снижен. Дань стала начисляться по рублю с двух сох. После этого великий князь владимирский стал отправлять со всего своего княжества 4500 рублей.

Теперь русские князья, прежде властители самостоятельных небольших государств, становятся настоящими наместниками ордынских ханов. Действительно, для ханов подобный расклад был удобен. Наместниками на территориях с населением, имеющим совсем другой язык, другую веру, другой социальный уклад, проще было оставлять прежних князей. Таким образом, был задействован весь управленческий потенциал русских князей, да и сами князья получали мотивацию к повиновению.

Вскоре главной мотивацией становится «ханский ярлык», который вне зависимости от лествичного права назначал того или иного князя на великое княжение владимирское (позднее московское). Теперь порядок управления уделами таков: русские князья не только собирают дань для Великой империи Чингисидов, но и следят, чтобы обираемые жители не тронули ханских баскаков, сборщиков податей, а позднее ханских «ревизоров» и переписчиков населения. В случае неповиновения баскакам или насилия над ними князья наказывают всех виновных. Кроме того, князья обязаны периодически высылать свое войско для участия в совместных с монголами походах. Вот уж поистине: страна, которая не хочет кормить свое войско, будет кормить чужое.

Главный же наместник великого хана на Руси, великий князь владимирский (затем московский), заодно и надзирает за покорностью прочих князей. В случае их неповиновения (тихого саботажа ханских распоряжений или открытого восстания) великий князь как можно скорее сообщает об этом хану Золотой Орды и вместе с ордынскими войсками участвует в подавлении восстания. После чего князей-мятежников либо казнят, либо им удается ускользнуть на Запад. В любом случае на их место ставят более смирных наместников.

Отметим, что в итоге, несмотря на подобное ренегатство великих князей, подобный порядок содействовал централизации и укреплению их власти на Руси в целом. Причем при активном содействии ордынского войска.

Кроме того, для системного внутреннего обустройства Руси, прежде всего для развития коммуникаций, связывающих центр с «регионами», монгольское влияние было отчасти позитивно. Начала регулярно проводиться перепись населения. Для оптимальной связи ордынского хана с окраинами всюду были учреждены ямы – почтовые станции, где содержали разгонных ямских лошадей, с местом отдыха ямщиков, постоялыми дворами и конюшнями. На Руси ямом стали называть и все селение, крестьяне которого подряжались на почтовую гоньбу.

После распада Золотой Орды ямская система на Руси (впоследствии и в Российской империи) сохранилась и использовалась для непрерывной связи между российскими городами. С помощью системы ямов, расположенных на расстоянии 40–50 верст (43–53 км) друг от друга, с Москвой были соединены Архангельск, Новгород, Псков, Смоленск, Нижний Новгород и все северные, а позднее и юго-западные русские города.

Ямская повинность отбывалась или всем окрестным населением, обязанным по требованию правительства доставлять в определенные пункты лошадей с проводниками, или выполнялась ямщиками из охочих людей, устроенных на особых землях в ямских слободах. Все дела по ямской гоньбе со временем сосредоточивались в Ямском приказе (этот департамент Московского великого княжества упоминается с 1516 года), переименованном в 1723 году в Ямскую канцелярию.

Впрочем, этим вся забота ханских наместников о подвластных землях, кажется, и ограничилась. Если историки фиксируют в Х веке социальную заботу великого князя Владимира Святославича об «увечных, больных и убогих», а в XI веке отеческое попечение Ярослава Мудрого о многих промыслах «в регионах», то в годы правления ханских наместников, кажется, все замирает.

Так, бортничество было известно на Руси издревле, всегда являясь одной из важных отраслей ее хозяйства. Особое развитие оно получило в лесах Приднепровья, Десны, Оки, Воронежа, Сосны и других рек, пограничных со степью. При этом самый богатый торг воска был в Великом Новгороде. Мед и воск наряду с мехами служили главным предметом экспорта из Руси. Даже в Русской Правде Ярослава Мудрого было записано отдельной строкой: «А от двоих пчел на 12 лет приплода роев и старыми пчелами 200 и 50 и 6 роев…» Итальянский ученый Паоло Джовио в XVI веке пересказывает со слов российского посла Дмитрия Герасимова историю, похожую на байку, о том, как «один крестьянин из соседственного с ним селения, опустившись в дупло огромного дерева, увяз в меду по самое горло».

Баскаки. Художник С.В. Иванов. 1909 г.

Но по мере бесконтрольных вырубок лесов в XIII веке бортевое пчеловодство приходит в упадок. Великие князья, ханы и их наместники похоже и пальцем не думают пошевелить, чтобы изменить что-то в этой области. Только после освобождения от ордынского ига воля к промыслам просыпается в народе снова, изобретаются и развиваются рамочные улья. Князья вновь проявляют заботу о регионах – их наместники (удельные князья и посадники) сами дают небольшие ссуды пасечникам, конкурентам бортевого пчеловодства. Но это уже не восстанавливает в полной мере отрасли. В начале XVI века леса вокруг Москвы уже основательно вырублены, и австрийский посол Сигизмунд Герберштейн печально замечает, что «в московской области не найти меду».

Разве что земли Великого Новгорода, почти не затронутые монгольским нашествием, продолжали процветать в эти века. Более того, новгородские торговля и промыслы фактически освободились от конкуренции в лице южных и центральных русских земель.

Что же касается княжеств, изведавших ордынское владычество в полной мере, на их территориях приходит в упадок даже кузнечное дело. Стремясь хоть как-то восполнить нанесенный им ущерб, черниговские и курские князья (позднее их «региональную инициативу» подхватят и московские князья) отдают приказы увеличить посевные площади конопли и стараются всячески поддержать производство пеньки, которая получалась путем долгого (до трех лет) отмачивания конопляной массы в проточной воде. Дело в том, что пеньку благодаря ее прочности стали использовать в качестве дешевых доспехов. Такой «доспех» при удачном стечении обстоятельств вполне мог выдержать сабельный удар и попадание стрелы на излете. Таким образом, в центральной части Руси начинает широко развиваться пенькопрядение. Князья-наместники всецело этот промысел поощряют, поддерживая таким образом обороноспособность Руси.

Впоследствии, когда Русь снова выйдет на Балтийское и Черное моря, этот промысел весьма пригодится и для производства корабельных канатов. Так как волокна конопли отличаются особой прочностью и стойкостью к соленой воде, канаты и веревки будут широко востребованы (они практически не изнашиваются от контакта с морской солью), и не только на внутреннем рынке.

Что же касается административного управления территориями княжеств, больших различий в домонгольский и ранне-монгольский периоды русской истории, как ни странно, не существовало.

Каковы же общие тенденции внутренней жизни земель, влиявшие на это управление, и насколько существенно само правление князей и их наместников влияло на внутреннюю жизнь и на развитие регионов?

Известно, что основу феодализма как системы составляла аграрная экономика – сочетание земледелия, скотоводства и различных промыслов. На Руси (впрочем, как и в Византии, например) основной фонд крупной земельной собственности долго оставался в руках государства. Ее формирование происходило путем «окняжения» ранее общенародных общинных земель. Жившие там свободные общинники (люди) становились зависимыми от князя смердами, которые должны были платить ему подать. Существовали и рабы (холопы), хотя рабство у восточных славян не достигло большого развития.

Стержневым процессом российской истории была колонизация новых земель. Крестьяне, стремясь отдалиться на оптимальное расстояние от княжеской власти, селились вдоль рек, в их поймах продолжали заниматься интенсивным земледелием. Также углублялись и в леса, где вели комплексное хозяйство, в основе которого была охота, рыболовство, собирательство и экстенсивное кочевое подсечно-огневое земледелие.

Князья же и их наместники, напротив, в ходе колонизации предпочитали большие пространства свободных от леса земель, которые назывались опольями. Князья стремились расширить эти ополья сведением лесов под пашню.

То же самое можно сказать и о земельной политике монастырей – одних из пионеров колонизации. Разумеется, и православные князья (и их наместники по мере сил) помогали монастырям осваивать земли. Князья и наместники сами были в этом заинтересованы напрямую – вокруг монастыря селились ремесленники, сюда съезжались купцы. Возникал поселок, а он нередко был ростком будущего города.

Зачастую природные условия нового местопребывания колонизаторов (худородные почвы, резкие колебания в климате, непродолжительный по сравнению с Западной Европой сезон сельскохозяйственных работ) негативно влияли на урожайность. Это заставляло людей пополнять доход от земледелия другими промыслами – охотой на пушного зверя, рыбной ловлей, добычей лесного меда и воска. Развивались различные ремесла, непосредственно связанные с обслуживанием князя, бояр и дружинников.

Речная сеть определяла еще одно из основных занятий восточных славян – активный внутренний и внешний обмен товарами. Успешная торговля славян повлияла на быстрый рост городов. Причем наиболее значительные из городов Руси в XI–XII веках не уступали западноевропейским. К середине XIII века на Руси было около 150 городов. Отметим важную деталь: в отличие от Западной Европы, где города в Средние века возникали в противовес феодальной вотчине и развивались в борьбе с феодалами, русский город всегда сохранял тесную связь с феодалами-князьями и их наместниками.

Монголо-татарское нашествие во многом предопределило общее замедление социально-экономического прогресса в стране. Хозяйственное развитие городов было искусственно заторможено. Как мы уже говорили, исчез целый ряд ремесел (стекольное, металлическое литье, каменное строительство). На время прервалась международная торговля Руси, нарушился товарообмен внутри страны.

Монгольское нашествие XIII века внесло коррективы и в интенсивность и характер обоих колонизационных процессов. Наиболее пострадали княжеские ополья, крестьянская же колонизация стихийно продолжалась.

В конце XIV и особенно в XV веке на Руси вновь наблюдаются серьезные успехи в экономике. Усовершенствовались орудия земледелия: двузубая соха становится главным орудием обработки почвы, и от подсечно-огневого земледелия практически все переходят к пашенному. Началась специализация отдельных отраслей сельского хозяйства – льноводства, хмелеводства и т. д. Шире стала распространяться механизированная переработка зерна на мельницах, хотя в крестьянских хозяйствах все еще преобладал ручной помол в ступах или с помощью жерновов. Подъем земледелия с конца XIV века сопровождался географическим разделением труда между отдельными районами и установлением экономических связей. Это создало условия для формирования внутреннего рынка и политического объединения страны к концу XV века.

В конце XV века государство переходит в наступление на права и свободы селян. Судебник Ивана III (1497) установил единый для всей страны срок перехода крестьян – неделя до Юрьева дня (26 ноября по старому стилю) и неделя после. Юрьев день стал первым ограничением крестьянской свободы.

Образование Московского государства сопровождалось весьма существенными изменениями социальных отношений. Складывался правящий слой – бывшие независимые князья превращались в служилых князей. Фактически это были уже наместники с четкой сферой обязанностей. На наш взгляд, этих наместников уже можно считать предтечей губернаторов.

На службу к великому московскому князю шли теперь и независимые прежде бояре. Тем самым ломалась прежняя иерархическая структура правящего класса. Формировался новый слой «детей боярских», составляющих двор великого князя всея Руси. Система вассалитета и так слабо развита была на Руси, а в XV столетии ее попросту сменяет прямое подданство, отразившееся в формуле «Аз холоп твой».

Как все это оценить? Какой выбрать критерий оценок?

В 2004 году Московским институтом экономических стратегий издана замечательная книга «Россия в пространстве и времени». Так вот, авторский коллектив этой книги полагает, что в оценках государственного управления на разных этапах следует «не столько привязываться к конкретным формам реализации государственной власти (абсолютизм, тоталитаризм или демократия), сколько оценивать степень адекватности управления тем задачам, которые объективно стояли перед страной в конкретный исторический период». Попробуем и мы оценить «пройденный материал» именно с этой точки зрения.

1) Итак, в первый период русской государственности управленческий аппарат (то есть и великие князья, и их наместники) был, на наш взгляд, совершенно адекватен тем задачам, которые стояли перед государством и страной. Эти задачи – прежде всего захват и удержание новых территорий. В течение первых 150 лет русское государство с этим блестяще справляется. Это эпоха князей – Рюрика, Вещего Олега, Игоря Рюриковича, княгини Ольги, Святослава Игоревича, Владимира Святославича. С 860 года от Рождества Христова до 1015 года (условно) Русь становится могучей державой – с выходом на Балтийское, Черное и Каспийское моря. Принимает крещение и входит в число самых уважаемых христианских государств.

2) Следующим периодом становится эпоха феодальной раздробленности. Управленческий аппарат практически неадекватен задачам, стоящим перед страной. Почти весь XI и XII век Русь раздирают княжеские междоусобия, то усиливаясь, то утихая. При этом годы правления Ярослава Мудрого и Владимира Мономаха, когда централизация возобновляется, воочию показывают, что «управленческий аппарат» имел возможности уже тогда двинуть Русь по имперскому, самодержавному пути. Но великие князья в тот период не проявили достаточно энергии и воли, упустив эту возможность.

Расцвет экономики и культуры Руси в те годы был сопоставим с европейским. Повсеместная народная поддержка Ярослава Мудрого и Владимира Мономаха говорит о том, что этот шанс для Русского государства был вполне реален. Но правящий класс оказался неспособным переформатировать систему управления. Только общенациональная трагедия, разразившаяся в XIII веке, заставит это сделать.

По сути, падение Руси под монгольским нашествием становится апофеозом неадекватности власти. В результате этой национальной катастрофы западная часть Руси (Галицко-Волынское княжество), а затем и «срединная» Киевская земля попадают под влияние Польши и отчасти Венгрии. Со временем происходит отделение и Северо-Западной Руси. И логическое следствие этого распада: осколки Русского государства надолго отодвигаются внешними силами от морских путей.

3) Третий период связан с долгим процессом собирания русских земель под знаменем Великого Московского княжества. Трагические события XIII века уже поневоле заставляют княжескую власть «протереть глаза», сконцентрироваться и начать переформатировать свои управленческие принципы. Это переформатирование центральной власти, как и собирание русских земель, происходит поначалу в тяжелейших условиях, полуподпольно, под монгольским игом. С другой стороны, золотоордынские ханы невольно в этом помогают московским князьям. В итоге уже через 150 лет Орда получают первый ощутимый удар от Дмитрия Донского.

Столетие от Куликовской битвы (1380) до Стояния на реке Угре (1480) можно определить как эпоху освобождения от ордынского ига и собирания русских земель (далеко не всегда добровольного). Власть в этот период несомненно была адекватна историческим задачам. Для этого почти полностью была пересмотрена система управления, и прежде всего – наместничества над территориями. Теперь наместники – не княжьи сыновья, а только служилые люди, целиком зависимые от великого московского князя.

Примерно в это время возникает некий административно-территориальный округ – губа. В пределах губы действовала уголовная юрисдикция выборного губного старосты. В первой половине XVI века губа совпадала с волостью, иногда посадом, а к XVII веку стала почти всегда совпадать с уездом.

Николай Карамзин писал: «Слово губа знаменовало в древнем немецком праве усадьбу, а в нашем – волость или ведомство. Губные грамоты давались судьям и содержали в себе единственно уголовные законы: в них предписывалось Старостам, Губным Целовальникам и Дьякам начинать исправление своей должности обыском или съездом с знатнейшими жителями их волости – с князьями, детьми боярскими, архимандритами, игуменами, иереями и поверенными каждой выти или участка, обязанными под крестным целованьем заявить всех известных им воров и лихих людей».

Не поискать ли и здесь происхождение слова «губернатор»? Не от губы ли оно образовано?