10. Лили

Сегодня утром ты переехала в отделение неонатологии, на пятый этаж. Прощай, кувез[6], да здравствует столик с подогревом. Они утверждают, что это обнадеживающая новость.

Отделение разделено на три зоны: голубую, розовую и зеленую. Тебя размещают во второй.

В собственном боксе, за закрытой стеклянной дверью. Жалюзи на окнах опущены, чтобы свет не попадал тебе в глаза. Вокруг колыбели расставлены аппаратура, голубое кресло, стул, стол, стеллаж для твоих вещей, косметика для новорожденных. На стене висит белая доска – мы можем писать и рисовать на ней или развесить фотографии, чтобы твое первое собственное жилье не выглядело обезличенным. Сюда можно приходить в любое время, днем и ночью, и оставаться сколько угодно. «Вы здесь у себя!» – так они нам сказали.

До сих пор я не решалась взять тебя на руки. Врачи убеждали меня, что это принесет пользу, что тактильный контакт – наиглавнейшее лекарство, а я отвечала, что очень боюсь – вдруг ты замерзнешь или проснешься! Но правда в том, что мне было страшно не за тебя.

Я знала: если приложу тебя к себе, все загублю.

Но сегодня утром наконец решилась.

Я села в голубое кресло, сняла футболку и лифчик и застыла в ожидании. Патронажную сестру звали Эстель, и ее природная нежность поражала воображение. Она не говорила – пела. Эстель устроила тебя, не задев ни одного проводка, мне было так страшно, что я начала задыхаться, как перед важной встречей.

Ты сразу инстинктивно приняла самую удобную позу, прижалась личиком к моей груди, и я перестала видеть маску и трубки и больше не слышала тревожного «бип-бип» монитора.

Я знала, знала, что все будет плохо. У меня дрожали ноги, в сердце произошел взрыв.

Не знаю, суждено ли тебе жить, любовь моя, но я рискну. А если случится худшее, утешусь тем, что твой животик прижимался к моему, твои пальчики касались моей кожи. Я познаю великое, самое мощное на свете чувство материнской любви.

Я стану матерью.


Я посмотрела на часы.

Вторник, 18 сентября, 09:43.

В этот самый момент я тебя узнала.

Загрузка...