Он зарекался приходить сюда снова. Вчера, позавчера, позапозавчера… Каждое утро Клим говорил себе, что не вернется в «Снежный барс». Старое здание, которое лет десять назад выкупили и превратили в современный ночной клуб.
Но сегодня Клим сдался.
Неоновая вывеска в темноте режет глаза фиолетовым лучом. Охрана на входе мимолетно кивает ему, когда он проходит внутрь, и от этого приветствия на душе становится еще хуже. Танцпол заполнен колышущейся толпой. Молодые, пьяные, веселые – все дергаются под музыку. К барной стойке не подступиться. Дым-машины пускают туманные струи, заполоняя легкие. В «Снежном барсе» смешались прованс и лофт, но, видимо, дизайнеру было наплевать на это, как и всем присутствующим. Их интересуют только басы, рвущиеся из огромных колонок, расставленных по периметру, и алкоголь.
Он бывал здесь и раньше. Обычно брезгливо морщился и уходил. Но однажды познакомился с Ди. Горячая штучка в мини-юбке и чулках. Слишком вульгарная, вызывающая – в обычный день Клим не обратил бы на нее внимания, но в тот вечер он повздорил с отцом и ему была необходима разрядка. Любая. Подошла даже такая, как Ди. Он до сих пор помнил ее сожженные осветлителем платиновые волосы и голубые глаза с жирными черными стрелками.
По сути, они провели вместе всего одну ночь. Но в эту ночь она окунула его в мир, который поглощает без остатка. И исчезла. Порой, когда Клим до чертиков напивается, ему кажется, что он снова видит Ди. Но это просто иллюзия. Возможно, ее никогда и не существовало. Но лучше считать, что Ди просто его кинула, чем записать себя в шизофреники.
Клим проходит по верхнему балкону, опасаясь спускаться в море живых тел – есть шанс оттуда не выбраться. Сворачивает направо, вниз по узкой винтовой лестнице, и останавливается перед черной дубовой дверью, недавно заново выкрашенной в еще более глубокий цвет.
Три удара кулаком в дверь, и посередине отодвигается узкая решетка. На Клима смотрят стеклянные глаза с полопавшимися сосудами:
– Слушаю, – гнусавит мужчина за дверью.
– Красное полусладкое и блю чиз, – надменно произносит Клим.
Решетка захлопывается, и открывается дверь, ведущая в мир запретных игр. Мир, который открывается с помощью незамысловатой фразы типичного мажора. Мир, из которого уже не вырваться.
Именно Ди познакомила его с рулеткой. Нет, он знал об этой игре и раньше, но до этого не чувствовал ее магнетизма.
Рулетка. Зеленое сукно, красные и черные ячейки, разноцветные фишки, пьянящая удача и обезоруживающее невезение.
Клим идет по темному коридору с мигающими лампами и попадает в овальный зал, где стоят столы с рулетками, а для VIP-персон есть закрытые кабинеты для игры в покер или любой другой забавы по вкусу.
Сегодня он обязательно выиграет, сегодня он…
Его хлопают по плечу с такой решительностью, что он забывает, как дышать. Клим замирает на месте, надеясь, что вышла ошибка, сейчас раздастся полупьяный смех и обознавшийся клиент игорного зала пройдет мимо, криво извинившись. Но подобного не происходит. Наоборот, молчание затягивается, и легкие начинают гореть. Клим шумно вздыхает и слышит смешок.
– Я уже думал, ты в обморок грохнешься. Пошли, тебя ждет Игнат.
Клим медленно оборачивается ко Льву. Главный вышибала Игната как всегда сверкает золотым зубом. Высоченный детина с добродушной улыбкой любит подколоть, рассказать анекдот и показушно нарезать яблоко здоровенным охотничьим ножом. Лысую голову обычно покрывает испарина, возле правого уха шрам, а глубоко посаженные карие глаза смотрят с хитринкой. С ним вполне можно дружить. При одном условии: если ты не задолжал Игнату. А Клим уже несколько месяцев числился в списках должников на первом месте.
– Я думал, у меня отсрочка. – Клим оттягивает ворот брендовой темно-синей рубашки с красным принтом, которую недавно купил на кредитку Арса.
– Она уже неделю как закончилась, – хмыкает Лев. – Но Игнат сделал поблажку. У тебя ведь батя помер.
– А если бы я не пришел сегодня? – Ладонь Льва с силой сжимает плечо Клима. – Я ведь мог не прийти. Или передумал бы и ушел. А ты не заметил…
– Эх, Клим. Вот вечно ты ерунду несешь. Игнат знал, что рано или поздно ты явишься. И с какой стати я должен подставляться, прикрывая твою задницу? В конце концов, платит-то мне Игнат. А с тобой мы всего лишь друзья.
Друг, которому можно перерезать горло.
Лев тащит Клима за собой. Обратно по коридору, на этот раз вверх по лестнице на второй этаж здания, где за шумоизолирующими стенами находится кабинет Игната. Клим уже бывал здесь, и в прошлый раз его сердце едва не остановилось. Теперь ситуация стала еще хуже. Отсрочка закончилась, а он не внес даже части долга.
Клим напряг мозг, стараясь припомнить сумму. Четыреста тысяч рублей? Нет… Кажется, около шестисот.
– Клементий!
Из-за стола встает Игнат с широченной улыбкой, за которой прячется холод и жестокость. О, это видно по мрачному взгляду, неизменному, несмотря на улыбку. Еще в первую их встречу Климу показалось, что перед ним полная противоположность Арсению. Высокий, худой, темноволосый. Наверное, Злата на словах обрисовала бы Игната горячим красавчиком. Такие мужчины вполне в ее вкусе.
Игнат впивается взглядом в Клима и медленно произносит, растягивая гласные:
– Мы тебя уже заждались. Ну что? Ты принес девятнадцать тысяч долларов?
– Что?!
Лев резко давит Климу на плечо, и он падает на вертящийся стул перед столом Игната.
– Было же шестьсот тысяч рублей? Когда…
– Когда, когда, – раздраженно повторяет Игнат и садится в мягкое кожаное кресло. Он не отводит глаз ни на секунду, поэтому Клим утыкается взглядом в дощатый пол, затем разглядывает стены, увешанные охотничьими трофеями. Голова дикого кабана, огромные рога лося. Эти мумифицированные животные наводят еще больше ужаса, чем сам Игнат. – Тогда, когда ты продолжил играть, вместо того чтобы вернуть долг, и зарылся еще глубже. А в долларах считать удобнее, знаешь ли. – И он снова фальшиво улыбается.
Клим мысленно ругается.
– Я… Ты ведь знаешь, у меня умер отец.
– О, да, прими мои соболезнования… – Взгляд Игната темнеет. – Я тоже потерял отца и мать. Говорят, только когда теряешь обоих родителей, становишься взрослым. Я повзрослел в семь лет. Тебе повезло больше. Сколько тебе?
– Двадцать семь, – сипит Клим.
Игнат откидывается в кресле. Длинными пальцами стучит по лакированной столешнице. Этот стук отзывается дробью в висках Клима, и он старается дышать глубоко, втягивая странную смесь дыма, меда и смолы. Черт, кажется, это парфюм Игната. Злата бы точно уже пищала от восторга.
– А может, не повезло, – фыркает Игнат и переглядывается со Львом, стоящим позади Клима. – Пять лет назад, в твоем возрасте, у меня было больше мозгов, чем у тебя, Клементий. О чем ты думал, когда снова сел за рулетку? – И он ударяет кулаком по столу, разрушая давящую тишину.
– Хотел отыграться.
– Отыграться? Клементий, в рулетке невозможно отыграться. Ты приходишь сюда и платишь за то, чтобы получить азарт, адреналин, иллюзию контроля. Но ты не выигрываешь. Никогда. Иначе мой бизнес давно бы рухнул, – хрипло смеется Игнат и причесывает густые волосы пятерней. – И сейчас ты должен мне девятнадцать тысяч долларов. А если будешь бесить меня тупыми ответами, я накину еще тысячу для красивого числа.
Клим молчит.
Игнат вновь растягивает узкие губы в улыбке и разочарованно качает головой:
– Ну? Что же ты молчишь? Самый шумный клиент – и вдруг стал молчуном. А перед девушками тот еще понторез. Как собираешься возвращать долг? – холодно уточняет он.
– Через полгода, – неуверенно начинает Клим. – Я вступлю в наследство и все верну.
– О как! В удобный момент твой отец умер, не так ли? А может, это ты ему помог?
Клима прошибает пот, и он стискивает кулаки:
– Не смей так говорить, – шипит он.
– А может, ты и меня на тот свет отправишь? – Игнат достает из ящика сигареты и прикуривает одну. Глубоко затягивается, выпускает облачко белесого дыма. – Если серьезно, Клим, мне плевать, кто из отпрысков Леонида Вольфа его грохнул, ты или твой братик с сестричками. – Он говорит тихо, словно уверен, что держит в руках целый мир. – Полгода я в любом случае ждать не собираюсь. У тебя срок до двадцатого декабря. И если ты не сделаешь мне подарок к Новому году, твою родню ждут еще одни похороны.