― Кто? ― Людмила спросила, не открывая.
– Тётя Люся, это Катя. Мама к вам послала завтрак передать.
Калитка скрипнула. Кудрявая девочка с веснушками на лице смотрела на Людмилу ясным взглядом.
– А кто у нас мама? ― удивлённо уточнила Людмила.
– Мама ‒ Лена, а папу Саша зовут, он сказал, что вы его подруга детства, ― девочка лет тринадцати протянула тарелку с пирогами и банку молока. ― Это парное, а пироги с капустой, мы с мамой пекли, ― из любопытства разглядывая незнакомку, замешкалась Катя.
Дружок выскочил за калитку, радостно прыгая рядом с девчушкой.
– Он тебя знает? ― удивилась Людмила.
– Он всех тут знает, зимой на санках нас катает, ― поглаживая пса, ответила гостья.
– А меня не сразу принял. ― Людмила прижала к себе еду. ― Катюш, пойдём в дом, денег-то у меня с собой нет, кошелёк внутри.
– Тётя Люся, да вы что, меня родители наругают, если я деньги возьму у вас.
– Ну, а как же еда, за неё же надо рассчитаться? ― Люся почувствовала себя неловко.
– Чудная вы, зачем рассчитаться? Это же угощение. Чуть не забыла, папка сказал, что вечером они вас ждут в гости на шашлыки.
– Куда в гости? Я тут ничего не знаю!
– Хотите, я покажу вам что, где? ― оживилась Катя. ― Вы только поешьте, пока горячее, жалко ‒ остынет. Я спешила, несла.
– Пойдём в дом, вместе позавтракаем, я переоденусь, и покажешь деревню. Родители не потеряют тебя?
– Да не, вы что! Я уже взрослая. ― Катя закинула косу за спину, решительно шагнув во двор.
Давно таких вкусных домашних пирогов из печи Людмила Витальевна не ела, Дружок облизывался возле порога от ароматов, пришлось вопреки неловкости и его угостить.
– Ты только маме не рассказывай, что и ему, ― Люся кивнула в сторону алабая, ― с барского стола перепало.
– Не волнуйтесь, не расскажу.
– А ты мне покажешь, где магазин? Продуктов накупить надо.
– Покажу, он недалеко, ― Катя отломила кусочек шоколадки, которая перепала ей из дорожного чемодана Людмилы. ― А вы огород полили уже? ― по-хозяйски поинтересовалась девочка.
– Нет, а что, надо было? Тётя Тоня сказала помидоры подвязать, а про полив не говорила.
– Надо его полить до того, как солнце в зенит войдет, чтобы листья не пожгло. ― Хлебнув молока из кружки, Катя наблюдала, как Людмила перебирает вещи в чемодане. Девочке нравилось, что знания её житейские пригодились.
– Я быстро переоденусь, и мы с тобой пойдём, а потом огород полью, ― будто оправдываясь, произнесла Люся.
– Вы переодевайтесь, я сама пока полью. Я часто бабе Тоне помогать прихожу, не переживайте.
– Нет, деточка, на такое я точно не согласна.
– Вы мне не доверяете? ― с грустью поинтересовалась Катя.
– Нет, что ты! Я мигом, посиди тут.
Людмила вышла из комнаты, глянув на себя зеркало старого трюмо.
– Вы так хотите по деревне гулять? ― удивилась Катя, разглядывая шорты и майку с глубоким декольте горожанки. ― У нас женщины так не ходят.
– А как же ваши женщины ходят?
– Вот, например. ― Девочка стеснительно указала на цветастый сарафан Антонины, что висел на крючке.
– Что же мне, в бабушкины вещи рядиться? ― Люся не ожидала таких советов.
– Хорошо, в магазин мы так сходим, пока людей на улице мало, а вечером вы в гости к нам сарафан этот лучше наденьте. Иначе вас деревенские женщины со свету сживут.
– С чего это?
– Я с мамой часто с подругами её в баню хожу, разговоры их слушаю. Так там если кто в коротком прогулялся, сразу у них обсуждение, что гулящая женщина.
– А не рано тебе о таких вещах думать?
– Почему рано? Мне и самой одежду такую подбирают, вот смотрите, ― Катя выставила ноги из-под скатерти, демонстрируя длинную ситцевую юбку. ― Платье колени прикрывать должно. И папа так говорит.
– Так я же не деревенская, что мне их законы?
– Тогда вам придётся с ними спорить.
– И что? ― Люся понимала, что перед ней ребёнок сидит, только разговоры вовсе не детские у неё по городским меркам.
– Мужиков в деревне мало, что есть, те женатые. А неженатые, так за ними очередь стоит.
– Катерина, хватит мудрить, идём уже.
«Видно успели уже местные кости мне перемыть в присутствии ребёнка», ― подумала Людмила, замыкая дом. Сарафанное радио работало исправно, но Люську общественным порицанием не запугать. Если вздумает кто правила свои навязывать, тут же на место поставит, не оробеет.
С гордо поднятой головой шла она по улице, разглядывая дома. Катя живо рассказывала о жителях, а Людмила тщетно пыталась вспомнить, кто же из знакомых детства, в каком дворе обитает. Вечером в гостях надо спросить номер телефона службы такси и строителей где нанять. Если Лена, жена Кудрявого, из местных, то знать она её тоже должна. Хотя, как бывает обычно, жена мужа младше года на три, а в подростковом возрасте такие вместе не бегают. Это потом уже присматриваются друг другу те, кто мимо песочницы бегал, когда супруга будущая куличики лепила, или наоборот, что для Людмилы Витальевны с годами привычней стало. Ровесники давно не привлекали Люсю, скучно ей с ними.
Магазин оказался недалеко от дома и это порадовало. Запах в помещении аппетита не вызвал. Удручающая картина со свисающей липкой лентой, на которой болтались обреченные на смерть мухи, и вовсе отталкивала от желания закупаться в этом сомнительном заведении. Люся с трудом сдержалась от стремления покинуть лавку, остановила её радостная улыбка продавщицы, которая почти сразу рванула навстречу с распростёртыми объятьями.
– Люсенька, с приездом тебя! ― щебетала средних лет женщина. ― Я думала, разыгрывают меня, что подруга детства приехала.
Людмила на этот раз даже не попыталась вспомнить, кто эта дама, спросила прямо:
– А вы кто?
– Как кто? Анюта я, мы с тобой любили в детстве играться в куклы.
– Здравствуй, Аня, ― тут-то Людмила и вспомнила навязчивую девочку, которая чуть свет бежала к ней в гости в детстве, только потому, что куклы городские нравились ей. Сказать, чтобы они игрались, это весьма с натяжкой можно. Люсю больше прельщали походы с ребятами на речку, но тётя настаивала, что дружить надо с девочками. И сейчас перед ней женщина, незнакомая, а уже прижимает к себе так, будто ждала всю свою жизнь возвращения подруги.
– А Толик ночью из города вернулся, говорит Люся приехала. А я ему не поверила, кто ж добровольно к нам из столицы ради хозяйства деревенского приедет? А ты вон какая, красивая, гламурная. Глаз не отвести. Рассказывай, как дела твои? Что нового?
– Дела хорошо, всего сразу и не расскажешь, ― попыталась прервать поток информации Людмила.
– Вот и верно, сразу-то как оно тут рассказать. Я вечерком к тебе в гости зайду, чайку попьем. Посидим, как в старые, добрые времена.
– Я не смогу, занята вечером… ― только она попыталась продолжить, в этот момент Катя резко пнула мыском в кед Людмилы. Горожанка посмотрела на девочку, та покачала головой.
– Ой, а чем это ты занята? Не успела приехать, уже дела у тебя.
– Так у меня крольчиха Манька окотиться должна, следить за ней необходимо.
– Забавная ты, окролиться это называется.
– Я в деревенских терминах не особо сведущая, ― Людмила уже жалела, что попала в этот злосчастный магазин, задумалась, как избежать встреч с Аней.
– Не переживай, вечером наведаюсь, расскажу тебе, что да как. У меня как раз вино домашнее стоит в погребе.
– Анна, ― Людмила включила свой тон руководительницы. ― Вечером я занята.
– Ой, в другой раз тогда. Что брать будете? ― Не скрывая обиды, продавщица вернулась за прилавок.
Люся посмотрела за стекло холодильника, в нём угрюмо выстроились уставшие от ожидания продукты. Представила, как те мухи, что мирно завершили свой путь на ленте, лазили по прилавкам, перевела свой взгляд на банки с консервами.
– А мне тушенку и кашу гречневую с мясом, ― выкрутилась она из ситуации.
– Вот москвичи, не любите готовить, полуфабрикаты-то, они ‒ это не домашнее. Смотри, курочка суповая, ― Анна достала из холодильника синюшную тушку цыпленка, которому, вероятно, сто лет исполнилось в обед.
– Хорошо, давай курочку, ― памятуя о прожорливом Дружке, Люся согласилась.
– А вот ещё сырок домашний, смотри какой, слабосолёный.
– Сырок не надо. Мне хлеба, конфет и воды питьевой ещё.
– Воду у нас и из крана пить можно, зачем тебе деньги тратить на неё? ― заботливо учила жизни подруга.
– Давай воду. Желудок у меня слабый ‒ не могу я из крана.
– Забыла. Фермер-то наш тоже городской и всегда только бутилированную берёт.
Людмила в довесок накидала на прилавок всё то, что сокрыто было под заводской упаковкой
– После таких покупателей хоть снова в город за товаром езжай, ― довольно улыбнулась Анна, подсчитывая на калькуляторе прибыль.
– Спасибо, Ань, ― произнесла на прощание Люся, ожидая, когда Катя выйдет следом за ней из магазина.
– Маленькая врунишка, а ты чего это скрыть решила, что в гости я к вам вечером иду?
– Это секрет, но мама не любит тётю Аню, ― девочка протянула руку, чтобы помочь с пакетами.
– Не надо, ты чего, я сама донесу, они не тяжелые. А с чего это мама не любит её, папы же дружат?
– Мама говорит, что глупая она и болтливая через чур. ― Девочка демонстративно прикрыла рот рукой. ― Ой, проговорилась.
– Не переживай, я тебя не выдам.
– Тань, ― выкрикнула вдруг Катерина, заприметив ровесницу. ― Тётя Люся, я побегу, мы с Таней гулять пойдём.
– Катюш, зови меня просто Люся, а то непривычно мне как-то тётей ходить.
– Хорошо, вы вечером к нам в гости часиков в семь приходите. Вам по дороге прямо, забор у нас с лебедями синий, не потеряетесь.
– Беги, малышка. Спасибо за помощь.
«Если Лена, жена Саньки, с Аней этой не дружит, оно и к лучшему. Можно будет спросить: как магазин стороной обходить, и где продукты брать без необходимости дружбу водить с продавщицей и неликвид скупать». Деревенский парень на велосипеде присвистнул, таращась на Людмилу. Видимо, шорты эти и, правда, только для огорода оставить надо.
Дружок встретил, виляя хвостом, попытался унюхать, что в пакете.
– Проголодался? Сейчас тебе курицу отварим. ― Люся решилась погладить алабая, на что тот отреагировал одобрительно, заигрывая с гостьей.
Людмила с трудом отстирала костюм в тазу, развесила его на бельевых верёвках. Пока курица варилась, полила огород, навестила Маньку, наведалась к квочке покормить, предварительно закрыв вход из летнего курятника в зимний, чтобы избежать столкновений с петухом-бойцом. Отобедала кашей гречневой с мясом из стеклянной банки, покормила Дружка, поговорила с тётей и с чувством выполненного долга, впервые за несколько дней, полноценно погрузилась в глубокий послеобеденный сон.