Проспала я до самого вечера. Открыла глаза и сначала не поняла, где нахожусь, в первые несколько секунд бессмысленно пялилась в распахнутое окно, откуда виднелся кусочек темнеющего неба с уже проступившими мелкими звёздами, ветром до меня доносились ароматы пекущегося хлеба, луговых трав и… навоза. Странное сочетание, но какое-то правильное, что ли? Запахи и звуки большого города отсутствовали напрочь. Привычные и теперь такие недостижимые.
Мысли лениво текли от одного к другому, я думала о судьбе и её непредсказуемости, а ещё в глубине души была рада проснуться. Чувствовать себя живой. Мне дарован ещё один шанс попытать удачу, возможно, даже ощутить радость материнства. От этой мысли, которую я невольно допустила, привычно заныло в центре груди…
До определённого периода в своей жизни я всегда была ведомой кем-то, послушной и доверчивой. Сначала надо мной верховодил отец, затем муж. И не потому, что слаба характером, а потому что считала, что в здоровой семье главным должен быть именно мужчина. Папа заложил эту мысль в мою голову, там она и засела. Тётя Люба же считала меня чрезмерно доброй, но повлиять на моего отца даже не пыталась, такой он был непробиваемый человек.
Детство и юность провела в маленькой деревне, отец был строг и как только я получила школьный аттестат, запретил мне ехать в большой город, чтобы я могла попытать удачу и поступить в учебное заведение. Матери я не знала, смутные воспоминания, да и только. Если верить папе, то она просто сбежала, оставив трёхлетнюю дочь с ним в деревне. И так и не вернулась за мной. Родитель боялся, что город меня испортит, что я стану "той девкой", как он любил говорить, когда малость выпьет.
Круг моего общения ограничивался родной тётей и её дочерью Вероникой. Мы крепко дружили, пока они вдруг не продали всё, что у них было, и не переехали в город в соседней области. Редкие письма, вот и вся связь, что у нас осталась.
Своего будущего супруга мне также не было дано выбрать: просто пришёл сосед и сговорился с отцом. Так, я вышла замуж за Никиту. Первое время было даже неплохо. А потом он из-за отсутствия нормальной работы, начал уезжать и трудиться вахтами на стройке. Домой возвращался всегда злой и с копейками в кармане, на вопрос "а где, собственно, заработок?", отмахивался и огрызался. Но не бил.
Так и жили. Мой мир был скучен и неинтересен, ограничиваясь вышиванием (именно благодаря этому таланту я сама себе зарабатывала на жизнь), огородом и мелкой немногочисленной живностью. А также субботними наездами в райцентр на рынок, где и сбывала навязанное да нашитое.
Но были и вечера, полные тайн, когда передо мной открывались невероятные загадки иных миров, параллельных вселенных, где оживали принцы, монстры, драконы и дивные русалки. Я читала много, взахлёб.
Как-то я набралась решимости и упросила супруга обеспечивать меня книгами. Он же, поворчав первое время, всё же стал привозить мне десятки книг в клетчатой китайской сумке, лишь бы только я отстала от него и не клянчила деньги. И пусть эти книги были потёртыми, потрёпанными и вообще не первой свежести, уж не знаю, где он их покупал, но всё это меня совершенно не заботило. Прочитанные тома, отвозила в райцентр в местную библиотеку, и отдавала им задаром.
К концу второго года моей "счастливой" супружеской жизни неожиданно скончался отец. Я, наверное, по-своему его любила, не знаю, да чего уж там вспоминать? То-то и оно, что не следует.
А потом началась странная полоса неприятностей, закончившаяся для меня трагедией.
Я забеременела. Наконец-то! Помню, какой счастливой я тогда себя ощущала, ведь на свет должен был появиться малыш или малышка, кому я подарю всю свою любовь и заботу.
В тот роковой день с самого утра чувствовала боль и тяжесть внизу живота. Никита тогда был дома, на мои просьбы завести мотоцикл и свозить меня в больницу в районный центр никак не отреагировал, кинув: полежи немного, авось полегчает. Так дотянула до позднего вечера, а уж когда пошла кровь… Муж побледнел и всё же сорвался везти меня к врачу. Дорога до посёлка занимала всего полчаса, но они показались мне вечностью. Бесконечной дорогой мученика, раненого и истекающего кровью. Тогда мне убрали только одну трубу, вместе с эмбрионом. Внематочная.
С Никитой в тот период мы даже как-то сблизились, он вдруг открылся мне немного с другой стороны, начал делать подарки, чтобы я хотя бы иногда улыбалась. А потом, когда вроде бы всё позабылось, снова пришли боли, они мучили, не отпускали, не давали нормально жить. Обследования, бесконечные анализы, сельская поликлиника, затем городская. Всё было бесплатным, кроме дороги.
И вот я женщина без матки.
Человек, но какой-то уже неполноценный…
Слёзы, бессилие, непонимание, ярость, даже ненависть. Впервые в жизни я так кричала, впервые в жизни я повысила голос на мужа. И сказала ему уйти. В глубине души надеясь, что всё же не оставит, ведь последние полгода у нас вроде как наладилось, мы даже стали симпатизировать друг другу. Но он ушёл, понимая, как и я, что у нас не будет детей… никогда…
Тогда мне помогло не сломаться не спиртное, никогда не понимала тех, кто топит боль в вине, мне помогло стремление заполнить пустоту. Я собирала себя по кусочкам, криво-косо, вставляя элементы пазла по местам.
Мир разделился на размытое полное боли "до" и осмысленное понимание, что должно быть полноценное "после".
Никита уехал в город, дом, в котором мы жили вместе, принадлежал по документам только ему. Но у меня оставалось папино наследство. И я, пока не передумала, собрала свои вещи, заколотила окна и двери и, выставив отцовскую недвижимость на продажу, уехала. К тётке, далеко в Сибирь.
Меня лихорадило, во мне словно что-то проросло: жажда, стремление жить! Если бы я осталась в деревне, я бы просто сошла с ума от тоски.
Тётушка Люба встретила меня на вокзале. Мы обнимались и плакали. Перебивая друг друга, что-то говорили…
Она и Вероника проживали в небольшой комнате, в общежитии, но тем не менее они приняли меня к себе, нашли дополнительную раскладушку и выделили место в шкафу для моих вещей. Мы вместе разработали дальнейший план действий. В общем, благодаря опять же тёте Любе, бывшей поваром в детском саду, я пошла туда же сначала посудомойщицей, потом, поступив заочно в пединститут, меня повысили до нянечки, а затем и до воспитательницы. Рядом с детьми мне было легче всего, таким образом я восполняла страшную пустоту в груди.
Годы летели, я стала намного увереннее в себе, устроилась учительницей химии в школу, мне нравилась моя работа, я просто обожала удивлять детей, проводить с ними необычные опыты. Личной жизни как таковой не было: редкие партнёры в постели, не более. Второй раз замуж так и не вышла: как только я думала, что мне нужно признаться в своей неполноценности, так вся влюблённость превращалась в дым, отдавая во рту горечью абрикосовой косточки…
Створка двери достаточно громко скрипнула, заставив меня вздрогнуть и одновременно отвлечься от мыслей о прошлом из той, теперь другой жизни.
– Госпожа, – внутрь вошла Эмилия, в руках она держала крупный даже на вид тяжёлый подсвечник с тремя горящими свечами. – Вы уже проснулись?
– Да, Эми, – вздохнула я и медленно села, тело затекло – всё же кровать была ужасно жёсткой.
– Сейчас принесут бочку и натаскают воды, я уже распорядилась на кухне, – деловито доложила она, подходя к столу и ставя шандал на столешницу. – А после доставят и ужин. Как вы себя чувствуете?
Я прислушалась к себе: затылок ныл, но уже не так сильно.
– Лучше, – уверенно ответила я, – рану нужно обработать после ванной повторно.
– Всё сделаю в наилучшем виде, госпожа, – закивала Эмилия, тут в дверь постучали, и девушка бросилась открывать.
Бочка была вместительной, высотой чуть выше моей талии, и около восьмидесяти сантиметров в диаметре. Ну, в принципе, это лучше, чем ничего. Затем те же служанки накрыли дно и стенки бочонка серой видавшей виды простынёй, я понадеялась, что всё же чистой, а после натаскали воды, сначала холодной, потом горячей.
Эмилия помогла мне раздеться, подняться по приставной табуретке и забраться в бочонок с парящей водой.
О! какое блаженство! Я даже глаза прикрыла от наслаждения. Мылом служила некая жижа, пахнущая травой и животным жиром. Я далеко не привереда, у меня есть цель: помыться, и тут главное, чтобы это средство хоть немного выполняло свою функцию. И оно таки неплохо мылилось.
– Сегодня прибыли соседи дона Росселили: дон Арландо и донна Камилла с дочерью синьориной Далией. Я краем глаза их видела, такие важные… – девушка щебетала, делясь со мной сплетнями, я молчала, полностью отдавшись власти её умелых рук. Она тёрла, мяла мои напряжённые мышцы, затем аккуратно намылила волосы и промыла из ковша тёплой водой.
– Завтра придёт синьора Берни, портниха, принесёт ваше свадебное платье на примерку.
Её слова вывели меня из состояния неги. Свадьба. Совсем скоро.
Неясное томление разлилось по телу, а в голову полезли несвойственные мне мысли. А ещё глухая уверенность, что у меня не может быть иначе, чем в той жизни… или может?