Едва лучи солнца заблестели в каплях росы на травах, и замычали местные коровы, отправляясь на пастбища, на подоконнике в доме тёти Тони возникла пернатая фигура любознательного петуха. Он долго разглядывал спящую Людмилу, будто издевательски выжидая момент, когда крик его окажется пронзительным настолько, чтобы горожанка прочувствовала все грани высоких нот переливов гортанного пения.
Неизвестно, что для рыжего певца стало причиной, по которой он вернулся вновь на знакомый подоконник, но в маленьких его чёрных глазках-бусинах отражалось предвкушение нового выступления. Его красный роскошный трехрядный гребень взвивался пламенем венца, оперенье играло переливами оттенков. Сложно сказать, страдал ли данный представитель птиц нарциссизмом или наслаждался данной особенностью в полной мере, но любой зоопсихолог отметил бы в нём весьма нехарактерное поведение для представителя птичьего мира. Другой петух прочистил бы горло перед тем, как заорать, а этот притих и наблюдал, выжидая. Люся во сне с истомой поджала под себя одеяло, потянувшись. Гребень петуха встрепенулся, клюв распахнулся и незавершенный накануне выход на «бис» вырвался ором, оглушая звуковой волной.
Недосып Людмилы Витальевны активировался до пробуждения, в полудрёме пронзительное кукареканье взбудоражило её до бешенства. Веки женщины раскрылись, глаза заискрили яростью. Люся попыталась изловчиться и настигнуть петуха до того, как тот спрыгнет с подоконника, но бойкости ей не хватило. Из окна в сад посыпался набор отборного мата с эпитетами, которые даже для деревенских жителей показались бы высшей степенью владения ругательствами. Людмила Витальевна, перейдя на осипшие ноты, выдохлась. Петух расслабленно расправил крылья, важно прогуливаясь под окном.
– Люсь, ты чего? ― раздался голос Кати из-за ветвей раскидистой яблони.
– Катюш, ты уже пришла? ― с хрипотцой несмело поинтересовалась, застигнутая врасплох Людмила, стянув на груди распахнутую ночную сорочку.
– Пришла. Решила пораньше дела сделать, чтобы потом на речку купаться с друзьями пойти. А ты с чего так ругалась? ― Девочка с улыбкой подошла к окну.
– Петух этот покоя не даёт, второе утро подряд будит спозаранку.
– Этот? ―Катерина кивнула в сторону шмыгнувшего в кусты помидоров рыжего будильника. ― Так это ж фермерский, только у него такие, породистые. Деревенские простых держат, а Илья Викторович племенных закупает.
– Точно фермерский? ― Люся прищурилась.
– Как есть, фермерский, у него на лапке кольцо зелёное.
– Что же он, фермер этот ваш, за своей птицей не следит?
– А я почём знаю? Мы привыкшие уже, что его хозяйство разгуливать может по нашим огородам.
– Это же не дело! ― Люся накинула халат тёти Тони. ―Завтракать будешь?
– Нет, спасибо, я дома сырников поела, мама нажарила. ― Катя вытерла курносый носик, измазанными в земле руками. ― Я дальше побегу хозяйничать.
Людмила засыпала в чашку растворимого кофе, задумчиво поболтала напиток ложкой. Сколько всего на день вчера запланировала, а выспаться не удалось. Придётся познакомиться с местными блюстителями правопорядка, узнать: как разрешение на пристройку получить и фермерского петуха изловить, да хозяину вернуть. Достала из кошелька купюру с Ярославом Мудрым, положила в карман халата.
Вышла на крыльцо. Дружок, виляя хвостом, напомнил, что он сырниками не завтракал и кормить его пора. Ворча, насытила верного сторожа, которому безразличен посторонний петух на его территории. Катя поливала огород, играясь со струями воды из шланга. Повернувшись, девочка заметила Людмилу:
– Помидоры подвязала, курей, кролей покормила, Манька ещё не родила, ―отчиталась девочка.
– Какая ты трудолюбивая, спасибо тебе! ― Люся подошла, погладила по волосам Катерину. Достала из кармана деньги. ― Это тебе за два дня.
– Ого, я такие деньжищи в руках держала только, когда мама в магазин отправляла. ―Засияла девочка, прижимая к груди свою зарплату. ―Девчонкам покажу, обзавидуются.
– Зачем девочкам показывать? Ты лучше домой до речки зайди и найди, куда складывать будешь свои деньги, а потом купишь себе что-нибудь, о чём мечтаешь.
– Что же и похвастаться нельзя? ― Катя нахмурилась.
– Ты лучше потом обновкой похвастайся, а то набегут твои подружки в помощницы, и без работы останешься.
– И то верно. Разрешите, я завтра к вам тоже рано приду, хорошо же, когда дела сделала и можно гулять?
– Приходи, только чтобы родители не волновались за тебя.
– Они знают, где я, у меня же работа есть.
Людмила закрыла калитку за девочкой, довольно осмотревшись по сторонам. Теперь она спокойна будет, что огород не загубит своей неприспособленностью к деревенской жизни. Если Санька с Толиком вечером придут масштабы предстоящей стройки оценивать, есть время наведаться в больницу и к участковому сходить. Выведала у тёти Тони адрес. Спешно обмылась в предбаннике в тазу. Как же соскучилась она по своему городскому быту. Так мало дней прошло вдали от дома, но желание залечь в ванной с пеной и насладиться цивилизацией уже прельщало своей недосягаемостью. Так живёшь, в привычку входит комфорт, а стоит выйти немного за его рамки, и сразу ценить начинаешь. Достала из чемодана цветастый шёлковый брючный костюм, нанесла лёгкий макияж.
Такси просигналило, оповещая о прибытии. На телеге от вокзала дорога ночью показалась долгой, а на машине, за двадцать минут домчали до центра города. Автомобиль остановился у здания со знакомой вывеской сетевого магазина. Люся накупила родственнице гостинцев и через десять минут уже шагала по коридору областной больницы в поисках нужной палаты. Она настраивала себя встретить постаревшую и ослабшую тётю, которую не видела много лет. Затаив дыхание приоткрыла двери палаты, пытаясь отыскать взглядом пожилую немощную женщину среди четырёх пациенток. Однако, довольная улыбка дородной тёти Тони развеяла печаль о том, что годы не щадят людей.
– Люсенька. ― Широко распахнув объятья, женщина сорвалась с больничной койки. ― Девочки, смотрите, племяшка моя приехала, ― гордо представила она посетительницу своим новым подругам.
– Породистая, сразу видно, вся в тебя пошла, ― оторвавшись от чтения, похвалила женщина с кудрями цвета спелого баклажана.
– Мы пойдём, погуляем. Если Иван Федорович заглянет, скажите ему, что позже буду. ― Заговорщицки подмигнула тётя Тоня дамам. Поставила на тумбочку увесистый пакет с гостинцами.
Тётя не сдавалась и даже в больничной палате выглядела со своей рыжей косой, словно сватов ждёт. Смольные густые брови дугой, губы, накрашенные красной помадой, даже ресниц коснулась тушь. Белые рюшки халата изумрудного цвета игриво обрамляли декольте.
– Тётя Тоня, роскошно выглядите, удивили! ― Приветливо обнимая родственницу в коридоре, отметила Людмила.
– А ты меня хоронить собралась? ― Женщина прижала к себе племянницу. ―Если бы не настоял фельдшер скорой, то я бы так просто не сдалась.
– Я уж думала, придётся вам нанять кого, чтобы ухаживали и убеждать в город перебраться.
– В город даже не вздумай. Мой дом ‒ отчий, деревенский, животина, я их не оставлю.
– Об этом хотела поговорить с вами.
В больничном сквере щебетали птицы и прогуливались пациенты. Люся села на лавочку рядом с тётей.
– Люся, не начинай, деревню не брошу, ― Антонина свела брови к переносице, негодуя.
– Нет, я тут подумала: санузел пристроить хочу к вашему дому. ― Перешла сразу к делу Людмила.
– Сама что ли?
– Я уже людей нашла, кто готов за работу взяться, только им дней десять надо и согласие ваше.
– Люсь, это же дорого, я на такие расходы не рассчитывала, ― по лицу родственницы видно было, что идея ей нравится, а возможности нет.
– Тётя Тоня, я пока здесь, лучше сделаю, чтобы спокойной быть, что вы не бегаете на улицу зимой по нужде. Пусть это вам мой подарок будет.
Тётя довольно расплылась в улыбке:
– Что же, и душ у меня в доме теперь как у людей будет?
– Зачем вам душ? Мы ванну поставим, а душевая кабина, так это только успевай стекла намывать в ней.
– Ох, племяшка! Это же мечта моя сколько лет была, да с пенсии разве отложишь денег на такое.
– Исполним мечту эту вашу. И душа на месте у меня будет, что есть у вас блага цивилизации, ― Людмила погладила тётю по плечу. ― Только вот вас выпишут скоро, а там же стройка будет.
– А ты домой торопишься? Совсем тебе жизнь деревенская не мила?
– Нет, я дождусь, когда закончат пристройку, потом поеду. Надо убедиться, что исправно работать всё будет, но согласование же нужно для строения?
– Это тебе к Леониду-старосте наведаться надобно, он подскажет. ― Тётя Тоня изменилась в лице, рассмотрев в отдалении фигуру мужчины на аллее. ― Ой, Иван Федорович! ― Засмущавшись, женщина принялась расправлять свои кружева на халате и поправлять причёску.
– А кто такой Иван Фёдорович? ― Уловив в настроении родственницы кокетство, Люся оживилась.
– Племяшка, по секрету поведаю, а то узнают бабы в деревне, засмеют. Скажут, совсем на старости лет Антонина умом тронулась. Иван Федорович отставной полковник, вдовец, и завроде как приглянулась я ему. Так вот я хочу тут курс массажей себе платно продлить, чтобы ещё немного продержали, не выписывали. А там, может, сладится у нас что с ним.
– Ай да, тётя, ай да, лиса, ― Людмила почувствовала, что радость переполняет её. ― Я побегу, чтобы вам не мешать. ― Обняла крепко, поцеловав в щёку. ― Я за вас очень рада, ― прошептала Люся на ухо.
Удаляясь к выходу из сквера, Людмила Витальевна не сдержалась от любопытства и повернулась, чтобы хоть мельком рассмотреть кавалера тёти. Рядом с Антониной сидел статный седовласый мужчина, а та светилась от счастья. Вот уж нет худа без добра.