Началось! Только просыпаюсь, по спутниковому телефону названивает редактор.
– Юра!
– Что?! – спрашиваю спросонья озлобленный с хриплым голосом.
– Ты в штабе аккредитацию получил?! – голос взволнованный.
– Да!
– Как же да?! Звонили из посольства! Требуют, чтобы ты явился в расположение штаба действующей армии! Нашему консульству в Хьюстоне по шее надавали. Говорят, какого чёрта там делает ваш журналист, а мы об этом ничего не знаем…
– Из посольства? – я удивился.
– Да, – передразнивает редактор, – давай, дуй в штаб армии!
– А то, что я в штабе корпуса уже аккредитацию получил, это ничего?
– У тебя карточка есть?
– Какая карточка?! – Шок и трепет…
– Обычная! Тебе её в штабе армии должны были дать! – голос становится всё яростнее с каждой минутой.
– Я договорился с командиром второго корпуса…
– Какое договорился?! Ты должен был в штабе армии получить, ещё раз тебе повторяю! Там тебя сфотографируют и к вечеру приготовят удостоверение! Командиры корпусов этим не занимаются!
– С какого хрена?! – Сам начинаю психовать.
– Откуда мне знать, Юр?! Полномочий нет, наверно!
– Хорошо, выезжаю! – бросаю трубку, перевожу дух.
Если мои дневники когда-нибудь прочитают студенты журфака, то помните одно! Никогда не прогуливайте лекции! Я ничего об этом не знал, а редактор, видимо, думал, что мне вся процедура знакома. После разговора специально заглянул в интернете в конспект лекций «Международному гуманитарному праву и СМИ». И действительно, всё так и есть! Меня накрыла безысходность. Проезжать до каких-то штабов, стоявших где-то там, совсем не хотелось. Но аккредитационного удостоверения у меня действительно не было.
Только сейчас вспоминаю слова того полицейского Кости, что звонить ему надо было в штаб армии. Излишний стресс и у меня выбил из головы всю память, да и Трумэну времени не было этим заниматься. Полагаю, хотел как можно быстрее прославиться, дать интервью и попросить русских о помощи. Проверять, есть у меня разрешение на журналистскую деятельность, он или не желал, или не мог. Но, скорее всего, просто забыл. Да и, в конце концов, это по факту не действующая армия, а ополченцы. Будут ли они следовать всем расписанным правилам, когда дел тут и там невпроворот?
Очевидно, что в верхах это никого не волновало. Они, возможно, старались делать вид, что их армия дисциплинирована, следует всем правилам и конвенциям. А значит… Да плевать мне, что это значит!!! Никакого желания нет переться в штаб армии и получать какие-то карточки, да и ещё фотографироваться! Всегда на документах рожа выходила, как у наркомана!
Зато, хоть в чём-то я был счастлив! Репортаж мой на удивление таки дошёл до мировых СМИ, если «южане» в верхах обо мне узнали…
В любом случае, деваться всё равно некуда. Правила есть правила!
Ты, человек, когда-нибудь прочитавший мой дневник, наверняка спросишь. А почему я об этом не знал? Ладно, на лекции не ходил, но экзамены же сдавал…
Лекции это, конечно, полезная вещь, но водить девчонок в общежитие, кстати, одноместное, всё-таки как-то приятней! А экзамены… Мне не достался билет с этим вопросом. Так бы на пересдачу я точно бы выучил всё, что требуется для оценки «удовлетворительно» и сто процентов бы знал, где и как нужно получать аккредитацию, будь она неладна… Возможно.
Позавтракав, собрал вещи и побежал в штаб доложить Трумэну об отбытии в штаб армии. Он встретил эту новость неожиданным для меня вопросом: «А вы там ещё не были?» Ответил, что нет. И ушёл, чтоб не краснеть, предварительно попросив автомобиль до расположения штаба армии.
Спустя десять минут выехали на юг. В Атланту! Где снимали «Ходячих Мертвецов»! Хоть какая-то отрада, но пять часов в дороге, Господи! Почему мне не дали вертолёт?!
Пока ездили, фотографировал окрестности. Достался мне опять тот самый молчаливый шофёр, довозивший меня от Чарлстона до Лексингтона, не бросивший за время дороги ни единого слова! Хоть одна бы перестрелочка, хоть один авианалётик для разнообразия!
После полудня доехали до Атланты. Это был один из немногих городов-миллионников, занятых «южанами» в первые дни войны. Отличились в этом две группировки: Ополчение из графства Чатем и города Лоренсвилля, объединившиеся затем в армию самообороны Джорджии, активно пополнявшуюся добровольцами из того же штата, Флориды и других.
Скорый захват Атланты обернулся для «южан» злой шуткой. Большинство населения города составляли чернокожие. Город занимал третье место по числу представителей ЛГБТ, то есть влияние левых в городе однозначно было весомым. Это вылилось в постоянные беспорядки и конфликты. Левые постоянно вели подрывную деятельность: пытались организовать в городе вооружённые восстания, распространяли листовки с призывами к неповиновению новоявленным властям, проводили диверсии и рейды на коммуникации и склады топлива и боеприпасов. Как мне известно, однажды им удалось лишить город воды и электричества на целые сутки! Ещё в один момент получилось поднять в городе мятеж. Трое суток потребовалось «конфедератам» дабы очистить город от стихийно выстроенных поперёк улиц баррикад. Да и сейчас, даже после многочисленных облав, «южанам» не удалось восстановить в городе порядок, что заставляло держать около десяти процентов личного состава армии самообороны в тылу для охраны всех важных точек в городе. Увы, даже наличие армии в Атланте, не внушало надежды на безопасность… Зато там был то ли квартал, то ли район, где проживали русские! На великом и могучем издавалась газета, а также была действующая радиостанция. Надеюсь, задержаться в городе и сделать репортаж об условиях жизни для русских в новые для их нынешней родины времена.
Въехали в Атланту около полудня. К тому времени я изрядно проголодался, но сначала нужно было незамедлительно явиться в штаб. «Южанам» хватило ума расположить его в центре города вместо окраин, где атаки свелись бы к минимуму. Но кто я такой, чтобы указывать бравым американцам, как надо воевать?!
Проезжаем по городу. Тот предстал передо мной во всей красе! Хоть сейчас снимай новый сезон «Ходячих». Неубранные улицы, патрули с солдатами, бездомные и беспризорники, сидящие прямо на тротуарах – вот как выглядит апокалипсис, которого так боялись рядовые жители Америки. Дополняли картину разбитые витрины магазинов, заброшенные кофейни и танки на каждом ключевом перекрёстке. Теперь это была не та Атланта, которую мы видели на картинках и фотографиях.
Ситуация в центре города разительно отличалась от окраин. По улице ходили люди! Работали магазины, кафе, рестораны, торговые лавки… Даже антикварный магазин был открыт! Уму непостижимо, сколько храбрости есть у его владельца, ведь при желании и нынешней стоимости старинных ценностей, его магазин при желании могут растащить по кусочкам!
Увы, только проехали мы бывший главный офис CNN, я сразу же вернулся в реальность. Когда-то канал был центром телевизионной пропаганды левых идей, чуть ли не предвыборным штабом Клинтон. Сегодня же знаменитые красные буквы, точнее то, что от них осталось, валялись у главного входа. Стеклянные двери разбиты пулями, если присмотреться, то на стенах можно заметить отметины от пуль. Когда 22 января «конфедераты» ворвались в город, за главный офис CNN развернулись самые кровавые бои. «Северяне» забаррикадировали вход, и «южанам» пришлось брать здание штурмом. В течение трёх часов они зачищали комнату за комнатой, пока флаг Конфедерации не взвился на крыше. Остаётся только догадываться, с каким ожесточением велась эта схватка! Ныне же офис стал главным оплотом пропаганды «южан». А, помню, в студенческие годы я мечтал работать здесь… Ужас!
Хотел сфотографировать, но Григгс запретил открывать окно:
– В городе опасно. Могут камень кинуть в машину.
Но самым печальным для меня стал проезд мимо главного офиса другой известной компании Coca-Cola. Сторонники «северян» забаррикадировались там во время последнего мятежа 28 февраля. Сейчас же здание напоминало мне то, что я видел только на фотографиях и старых хрониках. Белый дом в Москве после октябрьских боёв. Здание главного офиса Coca-Cola было охвачено пожаром, так как по нему прямой наводкой лупили фугасами и зажигательными из «Абрамсов», в стенах зияли дыры от попаданий снарядов, а вывеска на последнем этаже здания выглядела теперь так: «Co a– ola». Расскажи мне об этом год назад, я бы рассмеялся, обвинив собеседника в фантазёрстве. Теперь же наблюдал на всё это с унынием. Ведь это не выдумка, а реальность. Здесь и сейчас.
Наконец, мы приехали в штаб армии. Располагался он в небоскрёбе «Bank of America Plaza», к счастью для меня, на десятом этаже. Пожалуй, это здание было единственным абсолютно целым в городе. На крыше располагались зенитно-ракетные комплексы, защищавшие небоскрёб от авиа-налётов, участившихся за последнюю неделю. Остальные же здания центра местами красовались пробоинами от снарядов, но таких разрушений, как в Чарлстоне не было.
Выхожу из машины, иду к входу. Там меня встречает бугай с пулемётом наперевес, похожий на рядового «Зверюгу» из «Цельнометаллической оболочки».
– Куда? – на мне навис его тяжёлый взгляд.
– В штаб армии. – Отвечал я, словно придавленный.
– Документы. – Отрезал бугай.
Достал из сумки все бумаги, паспорта, другие документы и показал ему. Тот кивнул головой, проверил, вернул мне, потом досмотрел меня на предмет ношения оружия, затем отдал честь, улыбнулся и даже открыл передо мной дверь. Я то, думал, расстреляет от радости…
Внутри кроме военных больше ничего не напоминало о войне. Чистые полы, целые стёкла и даже освещение! Вокруг меня всё время бегали люди: то офисные работники, то военные. Было даже удивительно, что офисный планктон не побросал рабочие места. Что их держало? Может быть надежда, что они живут во сне и утром проснутся в своей постели, осознав, что видели кошмар? Или думали, мол, завтра всё наладится? Пожалуй, лучшим для них было переждать весь этот ад за бугром. Но так, видимо, поступили только самые умные. Судя по их лицам, казалось, что пашут они здесь за десятерых. И смотрят на меня так, будто я всех их родных перебил.
Направился к лифту. Тут и произошло то, чего я так боялся. Думал, лифт будет стоять из-за нехватки электричества. А оказалось, что он просто-напросто ремонтируется.
Передо мной встала самая непосильная задача. Взобраться на десятый этаж по лестнице. Справился я с ней, спустя пятнадцать минут, отделавшись ватными ногами и сильной одышкой. Теперь хоть ясно, почему офисный планктон такой унылый. Даже не представляю, как они добирались до этажа, к примеру, тридцатого…
Моя обузданная лень дала свои плоды. И какой же я дурак, что утром так не хотел сюда ехать! Просто не подумал об одной очевидной вещи.
Я оказался в самом сердце армии самообороны Джорджии! В любой момент мог взять интервью у командующего генерала Мэттиса, узнать, куда ведётся направление какого-нибудь удара, дабы вовремя оказаться на передовой и вести оттуда репортаж! Спорю, узнал бы больше, учись я, как положено, а не мечтай запилить на YouTube свой блог и брать интервью у популярных в массах людей, как Дудь.
Зайдя в штаб, меня сразу же встретил некий офицер.
– Вы куда? – спросил он, нахмурив брови.
– К командующему армией, получить аккредитацию.
– Какой телеканал?
– Не канал. Журнал «N».
– А… – протянул офицер, пристально в меня вглядевшись, – Идёмте…
Я повиновался и последовал вслед за ним, осматривая помещение. Тут работали лампы дневного света, так что было светло. То и дело пробегали штабные в чистой обуви. И обстановка такая спокойная, умиротворённая… Казалось, не на войне они находятся – на учениях. В общем, всё разительно отличалось от того, что я видел в штабе второго корпуса.
Дошли до кабинета Мэттиса. «Сейчас возьму интервью месяца!» – обрадовался я, но ненадолго.
Офицер вышел обратно и сказал, что генерал позволяет мне получить все необходимые документы. И всё. Даже со мной познакомиться не захотел, а я так хотел с ним пообщаться, ведь это не абы кто, а человек со званием генерала.
– И что же мне дальше делать? – Спросил я.
Только задал вопрос, как из кабинета выходит адъютант генерала. Отдал честь.
– Приветствую вас в штабе, мистер… – протянул, напряг слух.
– Юра.
– Мистер Юра, – повторил адъютант, еле выдавив из себя звук «Р». Аж уши зазвенели от его картавости, видимо, не местный был, хотя чёрт знает, картавят ли американцы… – Идём.
Не теряя ни секунды, зашли в соседний кабинет.
– Присаживайтесь. – Сам сел за стол, отодвинул кипу документов и начал копаться в ящике стола.
Кабинет в целом пустовал. Следы на полу указывали, что здесь была куча мебели, скорее всего выкинутой за ненадобностью. Лампа на потолке была разбита, из большущей трещины в окне сквозил холодный мартовский ветерок.
Адъютант достал анкету, приготовил ручку.
– Имя.
– Юрий.
– Фамилия.
– Лаврентьев.
– Лав… – Казалось, его заклинило. Я повторил по слогам:
– Лав-рен-тьев.
Адъютант покраснел, почесал затылок. Надо было выручать парня, а то он быстрее себе мозг сломает, пока разберётся, как она звучит и как её записать буквами английского алфавита…
– Давай, я запишу.
Адъютант посмотрел мне в глаза, улыбнулся и протянул листок с ручкой.
Пишу размашистыми буквами: «LAVRENTEV». Возвращаю анкету офицеру, тот читает:
– Лав-рэн-тэв…
В своей фантазии от стыда бью ладонью себе по лбу.
– Звук «Р» твёрдый, как тигр рычит Р-р-р-р!
Адъютант с горем пополам повторяет за мной. Хотя чего я к нему придрался… Ему ж русский не учить. Остановлюсь на мысли, что внушил мне университетский преподаватель английского: «По сравнению с русским английский язык не простой, а даже в чём-то примитивный». Просто поймите меня правильно: терпеть не могу, когда мою фамилию хоть кто-то коверкает…
Потряс рукой, оскалив зубы, но потом улыбнулся:
– Молодец, быстро учишься!
Адъютант улыбнулся и продолжил допрос.
Когда анкета была заполнена, сказал мне, что карточка будет готова к вечеру, и привезут её в номер отеля, который был великодушно снят для меня. Заодно предупредил, чтобы я отметился в мэрии города. Затем сфотографировал меня на веб-камеру и отпустил на все четыре стороны.
Поблагодарив его и попрощавшись, я вышел из кабинета. Спустился вниз и вышел из здания.
У входа меня ожидал Григгс, закуривший очередную сигарету.
– Можешь меня не ждать, возвращайся! – кричу ему, спустившись с парадной лестницы.
Григгс кивнул головой, пожал плечами, бросил курить, сел в машину и уехал. А я решил дойти до мэрии пешком, прогуляться, свежим воздухом подышать, заодно осмотреть центр города.
Собственно, ничего нового из того, что рассказывал, я уже не увидел. Только фотографировал небоскрёбы, да спрашивал у людей, как добраться до мэрии. Хотелось найти её без помощи навигатора в телефоне.
И лучше бы доехал! Целый час мотался по городу! Кто, то туда заведёт, то сюда!
В конце концов, нашёл его. То ли старое здание выгорело в ходе очередного мятежа левых, то ли мэрия всегда здесь была, я так и не разобрался. Но градоначальник заседал в Капитолии. Здание выглядело целёхоньким, хоть и с разбитыми окнами и выгоревшим главным входом. Зайдя туда, я был изумлён, будто оказался в фильме «Послезавтра». Забитые фанерой оконные проёмы с трудом сдерживали температуру, что заставляло всех работников ходить в осенних куртках. Ещё бы… Они наверняка сошли бы с ума, ожидая автобуса до университета в тридцатиградусный мороз, если бы жили у нас в стране, так что о том, что восемь градусов тепла – это не так уж и холодно, они вряд ли бы поверили…
Иду в кабинет мэра. Там меня встречает секретарша. Приятная блондинка с правильными симметричными чертами лица, но вялой кожей. Было видно, что дама активно использует косметические средства, дабы скрыть свой реальный возраст.
– Добрый день, мистер…
– Юра.
– Мистер Юра. – Улыбнулась, – чего желаете?
– Я военный корреспондент журнала «N». Мне в штабе армии сказали отметиться, заодно хотелось бы взять интервью у мэра, если он не против.
– Секундочку…
Открыла на компьютере образец-форму.
– Ваши документы, пожалуйста.
Заполнила, распечатала, протянула мне:
– Распишитесь здесь, пожалуйста.
Размашисто чирикаю на бумаге свою подпись, возвращаю ей.
– Готово! – отвечает она, – сейчас я узнаю у мэра, готов ли он вас принять.
Зашла в кабинет, вернулась оттуда через мгновение.
– Мэр ожидает вас.
Звали его Кристофер Уайт.
Захожу в кабинет. Передо мной сидит толстенький мужичок в очках с круглой оправой в куртке и перчатках.
– Присаживайтесь.
Показывает мне на кресло. Я повинуюсь. Ей Богу, никогда не видел такой замечательной отделки и качественной кожи.
Мельком оглядываю кабинет. На полках лежат старые книги, среди них конституция США. За спиной у мэра на стене висел портрет Джорджа Вашингтона. Пол отделан из качественного паркета. Слева от меня в углу стоит камин, наверно ещё со времён основания города, если сохранился после штурма города армией Шермана. Стол мэра дубовый, отделан лаком, с красивейшим вырезанным узором. Диву даюсь качеству работы мастеров, его изготавливавших.
– Интервью? – отвлёк меня мэр, я растерялся, – вы хотели интервью?
– Да! – Я улыбнулся.
– Что ж, времени у нас немного, давайте начнём!
– Какая обстановка сейчас творится в городе? Есть ли продовольствие, медикаменты, работает ли инфраструктура? Много ли беженцев из других городов?
Мэр почесал нос. На все вопросы отвечал спокойно, без запинок, словно рассказывал на зубок выученный текст:
– Последнюю неделю в городе спокойно, правда, подпольщики «северян» всё ещё пытаются дестабилизировать обстановку. Вы, наверно, в курсе, что в Атланте уже было несколько вооружённых мятежей. Благо военные держат ситуацию под контролем. Они постоянно проводят рейды, пресекая любые попытки нового мятежа, выявляя ячейки повстанцев, находят тайники с оружием и конфискуют его. Все исправные образцы с боеприпасами отправляются в действующую армию. С продовольствием и медикаментами ситуация постоянно меняется. Если помощь волонтёров и гуманитарные грузы доходят, то всё в порядке. Но с лекарствами ситуация немного тяжелее. Больницы города переполнены ранеными, каждому нужен уход, а вопреки обыденному мнению, мы ухаживаем за всеми ранеными, несмотря на их цвет кожи и сторону, за которую они воюют. А с инфраструктурой всё плохо. Мы смогли восстановить подачу воды и электричества только в центр. Окраинам же приходится затягивать пояса, но мы всеми силами пытаемся это исправить. И если подытожить, – улыбнулся, – то ситуация в целом удовлетворительная.
– Какова судьба взятых в плен мятежников?
Уайт развёл руками:
– Они отправляются в тюрьмы, а если те переполнены, то в лагеря военнопленных.
– Какова там обстановка? Их не истязают? Не морят голодом?
– Разумеется, нет! Ещё раз говорю, ко всем с обеих сторон конфликта отношение хорошее.
– Если не ошибаюсь, последним мэром города был Касим Рид. Что с ним произошло? И как вы оказались в кресле мэра города?
Уайт вздохнул:
– Конкретно по судьбе Рида ничего сказать не могу. В воздухе витают разные слухи. Одни говорят, что перед вступлением в город армии Джорджии, он его покинул и уехал на север, другие же говорят, что он и руководит подпольем в городе. Что касается меня, не могу вам сказать, что пришёл к власти законным путём через выборы. – Смеётся, – Просто я работал в администрации, голосовал за Трампа, имел опыт управления, видимо, поэтому генерал Мэттис выбрал из всех других кандидатов именно меня.
– Рады ли вы своему новому месту работы?
Мэр усмехнулся:
– Не сказал бы. Лучше бы я руководил городом в мирное время. Очень большая нагрузка и ответственность. Но я считаю, что делаю полезное, важное, необходимое в такое неспокойное время дело: не даю янки захватить город.
– Вы боитесь оккупации?
– Конечно, мистер. Вспомните историю! Что сделал генерал Шерман с Атлантой, когда вошёл в неё? Сжёг до основания, оставив только церкви! Никто из нас не желает повторения событий тогдашней войны. Так что…
– Вы боитесь, что ваши противники снова сделают то же самое?
Уайт развёл руками:
– А что им мешает это сделать?
– Гуманизм… – почувствовал себя глупцом.
– Гуманизм? – повторил мэр, – Он должен заставлять «северян» перестать бомбить города штата! А вместо этого… Не знаю, видели ли вы Чарлстон сегодня, но разве это гуманизм по-вашему?
– Видел, – отвечал я.
– Значит, и говорить о том, что любовь к людям заставит «северян» прекратить бомбардировки, глупо! Война везде одинакова. Неуместно говорить о гуманизме в такой обстановке. Поэтому мы и боимся. И в этот раз уже точно отстоим свой город, или погибнем, оставив янки только руины.
Его решимость привела меня в замешательство. Кем бы ни был этот человек, плохим или хорошим, но он однозначно был одним из самых храбрых «южан» из тех, кого я видел и, скорее всего, увижу. Хотя, думаю, просто ошибочно идеализирую его в собственных глазах.
– Много ли беженцев из других городов? Есть ли для них жильё?
– В основном беженцы идут с северной части штата. Но в целом мы сталкиваемся лишь с оттоком населения на юг. Грубо говоря, сегодня наш любимый город является прифронтовым. Янки вклинились в территорию штата вдоль берега. Что будет далее, сказать не могу, но по ночам можно услышать артиллерийскую канонаду. Так что многие уезжают, посчитав, что в городе оставаться опасно, и… В чём-то они правы. Заснуть под гул залпов артиллерии, которые стреляют в пятидесяти километрах от нас тяжело. Даже страшно… А жильё. Его много, но оно не в самом наилучшем состоянии.
Зазвонил телефон. Уайт взял трубку.
– Да? Уже? Иду.
– Что-то важное? – спросил я.
– Совещание, – ответил Уайт, положив трубку, – к сожалению, интервью придётся закончить.
– Ну, что ж… – Я обречённо протянул последний звук, – В целом вопросы у меня закончились, так что ничего страшного. Спасибо! – Пожал мэру руку.
– Если захочешь ещё одну встречу – вот тебе мой номер. – Протягивает визитную карточку.
– Хорошо. – Улыбнулся, – ещё раз спасибо! – И вышел из кабинета.
Далее за день ничего интересного не произошло. Я пообедал, прогулялся по городу, обменял валюту (это был доллар Конфедерации нового образца), поужинал и заселился в номер, обычный, как и все другие четырёхзвёздочные.
Пройдясь по улицам Атланты, мне показалось, что город спокойный: артобстрелы меня не очень волновали, так как от северных окраин, до центра расстояние значительное, а мятежей, как я узнал у одного из офицеров, не предвидится.
Завтра очень надеюсь связаться с радиостанцией «RussianTown», дабы узнать от своих соотечественников подробности и своё отношение к войне.
Кстати, принесли карточку прямо в номер гостиницы. Замечательно. А то боялся, снова придётся в штаб плестись. Отвратительная рожа на фото вышла…