В салоне тепло и пахнет знакомыми восточными пряностями. Да, это его парфюм. Сложно спутать. Приятный, сладковатый запах щекочет ноздри.
Но Элина напряжена, как перед операцией. По удалению сердца. Она вжимается в сидение и не отводит взгляда от профиля Владлена, пытаясь разглядеть в его облике какие-нибудь метаморфозы. Но, видимо, пять лет обошли мужчину стороной. В свои тридцать четыре он все так же притягателен.
– Рада тебя видеть, – натянуто произносит Марго.
Она сидит впереди и старается поддержать светскую беседу, но с Владленом всегда было трудно разговаривать. Вот когда он примерял на себя образ Цепеша, его блогерский имидж, другое дело. Обаятельный блеск улыбки сводил с ума любую девушку, сердце Элины тоже дрогнуло. Владлен страстно жаждал, чтобы Элина была с ним, и поэтому пять лет назад с помощью гипноза стер ей память, о том, что именно он – убийца Ливии. Но наперекор всему Элина вспомнила. И тогда он ее отпустил, потому что она не смогла бы остаться с ним. Просто не смогла.
Элина выбрасывает из головы навязчивые воспоминания. Лбом упирается в холодное стекло. Перед глазами мелькают серые поля, пролегающие вдоль трассы. Они еще не оттаяли после зимы, местами белеет талый снег, покрывая землю наледью. И сейчас Элина дорого бы отдала, чтобы оказаться посреди полей. Одной. И закутаться в беспросветный туман.
– Ты уверена? – усмехается Владлен.
Впервые он заговорил, если не считать короткого «садитесь». Его голос… Он не изменился. Такой же бархатистый, томный и порочный.
– Ну, да. Ты исчез. Алексей Борисович очень переживал, – мямлит Маргарита.
– У него есть внучка и коллекция бабочек. Поверь, этого ему более чем достаточно для счастья.
Владлен мельком смотрит в зеркало заднего вида, и Элина сталкивается с ним взглядом. Подавляет рефлекс отвести глаза, упиваясь чувством беззащитности. Глубокий цвет морской воды с зелеными крапинками – его глаза столь же яркие, как и пять лет назад.
– Мне кажется, зря мы сели в твою машину. Ты можешь быть заодно с Альтер-Эго. Кстати, ты в курсе, что его теперь зовут Георгий? – Элина пытается говорить холодно, но в ушах стучит кровь, а лицо горит. Очень сложно оставаться равнодушной, когда внутри полыхает пожар.
– Если бы не сели, рано или поздно вас отыскал бы Вла… Георгий, – спотыкается Владлен. – И да, я в курсе. Все-таки он мой брат, – последние слова звучат с легкой ноткой ностальгии.
Элина не выдерживает и наклоняется вперед, зависая возле лица Владлена:
– Тогда докажи, что ты не собираешься нас убить?! – шипит она.
Марго ахает. А Владлен резко бьет по тормозам, и дикий визг шин разрывает воздух.
Элина с трудом удерживается на сидение, чтобы не улететь в лобовое стекло. Она не успевает заметить, как Владлен выскакивает из машины.
– Нет! – вскрикивает Марго, когда он рывком открывает дверь и вытаскивает Элину наружу.
– Поговорим, – коротко предлагает Владлен и захлопывает позади нее дверь, а потом пристально смотрит на Маргариту, и в его взгляде горит ясное предупреждение: не вмешивайся.
Элина прижимается спиной к покрытой легкой изморосью машине. Только сейчас она замечает, что накрапывает вредный и незаметный дождь.
– Собрался меня загипнотизировать? – желчь сквозит в ее голосе.
– Я не практикую уже пять лет, – парирует Владлен и делает шаг к Элине, заставляя ее сильнее вжаться в автомобиль. – А ты все еще боишься, – с откровенной грустью замечает он.
– А как я должна относиться к убийце моей сестры?
– Но ты ведь не сдала мое признание на флешке в полицию. Я думал, простила…
Элина задыхается от его фразы. Взглядом скользит по лицу Владлена, отмечая некогда любимые черты. Черные густые волосы падают на лоб, который пересекают тонкие морщины. И между бровями залегла глубокая складка. Он часто хмурится. Чаще, чем улыбается.
– Простила? – еле слышно произносит Элина. – А что толку от твоего признания? Прийти в полицию и заявить, что ты убиваешь с помощью гипноза? Боюсь, меня не просто засмеяли бы, а упекли бы в камеру по соседству с Владимиром. Невозможно простить смерть сестры… даже, если ради этого ты пожертвовал Георгием, – она произносит новое имя с презрением. – Хотя мне кажется, ты сделал это больше для себя, чем ради меня. Чтобы обрести свободу.
Лицо Владлена не выражает эмоций. Он холодно на нее смотрит, и его дыхание горячим ветром касается Элины. По шее приятной волной бегут мурашки. А дождь накрапывает все сильнее, назойливо напоминая о своем присутствии.
– Жаль, – коротко бросает он и возвращается в машину.
И все? Ради этого Владлен вытащил ее на улицу? Элина обхватывает себя за плечи и смаргивает слезы обиды.
«А что ты хотела? Молчишь… Боишься признаться даже самой себе…»
Она дергает за ручку и садится в машину, громко хлопая дверью. Но вопреки ожиданию Владлен не заводит мотор. Наоборот, включает аварийный сигнал и поворачивается к Марго:
– Хочу сразу прояснить ситуацию. Я узнал, что Георгия освободили…
– Как? – прерывает его Элина. – Ты же исчез, растворился! Чтобы тебя отыскать, похитили Регину!
Последние слова заставляют Владлена вновь обратить на нее внимание. Но в его взгляде теперь откровенный лед, и Элина невольно ежится.
– Регину похитили? – он сдвигает брови к переносице.
– Только не делай вид, что не знал.
– Я знаю лишь то, что уже сказал вам. У меня есть поверенный, который раз в неделю звонил в лечебницу и справлялся о состоянии Георгия. Он же и сообщил, что брата освободили. Но на прощание Георгий передал мне сообщение. На первый взгляд, весьма безобидное.
– Какое? – Маргарита глубоко вздыхает. На ее лице написано ожидание самого худшего, но последующие слова Владлена заставляют Марго озадаченно нахмуриться.
– Он сказал, что начинает новую жизнь. В Великогорске.
– Действительно, весьма безобидно, – фыркает Элина, но скрыть страх не так уж легко.
– Что это означает? – допытывается Марго. – Зачем ему начинать жизнь именно в Великогорске.
– Он…
– А затем, – снова перебивает Владлена Элина, – что в Великогорске живу я. И Георгий дал недвусмысленный намек, что хочет со мной поквитаться. Что он и подтвердил сегодня. Ему связывают руки те, кто его вытащил. Но это ненадолго.
– Я наблюдал за твоим домом уже несколько дней, – Владлен заводит машину и, наконец, трогается с места. – Хотя сначала переживал, что опоздал.
Следил? Внутри Элины все холодеет. Он был рядом уже несколько дней, а она даже не догадывалась, вспоминая о нем лишь, как о страшном прошлом. В которое почему-то безумно хотелось вернуться.
– Как ты узнал, где я живу?
– Так же, как и Георгий. Мы знаем, где живет твоя мать. А она без задней мысли рассказала, куда ты переехала. Без понятия, как запудрил ей мозги Георгий, но моего визита она точно не запомнила.
– А говорил, не практикуешь, – с презрением бросает Элина.
– Не практикую так, как раньше. Но гипноз – часть меня. И я не собираюсь от него отказываться.
На некоторое время они замолкают. Маргарита тяжело вздыхает, а Владлен вглядывается вперед. Элина пытается переварить поступившую информацию и сжимает и разжимает пальцы, не зная, как выплеснуть накопившиеся за долгие годы злость и обиду. В душе нарастает буря.
Первым нарушает молчание Владлен:
– Так что произошло с Региной?
– Объяснишь, куда мы едем, и я расскажу, что случилось.
Владлен с усмешкой смотрит на нее в зеркало заднего вида и пожимает плечами:
– Мы едем к моему поверенному.
***
Три года назад.
– Мой муж женился на мне только из-за титула, – Людмила подмигивает Руслану, и он широко улыбается.
Гости за столом хохочут, но их любезность и тактичность напоминают фарс. Так происходит всегда, когда за одним столом собирается слишком много амбициозных и богатых людей.
– Она любит преувеличивать, – шутит Руслан.
Людмила капризно надувает губы, покрытые нежно-розовым блеском, и шлепает Руслана по плечу кончиками пальцев. Ее кисти обтянуты белыми перчатками до локтей, а на груди в тусклом свете ламп переливается крупный жемчуг. Рыжие локоны убраны в пышную прическу, оголяя белоснежную тонкую шею. Кажется, щелкни пальцами и исчезнет комната, на стене которой висит плазменный телевизор, а в углу тихо шумит увлажнитель воздуха, и они очутятся в девятнадцатом веке, где тяжелые портьеры с бахромой больше не будут выглядеть неуместно, а антикварный стол с извилистым узором по краю снова помолодеет. Только Людмила в длинном вечернем платье останется неизменной – она вне времени. Вне пространства.
– Руслан, вы обещали нам интересное мероприятие за гранью реальности, – Эдуард, седовласый, молодящийся мужчина в безвкусном, но дорогом костюме цвета переспелой вишни, самодовольно оглаживает тонкие черные усики. – А пока что мы играем в покер. Я не против, к тому же я выигрываю, – за столом тихо посмеиваются, – но мое любопытство никак не успокоится.
Руслан криво ухмыляется. Людмила предупреждающе сжимает его пальцы под столом.
– Да, я просто выбирал подходящее время. – Он смотрит на настенные круглые часы с золотыми стрелками. Почти полночь. – Как вы знаете, я – практикующий медиум. И Людмиле показалось забавным, если мы проведем спиритический сеанс.
– Господи помилуй! – восклицает жена Эдуарда, Марина.
Моложе мужа на двадцать лет, она похожа на бисквитное печенье. Румяная, в теле, с приятной улыбкой и ямочками на щеках.
Руслан хмыкает. Он даже не мог подобрать сравнение, чтобы описать степень глупости Марины. Неудивительно, что Эдуард на ней женился – он для нее настоящее божество.
– Это ведь невозможно? – справившись с эмоциями, осторожно уточняет Марина.
– От чего же? – басит Валерий Валерьевич.
Пятый и последний человек за столом. Непривычно видеть подполковника полиции в обычном черном костюме с бабочкой. Но даже штатская одежда не может скрыть военную выправку. Гладко обритая голова блестит даже ярче, чем жемчуг Людмилы, а прищуренный взгляд черных глаз с подозрением следит за каждым, словно видит их впервые, а не знаком уже долгие годы.
– Все возможно. При правильной постановке и с хорошими актерами, – он хохочет.
Людмила еще сильнее стискивает пальцы Руслана и смотрит на него умоляюще. Он ободряюще улыбается и переводит взгляд на Валерия:
– Никакой симуляции, дорогой Валерий Валерьевич. – Он глубоко вздыхает, улавливая легкий аромат благовоний. Палочка дымит на открытом серванте, а в зеркале с украшенной камнями рамой отражаются их бледные двойники. – Я долго не соглашался, но Люда убедила меня, что это будет весьма занимательно.
– И что же? Надо зажечь свечи, задернуть шторы? – Эдуард откидывается на стуле и бросает уже никому не интересные карты на стол. Подносит к губам стакан с французским коньяком и делает глоток.
– Уже полночь, – мягко улыбается Людмила, и ее мелодичный голос заполняет комнату. – Шторы трогать не надо. Да и в свечах надобности нет. Главное – это дар медиума.
Руслан мысленно фыркает.
«Ты должен доказать им, что у тебя настоящий талант. Я устала от вечных насмешек за спиной. Пусть увидят и заткнутся раз и навсегда!» – слова Людмилы до сих пор зудят в подкорке. Сначала он не хотел никому ничего доказывать. Достаточно того, что верила Люда. Но графиня Ланская не привыкла, чтобы над ней смеялись. И потому она молчала о том, что видит будущее. Которое порой пугало и Руслана.
– Ох, так страшно, – шепчет Марина, пока он ходит по комнате и приглушает свет.
Когда вместо лиц Руслан улавливает лишь светлые очертания, он садится за стол и тихим, низким голосом просит:
– Возьмемся за руки. И прошу не разрывать круг, пока я не разрешу. Если будет очень страшно, – он выразительно смотрит на Марину, – можете закрыть глаза.
Та нервно охает.
Они берутся за руки. Руслан мягко сжимает тонкие пальцы Люды, слева чувствует крепкое рукопожатие Валерия Валерьевича, от которого так и веет скептицизмом.
Руслан молчит. Минуту, две… Когда Эдуард порывается вставить слово, он бросает на него выразительный взгляд и еле заметно качает головой. И только после трех минут с его губ срываются первые фразы:
– Дух неупокоенный, дух всезнающий. Прошу, приди и ответь на наши вопросы. Дух неупокоенный, дух всезнающий. Прошу… – Он продолжает повторять и повторять, стараясь не обращать внимания на тихий смешок Валерия Валерьевича.
Руслан сосредотачивается на энергии, вибрирующей в воздухе, и на энергии, которая вливается в него из рук Людмилы и Валерия. Перед глазами плывут разноцветные круги, легкое головокружение накрывает волной.
Тяжелые шторы лениво шевелятся, хотя окна плотно закрыты, но незримое дуновение ветра облетает каждого присутствующего. Марина тихо вскрикивает и жмурится, когда оно касается и ее. Люда только улыбается. Ее глаза светятся от гордости. А когда посреди стола начинает сгущаться воздух, будто кто-то лепит из него прозрачный силуэт девушки, тает и недоверие мужчин.
– Дух неупокоенный, спасибо, что явился к нам, – благодарит Руслан. Он старается дышать ровно, чтобы не позволить дурноте, подступающей к горлу, разрушить сеанс.
Дымчатый силуэт все явственнее приобретает очертания девушки, которая словно сбежала из черно-белого кино. Рука Валерия Валерьевича начинает нервно подрагивать, а Эдуард порывается, как и жена, закрыть глаза, но стыдно, и только пот градом льется по его лицу, затекая за ворот рубашки. Людмила едва дышит. Руслан сильнее сжимает ее руку.
Получилось, получилось… Он не стал посмешищем! А ведь бывали случаи, когда духи игнорировали его зов, и никто не приходил.
Дикий визг Марины, от любопытства приоткрывшей глаза, взрывает тягучую тишину. Мужчины чудом удерживают ее руки и не позволяют разорвать круг.
– Дух, прошу, ответь на мой вопрос и вопросы моих друзей, – торжественно произносит Руслан, но не успевает договорить.
Туманное видение рывком подлетает к нему, и он лишь успевает отклониться от неожиданности. Невесомый дух зависает прямо перед ним. И сердце забывает биться.
– Вы, – шипит призрак и медленно скользит вдоль их лиц, наконец, замирая напротив Руслана и Людмилы. Шепот мало похож на человеческий. Он напоминает сплетение многих голосов, словно с ними говорит весь потусторонний мир. – Руки моей сестры в крови по вашей вине! – шелестит призрак.
Людмила деревенеет, а ее пальцы становятся холоднее льда.
– О чем ты, неупокоенный дух? – решается спросить Руслан, хотя в горле пересохло до невозможности.
Призрак мечется между ними, и, наконец, подлетает вплотную к лицу Руслана. Дымчатая субстанция шевелится в воздухе, но у нее нет ни запаха, ни звука. Только сплетение множества голосов, и которых вырывается самый громкий и яростный:
– Руки моей сестры в крови… Не позволю! – кричит дух и с хлопком растворяется в воздухе, как только Людмила вырывает кисть из руки Руслана.
– Что это было?!– Эдуард вскакивает на ноги, опрокинув тяжелый антикварный стул.
Комната наполняется живыми голосами. Валерий Валерьевич лезет под стол и ищет в комнате проектор. Марина заливается слезами и цепляется за мужа. А Людмила продолжает сидеть ровно, глядя прямо перед собой.
– Жизнь моя, – беспокоится Руслан и притрагивается к ее обнаженному плечу, но она резко встает и убегает прочь. Двери с протяжным скрипом раскачиваются после ее ухода, и в комнате вновь повисает натянутая и готовая порваться тишина.
Тихо извинившись перед гостями, Руслан поспешно выходит следом и находит жену в спальне. Людмила стоит напротив окна, лунный свет падает на ее лицо, придавая ему потустороннюю блеклость. Он щелкает выключателем, и в комнате загораются яркие лампочки, как желтые глаза, разбросанные по потолку.
В спальне особенно чувствуется отголосок дворянской старины: винтажные обои с золотым орнаментом, тяжелый ковер цвета темного шоколада и кровать с балдахином. Невесомый тюль сейчас собран вокруг столбов, но порой Людмила распускает его и открывает окно. В такие моменты кажется, что вместе с ветром в спальню врываются умершие владельцы усадьбы.
– Что произошло, жизнь моя? – он подходит ближе и обнимает Людмилу. Так они и стоят, устремив пустые глаза в звездное небо.
Когда Люда не реагирует, Руслан начинает вытаскивать из ее волос шпильки, и густые рыжие пряди падают на плечи. Он вдыхает исходящий от них тонкий аромат лимона.
– Ты же сама просила провести сеанс. Не верила, что получится?
– Верила, – безжизненно отзывается она.
– Мне пришлось объяснить твое поведение женским испугом.
– Это неважно, Руслан, – Людмила тяжело смотрит на него и даже не пытается придать лицу живость. – Тот призрак… Он сказал, что мы виноваты. Теперь я знаю, кто меня убьет.
– Прекрати! – Руслан пресекает меланхоличные рассуждения. – Ты сама говорила, что образы, которые ты видишь, слишком расплывчаты. С чего ты решила, что умрешь? Потому что видела, как на тебя наставляют пистолет? Это можно трактовать по-разному. А неупокоенный дух мог быть кем угодно. Я с детства общаюсь с призраками, и поверь мне, среди них достаточно злых шутников. Это их единственное развлечение в жизни… если так можно сказать.
– Ты не понимаешь. Все связано, – шепчет Люда. – Наша жизнь, их смерть. Ее…
– Не смей! – Руслан встряхивает ее за плечи. – Не смей произносить это вслух! Еще ничего неизвестно, и мы решили жить, как прежде. И тогда… все наладится. Это твое желание, забыла?
Сердце колотится все быстрее и быстрее. Хочется закрыть губы Людмилы поцелуем, чтобы только она замолчала. Потому что одно единственное слово может разрушить их вымышленную реальность.
– Боюсь, оно было глупым и безнадежным.
– Еще ничего неизвестно, – упрямо повторяет Руслан, – ничего неизвестно.
Но он сам себе не верит. Никто не верит. Ни он, ни она. Последний год стал для них постоянной борьбой с жизнью. И с каждым днем все тяжелее притворяться, что все осталось, как раньше. Боль никуда не уходит, только разрастается и очерняет все вокруг.
В спальне пару раз моргают лампочки, и на третий – свет гаснет.
***
Давно ее здесь не было. А ничего не изменилось. На многие километры вдаль убегает бесконечный туман, который издали похож на снежное марево. Оно лениво колышется. Пенные волны расходятся поверху ровными кругами, будто кто-то кинул в воду камень.
Элина подходит к качелям и осторожно садится на деревянное сидение. Они протяжно скрипят, словно хотят ее прогнать. Но она отталкивается ногами и раскачивается, разгоняя туман цвета пыли.
– Я ведь сплю? – в пустоту произносит она и слышит позади себя родной сердцу голос.
– Да.
Ливия подходит к ней и садится рядом. Знакомые хвостики темно-русого цвета, розовое платье с рюшами. Она застыла в возрасте шестнадцати лет. Ее сестра. Ее ангел-хранитель. Та, кого убили братья Бессоновы.
– Ты повзрослела, – умиляется Ливия и кладет голову ей на плечо.
– Скорее, постарела, – усмехается Элина. На душе спокойно. И хочется, чтобы так осталось навсегда. – Ты вновь решила меня предупредить? Я ведь все равно не запомню…
– Но возможно, твое подсознание в нужный момент подскажет тебе правильный выбор.
Ливия резко выпрямляется и смотрит на Элину так долго и пронзительно, что спокойствие растворяется.
– Выбор? – ей не хочется знать ответ.
– Я не хочу, чтобы ты замарала руки в крови. Не убивай Бессонова…
Элина с тихим криком просыпается и тут же стонет. Массирует затекшее плечо. Она сама не заметила, как уснула в дороге.
Накатывает странное чувство. Словно она побывала в детстве. Но стоит напрячь память – и ничего. Только белоснежный туман и чьи-то слова: «не убивай Бессонова».
«Мои сны никогда не будут спокойными».
Элина проглатывает тяжелый вздох, который рвется наружу, и равнодушным взглядом встречает Москву.
Если с возрастом люди стареют, маленькие города затухают и превращаются в память, то столица с каждым годом лишь хорошеет. И все же при взгляде на цветные многоэтажки, километровые гусеницы из автомобилей и незнакомых друг другу спешащих людей – Элина ежится и отворачивается от окна. Пять лет назад она не смогла подружиться с Москвой. К этому дню ничего не изменилось, они все равно чужие. Сердце болезненно сжимается. Она не думала, что приехать сюда будет так тяжело.
– Я вернулась в Москву раньше, чем планировала, – стонет Марго. – А можно мы заедем к моим родителям? Я забыла мобильный. Там, наверное, уже сотня пропущенных от Олеси.
– Лучше позвони с моего, – Элина протягивает ей свой телефон. – Пока мы не поймем, что происходит, будет лучше не впутывать твоих близких.
– Согласен.
Элина бросает на Владлена угрюмый взгляд и утыкается взглядом в колени. Почти шесть часов пути превратились в мучительную пытку. После того, как она рассказала, что с ними произошло, Владлен умолк, и больше не произнес ни слова.
«Как всегда. Обещание для него – пустой звук».
Но Элина все же умолчала кое о чем. Она решила не рассказывать Владлену о приступе Маргариты. Просто потому, что не знала, как это объяснить.
– Приехали, – коротко заявляет Владлен, сворачивая во двор. Он паркуется и вылезает из машины под порывистый ветер, который тут же раздувает полы его кожаной куртки.
Сердце Элины стучит быстрее, когда она украдкой смотрит на профиль Владлена. Странно. Обычно воспоминания блекнут, искажают черты. Но он не изменился в ее памяти. И даже эта привычка хмуриться, когда он думает, что его никто не видит.
– Как ты думаешь, ему можно доверять? – быстро шепчет Марго, воспользовавшись минутой наедине.
Элина пожимает плечами:
– Нет. Но если выбирать между ним и Георгием, кого ты выберешь?
Маргарита только бледнеет и выбирается из машины. Ее молчание и есть ответ.
Элина выходит следом и ежится под порывами весеннего ветра. Первый час дня, но сумрачные тучи затягивают небо, и даже те крошки солнца, что еще добирались до них раньше, оказываются отрезаны.
В голове не укладывается – она снова в Москве. Элина сжимает губы, подавляя истерический смех. Вот так кошмары и становятся явью.
– Вы идете? – Владлен уже стоит возле подъезда и машет им рукой.
– Элина, почему меня не оставляет ощущение, что мы идем в пасть ко льву? – шепчет Марго.
– Потому что так оно и есть.
Каждый шаг дается тяжело, но в итоге они пересекают дорогу. Владлен открывает дверь в подъезд и с тяжелым вздохом пропускает их вперед. Наверх убегает чистая, побеленная лестница.
– Я не собираюсь вас убивать, – шипит он, подталкивая Элину в спину. – Но, если вы не ускоритесь, мне придется пересмотреть свое решение.
Элина стискивает зубы, чтобы не ответить. Второпях поднимаются на третий этаж, и Владлен останавливается возле черной двери с металлическими вставками. Но не успевает даже занести руку, чтобы постучать, как она распахивается и на пороге появляется высокий, худощавый парень в растянутой футболке. Он молча переводит взгляд с Владлена на Маргариту и, наконец, останавливает его на Элине. Его губы кривятся от злости, когда он произносит:
– А она что здесь делает?
Элина невольно отшатывается от той ненависти, неприкрытой и жесткой, которая звучит в его голосе. Но заставляет себя распрямить плечи:
– Здравствуй, Максимилиан.