Глава 5. Арест.
Иван медленно поднял руки вверх и стал поворачиваться.
– Ты, там давай потише и не делай резких движений, а то сразу пулю в лоб схлопочешь. Видел я, какой ты шустрый малый, – голос шерифа был резок и скрипуч.
Улыбка на лице Ивана, показывала старику, что он не боится его. Да и голос, которым он стал говорить с законником, никак не походил на голос, испуганного и затравленного человека. Арестованный стал говорить с седым стариком твёрдым и стальным тоном.
– Шериф, я так понимаю вы в городе не хозяин. Ваши помощники делали всё что хотели, и плевали они на ваше мнение, и о том, что вы думаете об их беззаконии, не так ли? – и повернувшись полностью к законнику, Иван уставился леденящим взглядом, в выцветшие глаза старика.
– А тебе какая разница, кто и почему? Я тут шериф и мне решать, а тебе бы лучше о своей шкуре бы позаботится красавчик. А то смотри, тут в городе за убийство, тем более моих помощников, тебя могут легко на первом дереве вздёрнуть, без суда и следствия. Хотя нет вру, видишь ли, я так понимаю, что сам господин судья, скорее всего, тобой лично займётся. Это его людей ты пострелял и прикончил. А у нас в городе всем заправляют, мэр города, господин Дуглас и судья Гордон. Так что, думается мне, суд над тобой будет быстр и скор на руку, ты даже почувствовать и испугаться не успеешь, как будешь болтаться на дереве, – и шериф хихикнул старческим смехом и махнул револьверами, показывая Ивану направление.
– Давай, вон туда топай, – помахивал небрежно револьвером шериф на здание тюрьмы и офис правопорядка.
– Даже не думай выхватить свои пукалки, пристрелю, не глядя и не раздумывая,– прошипел сквозь зубы служитель закона.
Иван повернул голову назад и окинул взглядом полупустую улицу, стрельнул по салуну Молли и увидел рыжеволосую красавицу, стоящую на крыльце с винчестером в руках. Её взгляд выражал тревогу и беспокойство. Она словно телеграфировала своими глазами ему. А не помочь ли тебе с шерифом, мой друг? Но Иван, только покачал головой из стороны в сторону.
Нет, не надо, и подмигнул, словно говорил, – всё будет хорошо. Потом пробежал глазами по окнам облезлых зданий, в которых из-за занавесок, выглядывали испуганные лица горожан. Дальше его взгляд остановился на салуне, из которого выполз жирдяй, двери были распахнуты, закрыться им мешало грузное тело убитого, лежащего, как раз посреди на полу. И из заведения выглядывало несколько любопытных физиономий, которые так и пялились на трупы, раскиданные по всей площади улицы. Сама улица городка была пустынна и на ней отсвечивали только двое. Это был Иван и старый шериф города, да ещё затесался третий, это был тот самый придурок, который испуганно, таращился на шерифа и русского. Он смотрел сначала то на одного, то на другого, вытаращив глаза и безумно вращая ими, и в то же время нервно теребил руками кожаный пояс на животе.
– Слышь придурок, ты таскай, давай трупы, тебя от работы никто не отстранял и хватит бездельничать.
– Молли, если этот говнюк, будет отлынивать от работы, прострели ему его тупую башку, прямо между глаз, – и повернувшись к придурку, Иван зыркнул на него, так, что тот чуть не забился в конвульсиях от страха.
– Ты меня понял урод? Если что, Молли не промахнётся.
Придурок, вытаращив глаза, нервно сглотнул слюну, и кивнув несколько раз, захныкал и заикаясь произнёс:
– Я всё сделаю господин, не переживайте. Каждое слово и буква в его голосе дребезжали, словно колокольчик у коровы, висевший на шее для того, чтоб она не потерялась.
– Молли, как только, придурок перетащит последнего мертвеца к гробовщику, дай ему одного коня, привязанных у тебя, у салуна, пусть катится на все четыре стороны. Да, чуть не забыл, моего мустанга отведи в стойло и пусть накормят сеном. Я думаю, мы скоро увидимся. Мы тут всё решим и я думаю, что я не задержусь у шерифа долго, – и улыбнувшись, парень подмигнул старику.
– Хорошо Иван, не беспокойся, я всё сделаю, как ты сказал, – грустно, но твёрдым голосом, произнесла рыжеволосая хозяйка салуна "Одинокий ковбой".
– Ну, а насчёт того, что ты скоро увидишь нашу рыжеволосую красавицу, то это ты загнул, – раздался скрипучий смех шерифа. Ты быстрее с петлей поцелуешься, повиснув на дереве болтаясь и дрыгая ногами, чем с такой прекрасной госпожой, – крякнул шериф, облизывая пересохшие от вожделения губы, разглядывая прищурившись, рыжеволосую красавицу Молли.
– Ладно, хорош болтать, топай уже, а то и так тут задержались, хватит тут маячить, пора тебе за решётку, – и шериф ещё раз махнул дулом револьвера, показывая, в какую сторону идти.
Иван, вздохнув глубоко, так и с поднятыми руками медленно двинулся в сторону офиса шерифа.
Так, они прошагали метров сто, и Иван остановился перед дверью и крыльцом здания, на котором была старая, потерявшая цвет, под лучами жгучего солнца надпись"Шериф"
– Да, а офис-то выглядит, словно халупа какая-то, а не дом правосудия, вон вся краска облезла.
Что шериф, работы много видно, преступников день и ночь ловишь? – усмехнулся Иван, поворачивая голову к законнику. Смотрю, нет времени даже подкрасить домик. Ну прям загляденье, а не дом правосудия. Смотри, краска вся сползла и осыпалась. Как к тебе убогому, народ-то сюда заходит? Ну вот не стыдно тебе законник в таком дерьме сидеть? – Иван кивнул головой и показал на обшарпанное здание.
– Слышь говнюк, тебя вообще это не касается, тебе сегодня только переночевать, тут за решёткой, а завтра…, – шериф закинул голову и мечтательно уставился в небо.
– А завтра тебя после суда, вздёрнут на дереве и отправишься ты, вон туда к облакам, – показывая головой вверх в небо, где бежали, скача и прыгая, кучерявые белые облака.
– Давай открывай дверь, нечего тут меня заговаривать, – грубо толкнул в спину старик. Иван качнулся вперёд, запнувшись о ступеньки обшарпанного крыльца, и чуть не упал, но помахал поднятыми руками, выискивая равновесие и всё-таки удержался на ногах. Сделал несколько быстрых шагов, поднимаясь по лестницам старого крыльца, и пихнул ногой в дверь, которая от его удара носком ботинка, резко распахнулась и открыла тёмный проход в покосившееся здание.
– Ну, чё замер, двигай задницей, давай, – опять ругался законник сзади, недовольно толкая Ивана в спину.
– А то встал тут посреди и не шевелишься, – ещё раз подтолкнул Ивана в открытую дверь старикан.
Молодой человек, получив толчок в спину, ввалился в проём, пробежал несколько метров по инерции и встал в середине помещения, с интересом разглядывая в темноте внутренности и убранство комнаты. Глаза его прищурились и пытались в полумраке рассмотреть всё, что тут было.
Шериф, приставив один револьвер к спине вплотную, другой сунул за ремень спереди, и свободной рукой, вытащил у Ивана по очереди, оба револьвера, висящих на ремне.
Затем бросил их на свой стол, а самого Ивана толкнул вперёд в клетку и запер на ключ решётку, оставив арестованного там.
– Ну вот и всё дорогуша, – шериф подмигнул заключённому, улыбнувшись, показав гнилые зубы, – теперь всё зависит от судьи, но я и так знаю, что тебя вздёрнут на мёртвом дереве у въезда в город.
Иван постоял, разглядывая, куда он попал, окинул взглядом толстые решётки клетки, повернулся и глянул на топчан, сколоченный из обычных досок.
– Хм, похоже, спать придётся на жёстком, – прикинул он, прошептав вслух губами. Рядом стоял небольшой столик, видимо для приёма пищи. А в остальном за решёткой не было больше ничего. Затем перевёл взгляд на остальное помещение дома правосудия. Шериф, немного прихрамывая, прошагал к столу и плюхнулся в стоящее рядом с ним кресло. Крякнул, с трудом закидывая свои ноги на угол стола. Затем вытряхнул из кармана рубахи кисет с махоркой, и ловким движением стал набивать самокрутку, из оторванного куска бумаги, когда-то бывшего частью газеты Облизав языком две половинки исчерченного буквами листка самокрутки, шериф ловким движением склеил её руками и быстро засунул в рот. Затем чиркнул спичкой об сапог и прикурил, от появившегося пламени. Глубоко затянулся, замурлыкав, что-то себе под нос от удовольствия, и выдохнул вверх колечки дыма, выпуская их одно за другим.
Кольца поднимались медленно, белыми кучерявыми облаками дыма. Шериф закашлялся и выругался с матом.
– Вот зараза, лёгкие не терпят сигарет, кашель просто достал. А бросить курить силы воли нет. Да и старый я уже к таким вот поворотам в жизни. Ещё немного покашлял и сплюнул на грязный пол.
– Шериф, вы похоже, свинья, у вас тут такой срач и гадюшник, это не дом правосудия, это настоящий свинарник.
– Тебе не всё ли равно говнюк, ты уже одной ногой в могиле, давай сиди там тихо, можешь и прилечь пока поспать. Похоже, тебя ждёт последняя ночь в этом удивительном мире, – и седой законник засмеялся и сквозь смех, послышался снова скрипучий его кашель.
– Да нет законник, я тебя точно переживу, ты бы лучше не курил, а то вот так закашляешь и сдохнешь от удушья, – посоветовал Иван шерифу. Шериф зыркнул пронзительным взглядом на Ивана и хотел что-то тому возразить, но в это время скрипнула входная дверь и в офис ввалились трое.
Первый был длинный и худощавый человек, с большим орлиным носом и колючими карими глазами. На голове его был котелок, что непривычно для этих мест, хотя на востоке была как раз мода на такие вот шляпы. Маленькие усики на верхней губе смотрелись нелепо и смешно, но носившему их было, видимо, на это наплевать. В руке была длинная трость, а сам одет он был в тёмно-синий костюм, вот только на ногах были надеты сапоги, и штанины брюк засунуты внутрь, что портило его такой вот джентльменский облик. Но тут уж ничего не поделаешь, это не восток, с тротуарами и каменными домами, а самый настоящий дикий запад, с огромными ничейными землями, где улица города могла утром быть сухой и чистой, а вечером, после дождя, быть загаженной и быть по колено в грязи и навозе. И пройти по ней можно было только в сапогах. В зубах он держал длинную сигару, и вытащив её двумя пальцами руки, одетой в чёрную перчатку, выдохнул вверх, пустив сизые колечки дыма. Затем обвёл взглядом помещение, остановившись на Иване, и глянув на шерифа, спросил:
– Ну, что шериф, я так понимаю, за решёткой тот самый умник, кто прикончил моих людей? И твоих помощников?
Седой законник, так и сидел, закинув ноги на стол.
– Ну, да судья, это тот самый малый, что прихлопнул ваших обезьян, – и засмеялся.
– Ты зря смеёшься старикашка, похоже, ты в этом городе закон, последние сутки. Завтра мы повесим это недоразумение, – тыкая рукой, с зажатой в ней сигаретой, на Ивана. Ну а ты, похоже, уходишь на покой. Как только выполнишь последнее моё распоряжение, и вздёрнешь его на дереве, тебя заменит мой человек. Я давно за ним послал и завтра днём он тут появится. Да, не советую перечить ему, он просто пристрелит тебя, как бешеную собаку. И шансов у тебя старый хрыч совсем нет. Он, насколько я помню, один из самых быстрых и лучших ганфайтеров страны.
Затем, тощий подошёл к решётке и провёл по ней своей тростью, издававшей неприятные звуки.
– Так, так, вот ты какой горный орёл, кто доставил мне столько хлопот и неприятностей в моём городе. Можно было бы и сегодня всё закончить, но я буду делать вид, что действую по закону. Одна ночь и день ничего не решают. Всё равно тебе болтаться на этом сухой деревяшке, с высунутым языком. Так что одни сутки ничего не изменят, а мне будет интересно и приятно посмотреть, как тебя вздёрнут и как ты будешь болтаться, дрыгать ногами и сипеть, с посиневшим от удушья лицом, и просить о пощаде. Но, не выйдет дружок, всё уже решено, и ты заплатишь за всё, своей кровью и жизнью, за то, что тут натворил. Тощий, ещё раз, окинул взглядом Ивана и развернулся к двери.
– Ну, что господа, я вас оставляю тут, вам придётся сторожить эту залётную птицу, сидящую у вас в клетке, да, и за стариком смотрите в оба, – тощий глянул, на пришедших с ним двух здоровяков.
– А то, – и судья, бросил злой взгляд на законника, – мало ли что захочет натворить, уходящий на покой старый пенсионер. Затем он пнул дверь ногой и вышел из помещения. Дверь хлопнула, закрывшись, и за ней послышались удаляющиеся шаги судьи и скрип старого крыльца, по которому судья спускался на улицу.
Ночь прошла тихо и без эксцессов. Иван проснулся и сел на твёрдый топчан и потянулся. Повертел затёкшей шеей и огляделся. Шериф сидел всё так же в кресле и дремал, с закинутыми ногами на столе. Двое бугаёв, которых оставил судья, всё ещё стояли у дверей и таращились, один на Ивана, буравил его своими маленькими глазками. А второй разглядывал спящего шерифа и облизывал свои пересохшие губы. Видимо очень хотел пить.
За дверью на улице послышались голоса и топот ног. Скрип крыльца показал, что кто-то появился за дверью, поднявшись с улицы по скрипучим деревянным ступеням. Дверь резко распахнулась и на пороге появилась тройка мордоворотов, точно братья-близнецы, стоящим всю ночь у дверей охранникам. Первый быстро ввалился, и оглядев внимательным взглядом всех присутствующих, пробуравил зло Ивана насквозь, сплюнул на пол и повернулся к шерифу. Удар его ботинка по ножке стола, сбросил, пристроенные на самом углу ноги законника. Отчего старик дёрнулся и, чуть не вылетев из кресла, проснулся.
– А …, что …, где? – потряхивая головой, пытался врубиться в обстановку, сонный законник.
– Ты ещё поохай и попукай старый хрыч, – злобно прошипел здоровяк.
– Долго дрыхнуть будешь? Последнее задание тебе дали, доставить в суд убийцу, тот, что сидит у тебя за решёткой, так и то всё ты обгадил. Вот говорил же я судье Гордону, зачем нам в шерифы этот старый пердун, так нет, видите ли, ему всё по закону надо, как будто я не знаю и все в городе тоже, что клал он на закон, своим длинным и толстым хреном.
– Ладно, давай просыпайся сын койота, доделывай последнее поручение, и можешь валить на все четыре стороны, пока я добрый, и не отрезал тебе твои опухшие яйца, – и здоровяк заржал, корча рожи шерифу.
– Ты старый хрыч ещё на пару часов законник, а вот как склянки стукнут двенадцать дня и всё, гуд бай, твой контракт расторгнут. Я думаю, тебе здесь не будут рады, так что вали куда-нибудь потом подальше.
– Кхе, кхе, – закашлял шериф.
– А если я не хочу уезжать никуда, и не уеду? – внимательно из подлобья глянул дед на весельчака.
– Ну, тогда мы тебя закопаем, но сначала нашпигуем свинцом по полной, а потом просто скинем в яму и засыплем песком. И всё старик, никто и не вспомнит в городе про старого законника, – раздался идиотский смех, тройки пришедших мордоворотов.
– Кстати, мы пришли тебе помочь, нас судья послал, а ты сам можешь, в общем-то, уже отказаться от выполнения, возложенных на тебя, обязательств. Кидай звезду на стол и вали на все четыре стороны.
– Ну уж нет, у меня в запасе ещё есть пара часов, – процедил сквозь зубы шериф и я исполню до конца свой долг.
– Это ты о чём, старый? Какой на фиг долг? Ты, ещё пять лет назад о нём забыл и не вмешивался ни во что, что тебя дёргает сейчас? Или жизнь сильно надоела, – подмигнул здоровяк и вытянул руку и навёл указательный палец на шерифа.
– Пух, пух, – показывал он, словно стрелял в старика. Затем, поднял указательный палец кверху и дунул на него, сдувая воображаемый дымок, словно он выходил из пальца, как из дула револьвера.
– И ты мёртв законник, ну да, пока ещё законник,– добавил весельчак и снова заржал, словно лошадь.
Старик посмотрел на хвастуна и придурка, сплюнул на пол и пошёл к решётке клетки, в которой сидел Иван. Смахнул ключи левой рукой со стола и немного погремев ими, вставил в замочную скважину.
Чик, чик, повернул пару оборотов, и дверь в клетке открылась.
– Ну вот и всё, дорогуша ты наш, пора.
Шериф посмотрел на Ивана немигающим взглядом, своих выцветших глаз, провёл рукой по седым волосам, приглаживая и закидывая их назад. И скривил губы в ехидной усмешке.
– Выползай! И без глупостей, – сам понимаешь за тобой никто бегать не будет, просто накормят свинцом и оставят, валяться, мёртвой тушкой, на земле. И будешь ты загорать под солнышком или мокнуть под дождём, пока гробовщик всех твоих мертвецов не захоронит. У нас теперь очередь на кладбище, придётся подождать, – рассмеялся своей шутке законник.
– Хотя, тебя так и так вздёрнут, так что, ещё не известно, что лучше, валяться на улице, с простреленным пузом, или болтаться на верёвке, с высунутым языком.
– Ты законник меня заранее-то не хорони, – процедил сквозь стиснутые зубы Иван. Я ещё тебя переживу. Могу даже ставку сделать,– и Иван, сначала посмотрел на шерифа, а потом пробежал внимательным взглядом по остальным присутствующим.
Разговорчивый здоровяк хмыкнул и улыбнулся кривыми зубами.
– Ха, наш покойничек ставки сделать предлагает, а чем рассчитываться будешь, если проиграешь? У тебя придурка ведь ничего и нет, как, кроме того, что на тебе надето, ты ж голодранец, – и снова раздался дружный идиотский смех.
– А ты хочешь, мою ставку закрыть? – внимательно посмотрел Иван на трясущегося от смеха бугая. Или поди испугался? А может и струсил?
Смех резко прекратился, и налившееся красным лицо здоровяка прошипело, словно ядовитая змея.
– Слышь босоногий, я поставлю. Это сто долларов, вытаскивая из кармана рубахи деньги. Сжал их в своей громадной руке, так что побелели огромные пальцы, и помахал ими перед лицом Ивана.
– Все видели и слышали, ставку мою, – обвёл злющим взглядом всех присутствующих в помещении.
– Шериф, тебя это тоже касается, потом не говори, что ничего не видел и не слышал.
Законник, медленно кивнул и потом надел на голову шляпу.
– А вот что ты ответишь мне на это? – и здоровяк, просто впился глазами в голубые глаза арестованного.
– Ну, я поставлю 2 своих револьвера, если я проиграю, они мне так и так уже не понадобятся, – и арестант кивнул на лежащее на столе шерифа оружие.
Здоровяк перевёл взгляд на стол, посмотрел на лежащие там револьверы, и высунув язык, облизал пересохшие губы. Схватил нервно в руки один из револьверов и загоревшимися глазами пожирал их, в трясущихся руках.
– Хорошо, ставка принята, – прохрипел бугай, просевшим голосом.
– Я возьму их с собой на суд, там и решится всё, я и так без всяких ставок их забираю. Мне ли с покойником в игры играть.
– Да, хорошее оружие. Оставлю себе, буду тебя голодранца вспоминать и плакать, – и здоровяк снова разразился идиотским смехом. Остальные пришедшие с ним тоже заржали, подражая своему главному.
Иван, покачал головой, поправил шляпу, наклонив вперёд на глаза, и сказал шерифу:
– Законник пошли, я готов.
– Шериф прошёл между, двух стоящих у двери охранников, и толкнув дверь, вышел на улицу. Схватил рукой открытую дверь и поддержал, пока следом выходил арестованный. Остальные, вывалились гурьбой и разбежались по обе стороны улицы. Встали, внимательно следя, и были готовы в любой момент открыть стрельбу, если понадобится. Вдруг кто-нибудь попытается напасть и отбить задержанного, и тот попытается сбежать.
Иван покачал головой, сплюнул на землю и произнёс, обращаясь к старику.
– Идём давай, законник. Время не ждёт, твои часы тоже тикают, скоро и ты тут будешь никем, и твоё время закончится.
Веди на суд, пока ещё ты тут шериф.