Как разорвать дружеские отношения? Оказывается, как ни странно, раздружиться с кем-то не так-то просто, особенно если это некто назойливый, вроде Рейчел. Мне не удается придумать убедительный предлог, чтобы отказать Рейчел во встрече. Ей известно, что я свободна, свободна всегда. Что я не работаю, в отличие от всех остальных. Что Дэниэл, Серена и Кэти обычно не могут найти для меня время, а с Чарли я общаюсь крайне редко. Ей известно, что родители мои умерли. А мои коллеги и не особо желают встречаться со мной. Ей известны все мои секреты. Я сама их ей выдала, один за другим. Рейчел известно, что повода не видеться с ней у меня нет.
С некоторых пор я пытаюсь вести ежедневник, чтобы при необходимости можно было сослаться на занятость. В качестве отговорки придумываю дополнительные визиты к врачу, жалуясь на скачки артериального давления и панические состояния, возникающие от того, что ребенок толкается как-то не так. Записываюсь в салон красоты на процедуры маникюра и стрижки – все лишь для того, чтобы сказать Рейчел: у меня запланировано это и то. Но беда в том, что мне все труднее проводить время за перебиранием вещей в шкафах и расстановкой книг на полках в алфавитном порядке. Меня начинает донимать одиночество.
Работы по реконструкции дома превращаются в стройку века – котлован роют и роют, в палисаднике и в саду за домом растут горы щебня и земли, засыпавшие цветы и другие растения, что посадила мама. Теперь, когда устанавливается холодная сырая погода и темнеет рано, меня все чаще не покидает ощущение, что ремонт никогда не кончится. Я шатаюсь по Гринвичу, словно бездомная. Периодически укрываюсь в пабе, кофейне или кафе музея, заплатив £ 2.75 за чашку чая. Но через некоторое время начинаю испытывать дискомфорт от сидения на жестком стуле, что мешает сосредоточиться на чтении книги. Появляется изжога, ноет поясница, край стола врезается в живот. А на дисплее телефона, что лежит передо мной на столе, то и дело вспыхивают сообщения, которые ежеминутно шлет мне Рейчел. Как мое самочувствие? Не желаю ли «потусоваться»? Занята? В итоге наступает такой момент, когда задумываешься, прилично ли продолжать отнекиваться.
И вот, когда дождь наконец-то прекращается и выглядывает осеннее солнце, я решаю прогуляться по парку. Надевая обувь в прихожей, слышу стук в дверь. Даже через непрозрачное стекло вижу, что это снова Рейчел. Поворачиваю в замке ключ. Ее неустойчивый силуэт сжимается и раздувается на панелях входной двери. Я уже узнаю ее фигуру, ее рост. Ее манеру стучать. Три удара, через равные интервалы. Размеренные.
Рейчел стоит на крыльце с серым бумажным пакетом из итальянского продуктового магазина, что находится на холме. В нем мясо, сыры, оливки, батон чиабатты, блестящие зелено-красные яблоки. Она протягивает мне пакет, словно наживку.
– Ну да, знаю, сперва нужно было бы позвонить, – широко улыбается Рейчел. – У тебя уже есть планы? Просто я подумала… ты говорила, что Дэниэл в отъезде.
Я колеблюсь. Ей известно, что Дэниэл уехал на несколько дней. Я сама ей об этом сказала во время нашей последней встречи пару дней назад. Она знает, что я буду дома одна. От этой мысли мне становится не по себе.
– Рейчел, если честно, я чувствую себя как выжатый лимон, – импровизирую я. – Собиралась прилечь отдохнуть после обеда.
Жалкое оправдание, и мы обе это понимаем. Рейчел грустнеет.
– О, ну тогда ладно, – ретируется она.
И мнется, перебирая пальцами ручки пакета. Наблюдая за ней, я отмечаю, что сегодня улыбка у нее какая-то натянутая, словно она силится не опускать уголки рта. Рейчел начинает перекладывать пакет из одной руки в другую и роняет его. Из него сыплются персики и яблоки, следом – круглая головка сыра. Подпрыгивая, подобно колесу игрушечной телеги, она скатывается по ступенькам крыльца на дорогу.
Я вздыхаю, медленно нагибаясь.
– Давай помогу.
– Нет, – резко отвечает Рейчел. – Я сама, Хелен.
В ее голосе слышатся слезы. Она бросает пакет с остальными продуктами и бежит за головкой сыра. Когда возвращается, я вижу, что она шмыгает носом.
– Извини, – говорит Рейчел. – Не обращай внимания. Просто я… у меня сегодня очень неудачный день. Я подумала, что, может быть, ты… подумала, может быть…
Подушечкой ладони она с пугающей яростью трет глаза, направляя локоть в мою сторону под неким странным углом. Наконец отнимает от лица руку. Под одним глазом у нее темнеет пятно от размазанной туши. «О боже», – думаю я про себя.
– Рейчел, прости, – извиняюсь я. – Проходи, пожалуйста. Сейчас поставлю чайник.
Войдя в дом, Рейчел сразу веселеет. В кухне включает на полную громкость радио, вытаскивает с подставки ножи, как будто наобум. Берет тяжелые мраморные разделочные доски, которые мы ценим и бережем, постукивает одной о другую. На одну доску плюхает хлебный батон и принимается отпиливать от него толстые ломти, ножом скрежеща о мрамор. У меня подергиваются пальцы. Эти ножи нам подарили на свадьбу. Когда она закончит нарезать хлеб, они станут совсем тупые.
– У меня здесь продуктов на целую армию! Не возражаешь, если я переключу радио?
Не дожидаясь ответа, Рейчел переключает радио с любимой станции Дэниэла, освещающей спортивные события, на ту, что передает поп-музыку, которую я не слушаю. Пританцовывая, она носится по кухне; ее живот трясется вместе с ней. Я не меломан, не помню, что это за песня. Подобная музыка обычно звучит в барах, парикмахерских, кафе. От нее у меня всегда болит голова.
– Чатни[8] или что-то такое есть?
Рейчел роется на верхней полке холодильника, гремя банками с горчицей и майонезом. Несколько банок достает и, прижимая их к груди одной рукой, несет на стол. Прежде чем захлопнуть холодильник, сует руку в открытую корзинку с малиной, берет горсть и сыплет в рот.
– Сейчас устроим настоящий пир, – заявляет она, пережевывая красные ягоды.
И начинает копаться в одном из своих пакетов, оставив нож на краю стола. Я решаю отодвинуть его подальше. А то упадет, поранит кого-нибудь. Но только я собираюсь сомкнуть пальцы вокруг рукоятки, Рейчел хватает нож и резко поворачивается. Передо мной сверкает металлическое лезвие.
– Нет, нет, не тронь.
Нож блестит в ее руке. Меня одновременно бросает в жар и холод.
– Я сама все приготовлю, глупышка! – со смехом кричит она, взмахами руки отгоняя меня. – Я же сказала. Сегодня я угощаю. Сядь, отдохни.
Она снова поворачивается к столу и начинает нарезать сыр. Тук, тук. Я опускаюсь на табурет. Осознав, что затаила дыхание, медленно, чтобы Рейчел не заметила, выпускаю из легких воздух.
– Значит, Дэниэл интересуется футболом?
Я сбита с толку. О чем это она?
– В каком смысле?
– Я про радио, – отвечает она. – Оно было настроено на «5 лайв».
– Ах, ну да. Интересуется.
– За какую команду болеет?
– «Ньюкасл юнайтед».
– Он оттуда, что ли, да?
– Мм. Нет. Его родители там живут. Дать тебе нож для сыра?
– Не надо, этим управлюсь.
Тук. Тук.
– Рейчел… как твое самочувствие? – ровным тоном спрашиваю я. – Какая-то ты… Ты говорила, у тебя был тяжелый день?
– Да все нормально. – Она трясет головой как полоумная. Вновь отворачивается к столу и принимается вываливать на доску из целлофановых пакетов липкие ломтики ветчины и пастрами. Нам же это нельзя! Не соображает, что ли?
– Просто… мужики они и есть мужики, – бормочет Рейчел.
Во мне снова взыграло любопытство. Оно как зуд, который невозможно унять.
– Ты все-таки решилась ему сказать? Отцу ребенка?
Рейчел будто и не слышала моего вопроса. Нарезав целый круг сыра «бри», она принимается за второй.
– Рейчел, – останавливаю я ее, – ну куда ты столько? Лично я не очень голодна.
– Не голодна? – Она роняет нож. Тот со стуком падает на мраморную доску. Рейчел поворачивается ко мне, вытирая глаза. – А знаешь что? Ну его этот пир. Забьем. – она отпихивает от себя доску, так что та ударяется о стену. – Дурацкая затея.
– Нет, нет, что ты, – возражаю я, встревоженная резкой сменой ее настроения. – Вовсе не дурацкая. Пойдем в сад? Подальше от рабочих. Устроим там… эээ… пикник.
Во взгляде Рейчел проскальзывает подозрительность.
– Нет, правда, Рейчел. Это будет здорово. – Я поглядываю на нож, в ушах у меня шум собственного дыхания.
– Ладно, – улыбается она. – Отлично! Но сначала я чаем тебя напою. Ты ведь без чая жить не можешь.
– О. Да. Чудесно. Спасибо.
Рейчел включает чайник, открывает кухонный шкаф, что висит над ним, достает две кружки. Из другого шкафа берет чайные пакетики и сахар. Она знает, где что лежит. Рейчел подает мне кружку, а в свою насыпает три полные ложки сахара.