Агата.
Быстро прощаюсь с Сидором и шагаю по темному коридору к выходу. Жмурюсь от весеннего солнца, пробивающегося сквозь толщу серых туч, и прячусь под козырек, ожидая Корсакова. Дождь поутих, а вот мой пыл… Он согревает меня изнутри, как факел… Я ничего не чувствую – влажной, прилипшей к телу одежды, голода, скручивающего желудок спазмом, усталости, недомогания… Ничего. Наверное, я ненормальная? Хотя, почему «наверное»? Я не от мира сего – увлеченная, погруженная в работу городская сумасшедшая. У меня нет интересов, любимого человека, хобби или летнего отпуска… Нет ничего, что радует простых смертных. Такие особы, как я радуются убийству больше чем рождению – тогда у них есть работа. Есть кого ловить…
Прохладный ветер кусает щеки и забирается под воротник куртки. Зябко потираю ладошки, завидев крутую тачку Корсакова, резво въехавшую во двор. Нужно вести себя подобающим образом… Во что бы то ни стало… Если Корсаков заподозрит мою невменяемость, мне конец! Он найдет повод, чтобы выжить меня из отдела… А пусть выживает! Кому нужен отдел «Д»?
Стискивая зубы от внезапно нахлынувших мыслей, дергаю ручку и вваливаюсь в салон.
– Как ты, Римская? Выглядишь не очень… – прищуривает Корсаков. Благоухающий благополучный красавчик – что он знает о страданиях? О чувстве вины, обвинениях коллег, проклятиях? Что бы там ни говорил Мышкин – я не верю, что Сергей воевал. Надо бы пробить его по базе… Наверняка, все его регалии купленные.
– Я всегда так выгляжу, – цежу сквозь зубы. – Ты меня просто вчера не разглядел. Было темно и… Неважно. Рассказывай, что узнал?
– Ты сначала. Что на вскрытии. Этот… Как его? Сидор измерил рост трупа и прочие физические показатели?
– Да, – вжимаюсь в кожаное кресло и начинаю мелко-мелко дрожать. Уж не знаю, что на меня так действует – близость Корсакова или влажная холодная одежда? А, может, запредельный азарт пенит кровь? – Девушка крупная, не менее ста семидесяти пяти сантиметров ростом, размер ступни сороковой, размер одежды… Здесь сложнее, все-таки три года прошло, но Сидор настаивает, что она была полной. Группа крови вторая, резус-фактор положительный.
– Все, как у нашей Лиды… Я осмотрел ее комнату. Ничего особенного – обычная девичья комната в розовых тонах. Рост соответствует, размер обуви тоже, а вот вес… На фотографиях Лида кажется стройной, даже тощей. Килограмм пятьдесят по виду, не больше.
– А какие ты фотки смотрел? Может, они старые? – потираю плечи, наблюдая, как красивые жилистые руки Корсакова тянутся к датчику температуры.
– Нет, фотографии сделаны незадолго до исчезновения. Кто же эта незнакомка? Они одного роста, возраста, даже группа крови совпадает. Может, сестра? Римская, ты не заболела? Ты дрожишь как осиновый лист. Иди-ка, сюда…
Не успеваю ахнуть, как Сергей притягивает меня к груди и приближается к ледяным губам. Пытаюсь оттолкнуть его, но не могу… Тону в черной бездне его глаз, вдыхаю запах, от которого у меня еще вчера снесло крышу, и позволяю Корсакову коснуться губ. Послушно подаюсь вперед и отвечаю на поцелуй… Дуреха ты, Римская, набитая глупая дура. Всасываю его нижнюю губу и толкаюсь языком, встречаясь с его напором. Зарываюсь пальцами в его густых волосах на затылке, глажу щетинистую щеку… У меня кружится голова и пылает лицо, темнеет в глазах, шумит в ушах. Тело становится ватным и невесомым…
– Все, Римская, ты в норме, – безэмоционально отвечает Корсаков, отпуская меня. – Ну вот, щеки теплые, губы розовые.
– Ты… Ты с ума сошел? – хрипло выдыхаю я.
– Мы коллеги, Римская. Ты сама сказала, что не спишь там, где работаешь.
– Сказала. Ты всех сотрудниц так согреваешь? Ты точно дебил, Корсаков…
Не хочу, чтобы Сергей видел меня такой… Я возбуждена и беззащитна, а еще я мокрая… Как слабая мартовская кошка. Тьфу!
– Я завтра же напишу заявление о переводе, – выдавливаю хрипло и кладу дрожащую ладонь на рукоятку двери.
– Не дури, Агата. У нас появился шанс вернуться в нормальную жизнь. Неужели, ты пожертвуешь им ради…
Вид у меня жалкий, знаю… Корсаков сейчас так на меня смотрит, словами не передать…
– Тогда, зачем?
– Хочу поспорить, Римская. Спорим, ты первая попросишь о продолжении? Даю сто процентов, у тебя мокрые трусы.
– Не попрошу, Корсаков. Какими бы они ни были… мокрыми. У меня нет проблем с сексом. Знаешь, что я делаю в «Ржавом гвозде»? Снимаю мужиков на одну ночь. Ничего незначащий секс и… все. Мне не нужны отношения, семья, чувства… Острый, быстрый секс. Яркий, одноразовый и… Я забываю о них, и о тебе… Если бы не работа, я и тебя забыла.
Цежу сквозь зубы, злясь на себя за собственную ложь. Я слишком чувствительна к чужим запахам, чтобы так поступать. Но Корсакову не обязательно знать об этом…
– Так что, Агата? Мне ведь тоже отношения не нужны. Я старый холостяк, живу с Варной.
– Твоя тачка на кону, если продуешь.
– То есть ты наивно думаешь, что о сексе попрошу я? – ухмыляется нахал.
– Да, попросишь. И у тебя тоже сейчас крепко стоит, между прочим.
Тянусь к джинсам Корсакова и кладу ладонь на его пах. Стоит, еще как…
– Так нечестно, Римская. А что ты мне дашь, если я проиграю?
– Я уволюсь. Ты станешь начальником отдела «Д» и сделаешь его элитным подразделением.
– По рукам. А сейчас поедем, чего-нибудь съедим? И поговорим о работе, наконец? А то у тебя одни глупости на уме.