После моего признания Аничкин уставился на меня немигающим холодным взглядом. Теперь он был совершенно другим, этот невзрачный обычный мужичок. Сейчас любой увидел бы в нём силу и ум.
А ещё – власть. Мне показалось, что в голове Николая Яковлевича задвигались пластины огромной колоды. Какие-то карты он мысленно доставал из неё, раскладывал перед собой. Остальные отодвигал дальше.
В ледяном взгляде была мощь и угроза. А ещё внимание, как я буду на него реагировать. Серьёзно? Он что, хотел меня напугать? Это меня развеселило. Я вижу смерть чаще, чем тренера в фитнес центре. А тут взгляд живого человека. Неприятный, ну и что?
Аничкина моя реакция удовлетворила. Он еле заметно кивнул и продолжил выбор карт. И я понял, что прошёл безмолвную проверку. Если бы дрогнул и засуетился, он бы помогать не стал. Отделался формальными советами.
– Давайте по порядку, Борис Александрович. Где, когда и что вы видели?
К вопросам я был готов. Снова представил себе всё так, словно видел прямо сейчас.
– Вышел из фитнес-центра в 6:54. Ориентировочно в 6:58 увидел в окне Рябову.
– Точно её? Ошибиться не мог? Мало ли с кем можно спутать человека, которого видишь в первый раз в жизни?
Он спросил не из любопытства. Аничкин мониторил, как высокочувствительный сканер, не только ситуацию, но и мои реакции на неё. Я даже внутренне улыбнулся – мог бы спросить, знаком ли я с Ксенией, но нет. Тестировал втёмную.
– Совершенно точно, это была Рябова. Мы виделись несколько раз в фитнес-центре. Её ни с кем не спутаешь. У неё на спине татуировка в виде QR-кода на позвоночнике. Крупный рисунок.
Перед глазами моментально встала Рябова за большим панорамным окном. Как всегда, когда я видел её тонкий силуэт и татуировку, словно столб, удерживающий на себе девушку, у меня перехватило дыхание.
Несколько раз я встречал её в спортивном зале и уже собирался знакомиться, но сегодняшнее утро изменило нашу встречу до неузнаваемости. И кто бы знал, сколько сил мне понадобилось, чтобы не выдать своего интереса.
Сдержаться и не поцеловать манящие губы. Вернуться в роль врача и соблюсти медицинскую этику. Тем более что она меня видела в первый раз.
– И вы хорошо рассмотрели Рябову?
– Да. У меня тоже окна выходят на восточную сторону. В это время солнце отлично освещает квартиры, выходящие во двор между домом и фитнес-центром. Она была одета в светлое платье. Может быть бежевое, а может, белое, но с рисунком. Я был достаточно близко, чтобы рассмотреть фигуру, но далеко, чтобы ручаться за цвет одежды. А что девушка делала – не знаю. Стояла ко мне спиной, может быть, что-то листала в телефоне. Руки не висели по швам, а были направлены вперёд.
Аничкин фиксировал каждое моё слово, словно записывал на диктофон. Кстати, может быть и записывал. А почему «может быть»? Точно протоколировал, и, скорее всего, даже не он сам. Иначе зачем именно эта беседка?
– Предположим. – Аничкин сделал перерыв, словно давая мне время услышать, что он не доверяет моим словам безоговорочно. – Что было дальше?
– К ней со стороны жилых комнат подошёл Рябов.
– Старший или младший?
– Младший.
– Не легче. Что было дальше?
И снова хрупкая фигурка Ксении. И снова желание присвоить её себе прямо сейчас. Даже головой мотнул, прогоняя наваждение.
– Рябов что-то говорил, размахивая руками и нависая над Ксенией Сергеевной. Она начала пятиться. Выставила руки перед собой. Рябов наступал. Потом толкнул девушку в плечо, но она устояла. Продолжала оправдываться. Что-то говорила в ответ, выставив руки вперёд. – У меня внутри закипела ярость от воспоминаний. Снова захотелось уничтожить этого мерзавца физически. Но я продолжил. – А потом ударил её по лицу. Рябова не устояла на ногах и упала с лестницы вниз.
У меня перехватило дыхание. Единственное, что помогало сдержать ярость – желание наказать Рябова по полной программе. Чтобы не смел поднимать руку на женщину, даже если она пойдёт на него с топором.
Аничкин молчал. Смотрел на меня и ждал продолжения.
– Борис Александрович, это всё?
– Да. Рябов побежал вслед за Ксенией Сергеевной. Остальное мне не было видно, а я говорю только то, о чём знаю.
– Как к вам лично попала Рябова?
– Рябов старший вышел на меня через Барсова. Мы знакомы лично. Он просил помочь. Сказал, что будет должен и он, и Рябов. Какой именно, не уточнил.
– Понятно. Почти всё.
– А что непонятно?
Аничкин хмыкнул.
– Зачем тебе эта проблемная? У тебя же личный мотив? Шаткий и непонятный. Может ты передумаешь за неё вступаться? – Серые глаза смотрели бесстрастно и цепко. Не отпускали ни на минуту. – Или она твоя любовница?
В груди шевельнулось неприятное чувство. Словно Аничкин переступил какую-то черту. Ксения не может быть любовницей! Она может быть только женой!
Почему-то я был в этом уверен. Вспоминал открытый взгляд, хрупкую фигурку в инвалидном кресле. И во мне поднимался гнев за то, что Аничкин подумал о ней так отвратительно.
– Нет. Она мне чужой человек. Ещё раз повторяю, мы познакомились сегодня. Никаких других контактов не было. Может быть, поздоровались один раз в фитнес-центре. Но это на автомате, там со всеми здороваешься. – Я вздохнул полной грудью и продолжил эмоциональнее, чем обычно. Так, что голос зазвучал жёстче. – Я хочу прекратить домашнее насилие. Просто хочу помочь девушке, у которой проблема.
Аничкин замер. Отвернулся. Отодвинул от себя носком светлых туфель лежащий на полу беседки лист акации. Потом медленно, словно нехотя, поднял на меня взгляд.
– Проблема, это точно, Борис Александрович. Только не у девушки. Вернее, не только у неё. У вас, Холодов, тоже проблема. Вы свидетель преступления младшего Рябова. И всё, что вы делали и будете делать после его удара, может стоить вам очень дорого.