В Гринвич-парке есть старинные дворовые арки. Он заметил их еще в первый раз, как пришел сюда. Даже когда светит луна, они прячутся в тени. Ночью он идет через парк, мимо череды скрюченных деревьев, склоненных на одну сторону ветром, что беснуется на холме. Его длинная тень вьется на асфальтированных дорожках, которые расчерчивают газоны крест-накрест. Она вынуждает его выслеживать ее, по запаху горячей крови.
Ей нравятся арки. Переулки. Стены, увитые плющом, мокрым от дождя. Задние фасады церквей. Даже кладбище с могильными камнями, выстроившимися в ряд вдоль тропинки. Темные холодные укромные уголки, где она одна источает тепло. Она хватает его, крепко. Они быстро двигаются, на четвереньках или по стеночке. Кусаются, царапаются, ногтями впиваются друг другу в запястья. По завершении она хватает ртом воздух, будто тонет, и в тот момент он не чувствует себя ни старым, ни молодым, ни богатым, ни бедным. Даже не чувствует себя самим собой. Он просто существует, бодрствует в темноте. Животное. Полное жизненных сил.
Хочет ли он, чтобы их разоблачили? А она? Он не уверен. Бог знает чего она хочет. Сам он жаждет только этого ощущения – ощущения, что он падает. Если упадет на землю – умрет. Но пока падает, он живой до кончиков ногтей.
Порой он думает, как бы обошелся без этого. Как бы он существовал? Трудно сказать. Он не уверен, что смог бы дышать, если б не знал, что все это случится снова.