– Марго? Марго! – Элина брызгает на подругу из пульверизатора и хлопает по бледным щекам. Сердце до сих пор никак не успокоится.
Маргарита медленно шевелится, из ее груди рвется наружу стон, от которого Элина покрывается мурашками. Но только после этого она с облегчением откидывается на стену и вытягивает занемевшие ноги. Так и сидит на полу возле Марго, пока та медленно приходит в себя.
За каких-то полчаса произошло столько всего, что голова идет кругом. Размеренная жизнь рухнула, как по щелчку, и теперь Элина отчаянно пытается выбраться из-под обломков. А вместо того, чтобы помочь, все вокруг словно сговорились и решили завалить ее еще сильнее.
– Черт, ну ты меня и напугала…
Марго с трудом открывает глаза и долго смотрит на Элину, словно не сразу ее узнает.
– Когда собиралась мне рассказать о своих припадках? —Элине не удается скрыть раздражение в голосе.
Маргарита приподнимается на локтях, и в затуманенном взгляде читается полнейшая растерянность, а следом и смущение:
– О чем ты? Почему я на полу?
– У тебя был приступ, Марго. Сначала ты упала в обморок, а потом стала изображать девочку из фильмов ужасов. Знаешь, которых корежит, и они еще постоянно бьются в судорогах из-за одержимости демоном. Я уже хотела вызывать скорую, как ты начала говорить про какое-то Ангельское, про то, что хочешь домой. И только после этого потеряла сознание по нормальному. Поэтому я спрашиваю: что это было?
Но ответом ей служит искреннее недоумение.
Элина, опираясь на стену, встает и идет на кухню. Из холодильника достает заранее приготовленные в поездку бутерброды с сыром и тут же с отвращением кидает их на стол. После непонятного приступа Маргариты, руки до сих пор трясутся.
– Я не знаю… – Марго бредет следом и тяжело наваливается на кухонную тумбу. Наливает в стакан холодной воды из-под крана, расплескивая по пути ко рту, и залпом осушает. Затем еще стакан. И еще один. – Боже! Сушит, как после пьянки. – Она разминает шею. – У меня никогда не было никаких припадков. Более того, после развода даже депрессии не наблюдалось. Что я сказала? Ангельское? Ничего не помню. Словно свет выключили, а когда включили – я уже на полу, а ты сидишь, злая, как черт…
– Марго, если ты решила разыграть меня, то это очень плохая шутка, – цедит Элина. – Может, вы с Региной заодно? Спектакль называется «Сделаем все, чтобы Элина Одинцова запомнила и возненавидела это первое апреля навсегда»!
– Издеваешься? – Марго давится водой. – Правда веришь, что я могла бы сыграть вот так!
Ее возмущение остужает пыл Элины:
– Ладно, прости. Мы обе на нервах, и я просто ищу происходящему рациональное объяснение.
– Конечно…
Элина возвращается в спальню и на ноутбуке вводит в поиск: Ангельское. Затем начинает перебирать дополнительные ключевые слова: город, область, дом, место, деревня…
И наконец:
– Смотри! – Элина нетерпеливо зовет Марго и показывает сайт, когда она садится на кровать рядом. – Это усадьба. Старинная русская усадьба в Подмосковье. До революции принадлежала графскому роду Ланских. Позднее была разрушена, а сам граф с семьей бежал во Францию.
– Типичная история, – с иронией замечает Маргарита.
– Хм… Ланской … Такая знакомая фамилия.
– Неужели ты можешь что-то забыть?
Элина задумчиво потирает подбородок и усмехается откровенному недоверию в голосе Марго:
– Я ведь человек. Но эта фамилия… Наверное, я ее где-то видела, но не обратила внимания или… – Она закрывает глаза. – Господи, у меня сейчас голова не варит. Это все сон. Скажи, что мне это снится.
– Я бы с радостью, – грустно отвечает Марго. – Из нас двоих это со мной чертовщина творится.
Элина рассматривает ее искоса. Синие прожилки на шее, покрасневшие веки из-за недосыпа. Скорее всего, Элина выглядит так же, если не хуже. Она продолжает просматривать текст, и чем больше читает, тем сильнее ее охватывает холод.
– Знаешь, у меня давно такого мороза по коже не было. С дня, когда сделали фотографию, на которой запечатлели дух моей сестры, – нервно признается она и встречается взглядом с испуганной Марго. – Не могу понять, почему. Здесь написано, что в 2001 году усадьбу выкупили и отреставрировали. Проводили экскурсии, а потом в 2014 года закрыли для туристов. Сейчас там проживает некий Архипов.
На экране – красивое вычурное здание цвета бледного мандарина с белыми колонами. Высокие окна симметрично украшают фасад, а подъездную дорогу к парадному входу охраняют статуи ангелов, серые и потертые временем.
– Ты уверена, что я вообще что-то говорила? – Маргарита ерзает на кровати. – Может, мне привиделись ангелы…
– Ты кого убеждаешь? Меня или себя?
Элина устало трет глаза. Давно в ее жизни не было ничего мистического. С тех пор, как она рассталась с Владленом, и призрак сестры перестал мерещиться ей на каждом углу, предупреждая об опасности.
– Честно, не знаю, что с тобой было. Но мы должны отыскать Регину, – она закрывает ноутбук и еще раз звонит Регине, но электронный голос вежливо сообщает: «Абонент недоступен». – Черт! – Элина до хруста сжимает смартфон. – У тебя есть номер Максимилиана?
– Нет, – Марго виновато пожимает плечами, – я оборвала все старые связи.
– И у меня год назад полетел телефон и контакты.
Элина тяжело выдыхает и закрывает глаза. Перед взором бегут различные комбинации цифр, но все не то. Она ищет нужные ей одиннадцать цифр.
– Только не говори, что пытаешься вспомнить его номер? – над ухом звучит скептический голос Маргариты и раздражает, как жужжание мухи. – Даже если и вспомнишь, он мог его сменить. Если не сменил, Регина замужем за другим, и, видимо, давно… Правда не знаю, можно ли называть ее вдовой… Еще можно найти Макса в соцсетях, но как быстро он ответит…
– Есть! – восклицает Элина и быстро набирает цифры. Затем пронзает Марго взглядом. – Знаешь, хотя ты и утверждаешь, что не в депрессии, тебя вечно тянет в какую-то апатию. Ты даже меня переплюнула в пессимизме, – и она нажимает на вызов.
В мобильном раздаются протяжные гудки, но после седьмого Элина раздраженно отключает связь:
– Надеюсь, у него всего лишь крепкий сон.
– Еще бы, седьмой час утра. Хотя в Москве встают рано, но, зная Макса, не думаю, что он работает по звонку, – однако губы Марго не улыбаются. На ее лице отпечаток страха.
– В последний раз мы общались с ним около двух лет назад, – вспоминает Элина. – Он просил меня образумить Регину, однако… у меня не получилось.
– Конечно, то, что она пережила, никому не пожелаешь, но я думала, Регина сильнее.
– У каждого свой лимит прочности, – шепчет Элина и осторожно заглядывает в тумбочку. Там на самом дне лежат три просроченных билета в Москву.
***
Три года назад.
В ночной тишине усадьбы разносится женское пение, почти невесомое, как прикосновение крыльев бабочки. И тем сильнее становится не по себе.
– Здравствуй… Я больше не боюсь…
Ни слова не скажу я в знак протеста.
И с горизонтом я в отчаянье сольюсь,
Твоя сбежавшая, «покорная» невеста.
– Людмила! – зовет Руслан жену, но пение лишь отдаляется от него.
В комнаты льется свет сверкающих звезд и полумесяца. Руслан вбегает в просторную гостиную, окна в которой распахнуты настежь, а занавеси призрачно развеваются на ветру. Снаружи расцветает летняя белая ночь, и воздух, свежий, наполненный ароматом густой зелени, проникает в дом.
—Я больше не ищу судью,
Теперь в ночи мерцают мои крылья…
Я ныне бабочка в потерянном раю,
А прошлому пора стать былью…
И снова пение манит за собой. Из одной пустующей комнаты в другую, и везде отворены окна, а полотна тюля тянутся ввысь, пытаясь преградить путь и скрыть от него беглянку.
– Люда! – снова кричит Руслан и, наконец, замечает сквозь раскрытую дверь мелькание рыжих волос.
Он ускоряет шаг и оказывается в парадной гостиной, где посредине зала танцует его жена. Прямо над ней висит громоздкая позолоченная люстра. В сумерках кажется, что ее тень готова раздавить Людмилу своими щупальцами.
– Людочка… – Он ближе подходит к жене, стараясь ее не спугнуть.
Из-под белоснежного пеньюара с кружевным подолом мелькают босые ступни, а рыжие локоны, как капризы художника, залившего полотно бордовой краской, ниспадают до самой талии.
Он ловит ее в объятия и прижимает к себе. Оставляет горячие поцелуи на закрытых веках, беззвучно шепчущих губах, и мерно раскачивается с ней в ожидании, когда приступ закончится. Вскоре Людмила затихает. На некоторое время она тяжелеет и теряет сознание. Но ресницы вновь трепещут, и она поднимает на Руслана осмысленный взгляд:
– Я вновь ходила во сне?
Он улыбается, как можно естественнее. И неважно, что сердце бьется слишком часто, а руки холодеют от страха. Сейчас в лунном свете Людмила прекрасна как никогда. Точеные аристократические черты. Тонкий нос с небольшой горбинкой – отличительная черта графов Ланских. Пышные губы и высокие скулы. А глаза… Огромные, невероятные, как крылья бабочки. В темноте они кажутся почти черными, а на свету – сверкают изумрудом.
Руслан бережно обнимает Людмилу, свою жену, свою драгоценность, свою гордость.
– Да. И пела. Тебе вновь что-то привиделось?
Дрожь пробегает по телу Люды, и она теснее к нему прижимается, положив голову на его плечо:
– Видела, – шепчет она. – С тех пор, как мы переехали сюда, видения стали ярче. Я мало что помню… Только бабочек. Там было много бабочек…
– Так это же чудесно! – Руслан облегченно выдыхает.
Он не хочет, чтобы видения мучили Люду, но парадокс в том, что она счастлива только в усадьбе. А в городе начинает чахнуть, как цветок без воды.
– Да, – Людмила всхлипывает, – только те бабочки были мертвые…
***
– Собирайся, – Элина встает и кидает Марго ее сумочку. – Поедем налегке, – правой рукой прокручивает на телефоне расписание автобусов. – Прекрасно. В десять минут восьмого отправляется автобус в Москву. Будем там к обеду. У нас есть полчаса, чтобы добраться до автовокзала. Я забронировала нам два билета.
Она сталкивается с растерянным взглядом Марго:
– Что?
– Вот так легко? Приедем в Москву?
– Ну, с чего-то надо начинать, – раздраженно отвечает Элина. – Исчезновение Регины, твой приступ, Владлен – все это связано. Я не люблю, когда в моей жизни творится необъяснимое. А за это утро уже переб…
Краткий звонок в дверь заставляет Элину умолкнуть. Они настороженно переглядываются с Маргаритой. Та одними губами шепчет:
– Ты кого-то ждешь?
– В такую рань? – шипит Элина и качает головой.
Вытирает вспотевшие ладони о джинсы и тихо подходит к двери. Повисшая тишина напряженно давит на уши. И вновь по квартире разлетается короткий трезвон. Легкие сжимаются, и грудь сводит от невозможности вздохнуть. Элина заглядывает в глазок, но кроме утренних лучей на лестничной площадке ничего нет.
Она оборачивается к Марго и пожимает плечами. Чертово утро сходит с ума, подкидывая все больше сюрпризов. Элина еще раз смотрит в глазок и тут же отскакивает в сторону, зажимая ладонью рот. Дыхание сбивается от ужаса, а из-за двери доносится протяжный мужской голос:
– Элина, открывай. И, быть может, я помогу твоей подружке.