Я отпила еще немного воды, подержала ее во рту. Побулькала. Проглотила. Подняла глаза на Кондратия и передала ему записку.
– Во что мы вляпались, домовенок? – прошептала я.
– Не “мы”, а “ты”, – Кондратий повертел записку в руках. – Кому рассказать, что рассказать?
– Секрет Алайи, ясно же. Но какой?
– И не только ее… С кем-то у нее есть тайна. И об этом мы должны сообщить Рогнэйду.
– Нет, не должны, – я забрала записку, сунула ее назад в шкатулку. – Это не наше дело, а Алайи. Я вернусь на Землю, а она в свое тело, и пусть сама разбирается.
– А захочет ли она вернуться? Если она от этой тайны сбежала, то…
– Пусть только попробует не захотеть! Она заняла мое тело, Кондратий, мое! Алайя могла выбрать любую девушку на Земле, через колдуна предложить ей обмен телами, и на общей договоренности поменяться. Но она выбрала меня, даже не спросив.
– Значит, она торопилась.
– Торопилась, – со злостью выплюнула я. – Надеюсь, кухонный комбайн отчекрыжит ей руку!
– Твою руку.
– Тьфу ты!
Шкатулка звякнула снова. Я ладонью вытерла проступивший на лбу пот и осторожно приоткрыла крышку. Ничего. Пустота. Записка исчезла, и новая не появилась.
– А что это вообще? – указала я Кондратию на шкатулку. – Почтовый ящик какой?
– Почтовик. Внутри него маленький портал с адресом и именем. Через него ты можешь написать кому угодно, если знаешь адрес получателя.
– Ух ты, – искренне восхитилась я. – Это же практически электронная почта! Кондратий, тащи листок бумаги и ручку. Или перо. Чем они тут пользуются?
Домовой растворился в воздухе. Вернулся быстро, и минуты не прошло. Мне на колени упал коричневый лист и хрустальная сосулька.
– Это что? – я повертела сосульку в руках.
– Писчий камень. Написанное им не сможет увидеть никто, кроме получателя.
“Дорогой мой ненастоящий жених! Дорогой Рогнэйд!Рогнэйд! Пишет вам Алайя-Настенька из своего заточения. Раз уж нам еще минимум сутки находиться под одной крышей, то я прошу разрешения погулять по замку. Он прекрасен, я уверена, и мне бы хотелось его осмотреть.Я сползла на пол, чтобы было удобнее. Расположила листок под хвостом сверкающего ледяного бобра и вывела сосулькой первую строчку:
P.S: Куда вы засунули Фоню? Фонгейта…Где вы заточили колдуна? Спрашиваю, чтобы не наткнуться на него во время прогулки.
С уважением, подменная Алайя.”
Я еще раз перечитала письмо и с довольным видом сунула его в шкатулку. Крышку захлопнула и принялась ждать.
Ответ пришел моментально:
“Я не запирал двери. Колдун под присмотром.”
– Кондратий, идем на экскурсию, – я вскочила с пола. – Сейчас, только переоденусь.
В гардеробной Алайи мог сломать ногу тот самый чёрт. Сотни платьев, костюмов, шубок, пальто – это только первая комната. Я вытащила с полки самый простой наряд: платье без рюшек, драгоценностей и вышивки. Белое, длиной до пят и с рукавами до запястьев. Не самое красивое, но удобнее я ничего не нашла.
Мягкие тапочки обнаружились среди десятков прекрасных туфелек в соседнем помещении. Я натянула их на ноги и блаженно прикрыла глаза – такие удобные!
Кондратий ждал меня у выхода. Он где-то раздобыл канделябр с ледяными свечами и нетерпеливо переминался с ноги на ногу, когда я вышла в “прихожую”. Надо будет узнать, как называется эта комната. Ну не холл ведь?
Мы уже собирались покинуть покои, как в гостиной звякнула шкатулка. Пришлось сбегать и прочитать письмо:
“Чем питаются электросамокаты, о которых ты рассказывала?”
Я хохотнула и нацарапала ответ на том же листочке:
“Людьми. Преимущественно на тротуарах.”
Не стала ждать очередного письма, оставила шкатулку и выбежала из покоев. Ночью замок спал. Свет повсюду приглушили, и даже ледяные фигуры светились как будто бы тусклее, чем в моих комнатах.
Сказочная атмосфера заставила замереть наверху лестницы. В холле царила тишина. Через стеклянные стены внутрь пробирался яркий лунный свет, расплескивал холод на мраморный пол и тенями играл на стенах.
– Как красиво, – едва слышно вздохнул Кондратий. – А может, ну ее, эту Землю? Давай останемся тут.
– Нас здесь никто не оставит, – усмехнулась я и шепотом, чтобы не нарушать очаровывающую тишину, добавила: – Рогнэйду нужны не мы, а его невеста.
– Тело ему нужно. А оно у тебя.
Я посмотрела на ноги, подтянув подол к коленям. Ровные, длинные, а кожа словно фарфоровая. Алайя и впрямь была красавицей, и в ее венах текла голубая кровь. Голубая. Вдумайтесь только!
– Пойдем, – я опустила подол и первая двинулась вниз по лестнице. – По верхним этажам пройдемся, там наверняка интереснее, чем внизу. Не знаю, как здесь, а на Земле первые этажи в замках обычно занимала прислуга.
– Что-то мне подсказывает, что местная прислуга не спит, – ответил Кондратий, указывая на недвижимых мужчин в серебристых одеяниях.
Они из коридоров будто и не уходили. Неживые, что ли?
Один из стражников повернул голову в нашу сторону. Под капюшоном сверкнули зеленые глаза.
– Вон туда пойдем, – я потянула Кондратия за руку в противоположную сторону. Там, в темном арочном коридоре, стражники тоже стояли, но они здесь были повсюду, так что нужно просто привыкнуть.
– А в чем цель нашей… как ты назвала?
– Экскурсии. Да ни в чем – просто погулять. Я хочу посмотреть, как живут местные богачи, чтобы потом рыдать в подушку из-за неимения даже части того, что есть у них.
– Подозреваю, что Алайя не просто богатая драконица. Она ведь последняя из рода. Может быть, ей тут все скидываются на жизнь?
– А сколько живут драконы? – задумчиво спросила я.
Мы миновали коридор, нырнули через арку в просторный круглый зал с фонтаном. Вода журчала, выливаясь из круглого рыбьего рта, разбивалась о камни на полу и брызгала в стороны.
– Около тысячи лет.
– Перенаселение, наверное, жуткое в этих горах!
– Совсем нет. Рождение дракона – чудо, которого достойны не все. Младенцы появляются раз в сотню лет, и то не у всех. Например, голубокровые драконы так почти все и вымерли, осталась надежда только на Алайю и Рогнэйда. Если они сумеют зачать дитя, то род продолжится еще на тысячу лет.
– Но он ведь все равно прервется, когда тот ребенок умрет, так? Даже если они родят двоих: мальчика и девочку… Фу, Кондратий, только не говори мне, что…
– Нет! Ты что, конечно, нет! Но продлить род хотя бы еще на чуть-чуть – важно. Да, он прервется со смертью последнего голубокрового дракона, но что ж теперь, вовсе не заводить детей?
– Хотя бы не выдавать девушек замуж за тех, кого они не хотят. Алайя не любит Рогнэйда, иначе она бы от него не сбежала. Может быть, она уже была влюблена в кого-то другого? Или печати ставят не только на мужчин?
– Так положено – жениться по договору. Тысячелетние традиции не нарушаются. Печати на девушек не ставят, в этом нет необходимости. До замужества они не имеют права покидать свой дом и живут в нем под присмотром стражей, но вдали от родителей. Так этот замок и был построен, я думаю.
В следующем зале обнаружилась любопытная инсталляция: зеленые холмы, вьюны, деревья с фиолетовыми листьями. Через всю комнату тянулся ручеек с кристальной водой и обрывался в одном из углов. Меня уже мало что могло удивить, и я только улыбнулась, когда из ручья подпрыгнул в воздух и нырнул с плеском золотистый карп.
В тени деревьев паслись оленята. Ненастоящие, но совсем как живые – даже со стороны можно было понять, что это всего лишь иллюзия. Качественная, но иллюзия.
Рыжий бельчонок нырнул мне под ноги и скрылся в кустах. Из-под потолка донеслось пение свиристели. С дерева, чьи пушистые лапы касались моего плеча, в сторону бросилась стайка разноцветных птичек.
Мы полюбовались молча и двинулись дальше. Не представляю, что еще мы можем встретить в чудесном замке Алайи, но если вон за той дверью обнаружится горнолыжный комплекс, я не удивлюсь.
Я помогла Кондратию перелезть через валун, забаррикадировавший тропинку.
– Алайя сбежала, потому что жила взаперти, – сказала я уверенно. – Ни один человек не выдержал бы жизни в клетке, пусть и золотой.
– Да она и не человек вовсе.
– Не придирайся к словам, ты меня понял. Сколько ей, триста лет? Представь, каково это – жить в четырех… Ладно, не в четырех, но в стенах. Никуда не выйти, ни с кем не пообщаться. Ей влюбиться по-настоящему не позволяли, а для девушек это очень важно. Первые поцелуи, робкие объятия, свидания под звездами. Алайя же с рождения была скована брачным договором.
– Сотни поколений до нее так жили, – вздохнул домовой. – Они так привыкли и другой жизни не знают. Им не с чем сравнивать.
– А вдруг есть с чем? – я задумчиво почесала подбородок.
Комната с райским садом никак не заканчивалась, но вот впереди показался выход. Я первая достигла его и толкнула дверь.
Кондратий собирался мне ответить, да так и застыл с открытым ртом, когда заглянул в комнату.
– Что там? – я нахмурилась и просунула голову в дверной проем.
Раскаленные каменные стены мерцали алым. Лава текла по ним с потолка, с шипением капала в овраг с водой и застывала. Получающиеся булыжники тут же исчезали, и все повторялось по новой: густая лава пробиралась по щелям и шипела, касаясь воды. Пар уходил под потолок, откуда на нас смотрели тысячи звезд.
– Ну заходи, чего встал? – я подтолкнула Кондратия и прикрыла за нами дверь. – Это всё ненастоящее, видно же.
– Да сколько же магии на это потрачено! – присвистнул домовой.
Я вскинула брови: свистеть его я не учила. Сам где-то услышал и запомнил.
– Магии? Ах, ну да. Вряд ли здесь есть компьютерная графика.
Мы постояли у входа в пещеру, откуда доносился леденящий кровь вой. Я хотела зайти и посмотреть, кто там воет, но Кондратий едва не впал в истерику. Схватил меня за ногу и не пустил.
Тягучая алая капля плюхнулась на пол возле моих ног и впиталась в камень.
– Мы за сутки этот замок не обойдем, – фыркнула я. – Алайя знала толк в развлечениях. Кажется, в ее жилище построили по комнате на каждый кусочек мира: и водопады есть, и лес вон какой красивый, и даже вулканы.
– Если здесь и впрямь каждая комната позиционируется как кусочек мира, то дальше мы не пойдем, – Кондратий резко развернулся на пятках и потопал в обратную сторону – в лес.
– Это еще почему?
– Потому что за островом с вулканами начинаются эльфийские земли! А к этому народцу я предпочитаю не заглядывать, даже если он ненастоящий.
Кондратий, может, и не хотел к эльфам, а вот я очень даже. Пришлось хватать домового на руки и тащить его почти бегом через весь “остров”. Ногой пихнула дверь, выронила Кондратия в зеленую траву, закрыла дверь.
– Давай посмотрим, ну пожалуйста, – попросила я умоляюще.
Домовенок опасливо озирался по сторонам. Да и я напряглась.
Вокруг, докуда хватало взгляда, простирались многовековые дубы со стволами, которые не обхватить и впятером. Каждое дерево обросло мхом – мох был повсюду. Он ковром устилал лес. Волшебство зеленого царства нарушали лязг металла и топот копыт, доносящиеся издалека. Зычные крики мужчин пугали притихших в ветвях пташек, и те вспархивали, чтобы затеряться в густоте крон.
– Мне здесь отчего-то неспокойно, – жалобно пропищал Кондратий. – Давай уйдем, а?
– Перестань. Это всего лишь магические иллюзии.
Я первая шагнула к одному из дубов. За его стволом еще парочка Настенек с легкостью бы скрылась.
Ветка надо мной хрустнула. Я с опаской подняла голову и радостно улыбнулась: эльф. Худощавый мужчина с длинными белоснежными волосами, остроконечными ушами и с синими глазами. Как с картинки! Его одежда, а точнее, ее отсутствие, меня нисколько не смущало. Я мысленно отвесила достоинству иллюзорного мужика комплимент и повернулась к домовенку.
– Кондратий, смотри – эльф! Совсем как настоящий.
– Он и есть настоящий, дура! – вскрикнул Кондратий и со всех ног кинулся на выход.