Домовой оставил меня наедине с опасностью. Я-то худенького голенького эльфа опасностью не считала, а вот истошный крик Кондратия звучал в моих ушах даже после того, как за домовым захлопнулась дверь.
Эльф бесшумно спрыгнул с ветки и оказался так близко ко мне, что я могла беспрепятственно своим животом потрогать то, что ранее похвалила.
– Привет, – улыбнулась во весь рот и томно хлопнула глазами. Я не собиралась привлекать его ненужное внимание, но заигрывать с симпатичными особями противоположного пола было у меня в крови.
Тонкие губы эльфы изогнулись в ухмылке. Секунда, и вот его рука уже покоится на моем затылке.
Как произошло то, что произошло дальше, я и не поняла. Губы эльфа примкнули к моим, вторая его рука обхватила меня за талию и прижала к крепкому горячему телу.
Я ошарашенно распахнула глаза, пока язык красавчика блуждал у меня во рту, а его ладони бесстыдно лапали мою попу.
Оторвался он через несколько секунд. Я, застыв истуканом, не могла пошевелиться.
– Алайя, – прошептал эльф, прикусив нижнюю губу и улыбнулся. – Я скучал. Где ты была?
В моей голове вихрем промчались самые разные мысли, но ухватилась я за одну: этот голожопый – любовник Алайи.
Ну охренеть!
– Занята была, – выдавила я из себя, не торопясь признаваться в правде. Может, узнаю чего полезного.
Руки эльфа потянулись к моим плечам. Его мужское естество тоже потянулось вверх. Я моргнула, прогоняя оцепенение, быстро посмотрела на дверь и нервно усмехнулась:
– А пойдем в наше любимое место?
Мой план был прост до неприличия: пока Кондратий ищет Рогнэйда, пока они оба ищут меня, я разузнаю всё, что скрывала Алайя от своего жениха. Конечно, я принесу ему это на тарелочке, а потом бодренько вернусь в свое тело, а Алайя, гадина такая, сама пусть разбирается с тем, что тут происходит. Она меня подставила? Подставила. Я отплачу ей тем же.
Эльф взял меня под локоть, вторую руку положил мне на спину и повел в гущу леса. Под пение птиц мы медленно шагали в сторону чистейшего озерца, а потом как-то незаметно для меня, мы оказались в тени ивовых ветвей.
Мне предложили залезть в дупло. Да, размер его был такой, что я могла и не наклоняться, но все же стало как-то не по себе.
– Это наше любимое место? – уточнила я, с опаской заглядывая внутрь. Вниз уходила спиралевидная лестница, на перилах которой гирляндой висели тысячи светлячков. Живых.
– Не только оно, – мурлыкнул эльф. – Но спустя год разлуки я хочу привести тебя именно сюда.
– Угу, – задумчиво произнесла я.
Лестница вывела нас в жилую комнату. Стеллажи с книгами занимали большую часть пространства, тут же стоял обеденный стол, стулья, и широкая заправленная кровать.
Эльф, с грацией кошки, переместился на кровать. Сел, подогнув одну ногу под себя, а вторую выставил так, чтобы я могла видеть его во всей красе. Мне демонстрация мужской силы порядком надоела, и я бросила эльфу кухонное полотенце, чтобы прикрылся.
– Не отвлекай меня, шалун, – прищурившись, погрозила ему пальцем. Мысленно закатила глаза. Как с ним общалась Алайя? Полагаю, что примерно как-то так. По крайней мере, эльф еще не понял, что перед ним не его любовница.
– Так где ты была? – полотенце легло на пах.
Я села за стол, подальше от героя-любовника, сложила руки на столе.
– Болела, – выпалила я. – И совсем память потеряла. Отрывками помню, как мы с тобой… Ну, ты понимаешь. А давно ты здесь живешь, напомни, пожалуйста?
Эльф нахмурился. Скользнул по моему лицу подозрительным взглядом, и я сделала томные глаза, а губы расплылись в глуповатой улыбке.
– Пятьдесят лет, – громом прозвучал его голос. – Мы любим друг друга пятьдесят лет, а ты смогла меня забыть?
– Болела, говорю же… Пятьдесят? С ума сойти. А как ты здесь оказался? Почему ты живешь в замке?
– Ты сама меня сюда привезла, – в синих глазах появились слезы.
Господи… Алайя, не могла кого побрутальнее в любовники выбрать? Что за мамкин сынок?
Мне оставалось только вздохнуть. Ну что она за идиотка такая.
Над убежищем эльфа послышались голоса, шум и топот. Я отчетливо слышала рыдающего Кондратия, но он был не один – с Рогнэйдом.
Когда земля содрогнулась, эльф напрягся. Метнулся к шкафу и скрылся в нем за долю секунды.
Я бросилась наверх. Выскочила из-под ивовых ветвей и наткнулась на домового. Тот заливался слезами, в маленьких руках крепко сжимая ведро мороженого и ложку. Между приступами рыданий Кондратий не забывал засовывать в рот ванильное лакомство, а, увидев меня, замер.
Рогнэйд появился со скоростью молнии. В обеспокоенном взгляде читалась и злость.– Живая! – воскликнул он. – Она здесь!
– Какого демона, Алайя?! Кто здесь еще, кроме тебя?!
Я поморщилась. Во-первых, не любила, когда на меня орут. Во-вторых, виновата настоящая Алайя, а орут на меня.
– Твоя далеко не невинная невеста притащила в комнату с иллюзиями эльфа, поселила его здесь, чтобы он не привлекал внимания. Твоего внимания! И не кричи на меня, я тебе не Алайя.
От гнева я не заметила, как перешла на “ты”.
Рогнэйд выругался сквозь зубы, потом заметил за моей спиной вход в убежище и бросился к нему.
– Уходим отсюда, – я потянула Кондратия на выход за ворот рубашки.
Рогнэйд рвет и мечет, и попадаться ему под горячую руку совсем не хочется. Что станет с эльфом меня не волнует, так что я торопилась как можно скорее покинуть поле боя.
А может, они и впрямь подерутся?
Мне вспомнились слезы в глазах эльфа, и я фыркнула. Не подерутся. Эльф умрет от страха сразу, как увидит Рогнэйда.
Весь следующий день я пребывала в нервном предвкушении перед обменом телами. Утром, спустя пару часов после происшествия на эльфийском “острове”, ко мне пришел стражник в черном и сказал, что пора готовиться.
Кондратий не переставал топить горе в мороженом. Я старалась не думать о том, что не смогу забрать его с собой. Или все-таки смогу? На всякий случай, прихвачу бутылек, в котором домовой “ехал” в замок драконицы. Вдруг получится и в этот раз? Мне такой дух дома совсем не помешает. Хотя, о чем я? Мешать он будет еще как. Пользы-то от него никакой.
Но я смотрела в печальные заплаканные глаза Кондратия и вспоминала, как он учил меня жить в новом мире. Он постоянно обзывался, называл дурехой и неумехой, но с упорством повторял одно и то же изо дня в день: как топить печь, как варить картошку, как ее жарить. Я не запоминала. Печь дымила, картошка горела. Кондратий повторял всё снова и снова…
Я любила это маленькое мохнатое существо. Мне даже казалось, что никто за всю жизнь не проявлял ко мне столько внимания, как Кондратий.
Подготовка к переселению включала в себя моральный настрой. Я должна была успокоиться и очень сильно захотеть вернуться. Я хотела, и уже была настроена, когда за мной пришел Рогнэйд.
– Пойдем, – хмуро бросил он, заглянув в гостиную.
Домовой в этот раз плыл по воздуху. Мы шагали слишком быстро, и он за нами не поспевал.
Пришли в тот же зал, в котором находился портал. Там нас ждал нервный Фоня. Колдун ползал вокруг алтаря, бормоча себе под нос что-то совершенно неразборчивое. Рисовал несуразные символы писчим камнем, скобля им по каменному полу. На самом алтаре ярко горели восковые свечи. Лежал ритуальный кинжал – мне так показалось, что ритуальный. Хотелось думать, что момент обмена телами будет происходить с налетом загадочности.
Рогнэйд встал у меня за спиной. Я почувствовала себя неуютно и поежилась, а в следующее мгновение дракон сорвал с меня платье.
– Эй!
– Так нужно, – ткань с треском разошлась по швам. Рогнэйд отбросил ее в сторону. – Иди на алтарь.
– Ерунда какая-то… Фоня, ты в первый раз отправил меня сюда без всего этого пафоса, как?
– Тогда не ты была инициатором, – колдун поднял на меня глаза. – Лежи смирно и молчи.
Я забралась на холодный камень. В помещении царила прохлада, и довольно скоро я начала дрожать. Кондратий уже нырнул в пузырек и теперь сидел там в ожидании “переезда”.
Фоня еще очень долго рисовал символы. Рогнэйд стоял в темном углу зала, и только его зеленые глаза время от времени вспыхивали.
Я поерзала на камне. Обнаженную спину кололи острые края трещин в алтаре, и я хотела пожаловаться, попросить плед какой, но молчала. Домой хотелось сильнее.
Наконец, Фоня закончил подготовку. Встал у алтаря, взял в руки ритуальный кинжал и положил его лезвие мне на живот. Я закрыла только один глаз, чтобы наблюдать, не решит ли колдун меня проткнуть.
Замогильным голосом Фоня запел. По моей коже пробежали мурашки. Почти сразу мысли в голове спутались, сознание затуманилось…
Я уплывала в темноту со счастливой улыбкой.